Должен быть порядок, должна быть четкая структура и иерархия. Каждый винтик должен быть на своем месте, каждая шестерёнка должна крутиться в нужном направлении. Если не соблюдать эти правила, то механизм не будет работать и умрет, но кроме своей смерти, он может подвергнуть опасности и другие механизмы, которые не виноваты, что им достался такой кривобокий и неправильный сосед. Они пришли чтобы изменить нас, чтобы создать порядок, чтобы вернуть его обратно в нашу жизнь. Когда-то порядок был повсюду, он пропитывал собой всё и везде. Четкие правила и законы от которых нельзя отступать, потому что шаг в сторону подобен смерти. Надо смириться и принять свою учесть, винтик должен занять положенное ему место. Шестеренка будет крутить только в том направлении, в котором прикажет её Создатель. Я – винтик, я – шестеренка, я должен занять своё место… – Ты же говорил, что только Цой поет эту песню правильно, – неожиданно раздался позади до боли знакомы и такой родной голос. Я повернул голову и увидел стоявшую поблизости Ксюшу. Серые глаза пылали в темноте холодным блеском стали. Девушка смотрела на меня весело улыбаясь, но глаза были грустные и печальные. – Что ж ты ведёшься на всякую попсу? Песни Добрынина уже начал петь, так пойдет и Пугачёву запоешь! – прыснула забавным смешком девушка. – А говорил, что Цой лучше всех и только он выживет! Обманул? Болезненный спазм впился в мозг раскаленной иглой, я на миг зажмурил глаза, а когда их открыл, то не было никаких звезд и мягкой травы, осталась лишь твердая каменная земля, припорошенная сверху серым пеплом, сзади, где-то вдалеке на кромке горизонта маячили вышки скелетов полу обвалившихся небоскрёбов, а в сером небе светило в синем ореоле чёрное солнце. По земле маршировали стройные ряды серых существ закованный в чёрную броню. Ровные, парадные коробки латных рыцарей в рогатых шлемах, перед каждым отрядом марширует вожак в рогатом шлеме, напоминающем корону. Смотровые щели шлемов отблескивают ярким ультрамарином. Я смотрел на эту парад, на этот порядок, на этот красоту и великолепия и понимал, что я один из них, я часть винтика в этом слаженном и правильном механизме. В моих руках был шлем чью вершину украшали торчащие в разные стороны клыки, образующие корону. Я был вожаком такого же отряда, и скоро я буду маршировать в таком же параде ведя за собой стройные ряды закованных в латы чёрных рыцарей. – У меня есть дом, только нет ключей. У меня есть солнце, но оно среди туч, есть голова, только нет плечей, но я вижу, как тучи режут солнечный луч. Я пел хриплым, скрипучим голосом. Фальшивил и не попадал в ноты. Но мои вопли достигли своей цели. Стройные ряды марширующих парадных коробок дрогнули, сбились с шага и смешались. Меня заметили и в мою сторону хлынула лавина чёрной брони, тысячи рыцарей бежали ко мне гремя латами. Я стоял на месте, даже не думая бежать. Зачем, если от этой лавины не сбежать и не скрыться. Я могу только стоять и горланить во всю глотку. – Но все, что мне нужно – это несколько слов и место для шага впере… Допеть мне не дали, одновременно несколько здоровенных латников таранным ударом сбили меня с ног, а бежавшие следом их товарищи просто втоптали меня в землю. Умер быстро и почти без боли… Наваждение с галлюцинациями исчезло так же быстро, как и появилось. Перед глазами опять была темная комната отдыха, заваленная мертвыми телами. Я так же лежал на полу скованный параличом. Сколько прошло времени, я не знал, может час, может пять минут, а может сутки. Хотя нет, вряд ли сутки. Если бы прошло так много времени, то запахи в комнате стояли бы совершенно другие, да и фонарики, лежавшие на полу давно бы, погасли или их свет потускнел бы из-за севших батареек. – Вон он лежит, – раздался где-то позади тихий голос. – Где? – переспросил другой голос. Оба голоса принадлежали женщинам. Я узнал оба. Первый принадлежал той, которая отвечала из-за двери закрытой подсобки, а второй принадлежал Директорше. – Вон, на полу. – Как думаешь, он жив? – спросила Директорша. – Не знаю, – я почувствую прикосновение к плечу, меня повернули на спину. – Жив! Он смотрит на меня! Мужчина вы меня слышите? – Жив?! – разочарованно протянула Заслуженный учитель России. Надо мной нависли два женских лица, тетки рассматривали меня внимательно и с разными эмоциями. Одна с облегчением и нескрываемой надеждой, а вторая, Директорша, с раздражением и злобой. – Надо его вытащить и отнести к остальным, – произнесла первая женщина. – Он ранен, видишь не может пошевелиться, может позвоночник поврежден. – Если у него травма позвоночника, то он не жилец, зачем тогда с ним возится, – возразила Директорша. – Но он же нам помог, спас нас от мертвецов, вон они все здесь убитые лежат, явно же это его рук дело. Это наш долг попробовать его спасти, в бараке есть доктор, она может ему помочь. – А еще он лишний свидетель, лучше бы он сдох, и тогда можно было все события представить по-другому, – сварливо заявила Клавдия Петровна. – Сколько можно? – огрызнулась её собеседница. – Надоело тебя слушать! Из-за тебя наши подруги погибли, они поверили тебе и умерли. Толстый татарин, его жена и этот парень с самого начала говорили, что зомби существуют, а ты им не поверила, еще и нас убедила, а мы… – Заткнись! Немедленно заткнись! – перебила её Директорша. – Помогите, – тяжело шевеля губами прошептал я, – помогите! Паралич начал проходить, я смог произнести пару слов и пошевелить кончиками пальцев. – Да, да, конечно, сейчас поможем, – затарахтела надо мной женщина. – Сейчас мы вас вытащим. Где у вас болит? – А, ну, убери от него свои руки! – пригрозила Директорша. – Что?! – вскрикнула женщина и тут же захрипела, и забулькала горлом. На меня сверху навалилось тяжелое тело, а на лицо хлынула горячая, соленная жидкость. Кровь! – Будет мне всякая шваль условия ставить, – прошипела Клавдия Петровна. – Нашлась тут героиня, спасительница. Ну, что любитель собак готов к смерти? – обратилась ко мне Директорша. – Иди в жопу! – прохрипел я в ответ. – Ну-ну! – хмыкнула в ответ женщина. Позади что-то громыхнуло железом, потом раздался скрежет и забулькала выливаемая на пол жидкость. В воздухе запахло машинным маслом. Потом потянуло горелым. – Надеюсь, что вначале эта дура оживет и покусает тебя, и только потом вы здесь все к черту сгорите! – пожелала мне на прощание директриса и пнула ногой. Мертвое тело лежало на мне сверху и не давало пошевелиться, от удара директорши, труп на мне немного сдвинулся и глубокий порез на шеи из которого по-прежнему продолжала вытекать кровь оказался совсем рядом с моим лицом. Мое тело сковывало оцепенение, и я никак не мог сдвинуться в сторону. Кровь вытекала из раны на шее умирающей женщины и густым потоком стекала по моему лицу, попадая в глаза, рот и нос. Отплевываться получалось через раз, большая часть чужой крови попадала мне в пищевод. Соленая, теплая, густая, твердеющая с каждым мгновением превращающаяся в желе. Поблизости разгорался пожар, в большом помещении ремонтной мастерской, там, где были подъемники и стоял армейский «ГАЗон» ревело пламя. Густой, низко стелющийся дым заволакивал нутро СТО. Потянуло жаром, огонь был совсем близко, он полыхал по ту сторону стены, нагревая тонкую кладку кирпичей не хуже русской печки. То ли от жара и огня, то ли из-за попавшей в пищевод человеческой крови, но оцепенение паралича неожиданно начало сходить на нет, и я смог уже не просто шевелить пальцами, но и спихнуть с себя женский труп и отползти в сторону. Помещение заволакивало тяжелым дымом, огонь бушевал как в жерле вулкана. Попробовал поднять на ноги. Не получилось. Сорвался и упал! Оставаться здесь нельзя, сгорю на фиг. Обламывая ногти и стирая пальцы пополз к провалу в стене, оставленному ковшом экскаватора. Куда надо ползти было понятно и так, сквозняком туда гнало дым. Выполз в основное помещение и тут же закричал во все горло от обжигающего жара. Больно было до жути, штаны загорелись, но я не обратил на это внимание, а лишь активней задвигал конечностями. Собственного крика не узнал, из горла рвалось какое-то зловещее шипение и звериный скулеж. Тяжелее всего далось перебраться через отвал экскаватора, который перекрывал собой выход. А ведь еще час назад я как последний дебил радовался, что сам же его здесь установил и тем самым соорудил баррикаду. Но ничего кое-как смог перебросить свое исстрадавшееся и израненное тело через стальной барьер. Оказавшись снаружи несколько секунд, пролежал на спине, жадно хватая свежий воздух, а потом цепко хватаясь пальцами за корпус трактора полез в кабину. Этот короткий подъем собственного тела доконал меня окончательно. Хорошо, что экскаватор был заведен и сейчас тарахтел на холостых. Сдал назад, уводя машину прочь от вырывающихся из провала в стене языков пламени. Трактор отъехал метров на сто, уперся кармой в стену и забуксовал. Заглушил движок, а потом в глазах потемнело, я уткнулся лицом в руль и потерял сознание. Последнее что помню это треск взрывающихся боеприпасов в объятом огне здании СТО, несколько раз бухнуло особенно сильно. Видимо помимо патронов в кузове армейского «ГАЗона» были еще и гранаты. Глава 24 Сколько пролежал в беспамятстве не знаю, часы на запястье отсутствовали, вместо ремешка лишь две глубокие царапины, но, наверное, много, в кабине было жутко холодно. Пожар в здание закончился, крыша прогорела и обвалилась. Значит часа три-четыре я провалялся в отключке. Вокруг царила серая, полупрозрачная мгла дня. На небе по-прежнему висели низкие серые тучи, а воздух пах серой и пеплом. Странно, но мне почему-то запахи чувствовались намного ярче и объемней чем раньше. Да и видел я лучше, вроде бы и солнца по-прежнему нет на небе и тучи все также висят низко, но я прекрасно вижу обгорелое и полуразрушенное здание СТО, хоть до него явно больше ста метров. Еще вчера днем, без фонаря можно было все разглядеть не дальше десяти-двадцати метров. То ли тучи немного рассеялись и стало светлее, то ли я сильно шибанулся головой и у меня улучшилось зрение и включился какой-то «ночной» режим, как у кошки. Хорошо, что я еще проснулся, а ведь мог замерзнуть и умереть во сне. Во всем теле ломило, болели и ныли все мышцы, пальцы на руках были в таком состоянии как будто я побывал в пыточной гестапо, кожа ободрана до костей, большая часть ногтей отсутствует. Каждое движение отзывалось резкой волной боли. Во рту пересохло, сильно хотелось пить. Где-то была полторашка с водой? Нащупал в кармане спинки сиденья бутылку и жадно присосался к горлышку. Хлынувшый в пищевод поток ледяной воды, вызвал рвотные позывы, и я едва успел распахнуть дверцу в машине чтобы выплеснуть содержимое своего желудка наружу. Блевал долго, живот скручивали болезненные спазмы, чуть было не выпал из машины, чудом успех ухватиться за приваренную снаружи скобу. Какое-то время провесил на этой скобе, не находя в себе силы, чтобы вернуться в кресло. Откашлявшись, и сплюнув налипшую горечь, вновь присосался к бутылке, и опять болезненный спазм заставил согнуться в три погибели и выплеснуть наружу воду с содержимым моего желудка. Блять, да что же это происходит?! Ступеньки экскаватора и бетон под ними были покрыты маслянисто-черными лужами блевотины. Это я этим рыгаю? Чёрной жижей? Кровью что ли, человеческой блюю? Надо прочистить пищевод. Целенаправленно влил в себя остатки воды из бутылки и опять их выблевал. Полегчало! Ломота и боль в теле не прошла, но стала полегче, не такая агрессивная и яркая. Просто все тело ныло, как после знатной взбучки, как будто я вчера посетил активную тренировку по борьбе после годового перерыва. Так надо теперь понять, что же со мной произошло? Что я помню? Как проломил стену и пострелял мертвецов, как вступил в бой с корявым мертвецом, больше похожим на чудище из фильмов ужасов, как получил от этого монстра пиздюлей и чуть было не откинул коньки, но потом смог все-таки пробить защиту и вспороть брюхо мертвяку, убив его. Потом меня шибануло током и начались галлюцинации. А когда я очнулся, то клята Директорша зарезала свою подругу и свалила по-тихому, предварительно устроив поджог СТО. Скорее всего хотела скрыть следы и сейчас она в жилом бараке рассказывает свою версию произошедшего. Надо бы вернуться в жилой пакгауз и пристрелить эту чёртову Клавдию Петровну, хватит заслуженному педагогу России коптить это небо. Я только хотел бы завести движок экскаватора, как некое чувство недосказанности и легкого волнения остановило мою руку. Когда стоишь в карауле или дежуришь на «блоке» близ жилых кварталов, то частенько испытываешь подобное чувство. К примеру, перед тобой просвет между двумя зданиями, который никак не может миновать проходящий по ту сторону построек прохожий и ты, наблюдая за этим просветом чётко понимаешь, что вот сейчас на открытый участок выйдет какой-нибудь человек…и опа-па он действительно выходит. И здесь нет никаких сверхспособностей или предсказывания будущего, нет, всё намного проще и прозаичней, просто, когда долго наблюдаешь за одной и той же местностью, заселенной одними и теми же людьми, которым подвластны одни и те же привычки и распорядок дня, то поневоле начинаешь угадывать их поведение заранее. Вот и сейчас, я как-то совершенно четко и ясно ощутил, что вот из-за того угла, сгоревшего СТО сейчас появится человек. И…он появился! Сгорбленная и скособоченная на один бок фигура медленно вырулила из-за угла и шаркая на одну сторону и волоча за собой ногу двинула вдоль здания. Приглядевшись, я понял, что это мертвяк, причем мужского пола, облаченный в обгоревшие тряпки. Странно? На Равиля он не похож, да и на водителя ПАЗика Антоныча тоже не похож. Это как? Откуда здесь «левые» мертвяки? Нет, то, что перед мной оказался незнакомый зомби и Антоныч с Равилем скорее всего живы, это очень хорошо, но откуда здесь ходячий мертвец? Пришел со стороны? Так вроде эта база находить в пусть небольшом, но отдалении от населенных пунктов. Зачем мертвецу надо было преодолевать это расстояние? Что его заинтересовало? На минуту я задумался, наблюдая маршрут мертвеца, а потом заметил еще один медленно бредущий труп…и еще один и еще. Чёрт да их здесь много! Скорее всего мертвецов приманил сюда свет от пожара, слетелись как ночная мошкара на горящую в темноте лампочку. Если так, то это хреново, так как ночной пожар виден издалека и соответственно мертвецов здесь сейчас может быть как блох на дворовом псе. Впрочем, из-за нависших туч и общего задымления, даже самый сильный пожар не был виден уж очень издалека. Может зомби просто «чувствовали» огонь и шли на пожар, как самонаводящиеся, тепловые ракеты. Провел ревизию своего снаряжения. Из огнестрельного оружия ничего не осталось. АКС-74У, «Сайга», револьвер и обрез остались в сгоревшем здании. Из патронов остался один полный магазин к автомату, один полупустой и двенадцать картечных патронов к гладкостволу. В кармане короткий нож и аптечка на поясе. Снаружи за кабиной был приварен ящик для ручного инструмента, там был лом, топор, пара лопат и кувалда на длинной ручке. Так что при встрече с мертвецами придётся биться врукопашную. Попробовал завести движок экскаватора, странно, но машина с первого раза не завелась. Как будто она долго стояла и аккумулятор немного подсел. Но после нескольких попыток двигатель все-таки затарахтел, и я, немного погоняв его на холостых, медленно повел машину в сторону жилого барака. По пути мне попалось не меньше десятка бредущих мертвецов, выглядели они по-разному. Кто-то был изрядно оборван и искалечен, а некоторые вполне целые и невредимые, их можно было принять за живых людей, но стоило взглянуть в их глаза и увидеть зловещий синий отблеск как становилось понятно – это уже не живые люди, это исчадия ада – ожившие мертвецы! Мертвяки шугались в сторону, освобождая дорогу для колесного экскаватора. Тех, что попались мне первыми, я сбил и растерзал лезвием отвала, но потом понял, что их слишком много и если я буду тратить время на каждого встречного мертвеца, то горючка закончится быстрее, чем я доберусь до барака. Возле ворот жилого пакгауза царило оживление, мертвецов собралось так много, что из-за их тел не было видно створок ворот. Да тут их не меньше сотни собралось! Толпа нежити растянулось вдоль стен здания, но основная концентрация была все-таки у ворот. Так же были и лежавшие неподвижно зомби. По ним топтались их мертвые коллеги, не обращая внимания и не делая никаких попыток оттащить их в сторону. Значит внутри еще есть живые, которые сопротивляются нашествию зомби. В подтверждении моих мыслей сквозь насверлённые отверстия в полотне ворот грохнул выстрел, и очередной мертвец упал на пол в пробитой грудиной. Я отметил, что стреляли из мелкашки и на самом деле выстрел был довольно тихим, а учитывая шум работающего движка экскаватора и расстояние до стрелка, то я вообще не должен был услышать «грохот» выстрела. Опять что ли органы чувств «дают собой»? Нажал на сигнал гудка, так люди внутри поймут, что снаружи к ним приехала подмога. А то не хватало, чтобы они с перепугу не глядя шмальнули сквозь стену, и пуля прилетела мне точно в лобешник. Сколько подобных, случайных выстрелов нашли свои цели и не пересчитать! Многосильный движок тяжелой машины взревел, отвал приподнялся над землей, и я повел экскаватор вперед. Врезался в толпу, крутанулся несколько раз в разные стороны, подгребая отвалом как можно больше трупов, а потом газанув вмял их в стену пакгауза. Тут же развернул машину и принялся утюжить разбегавшуюся толпу зомби. Трактор скакал по трупам как бешеный сайгак, несколько раз машина давала такой крен, что я всерьез опасался падения на бок, но пронесло и экскаватор продолжил езду и не перевернулся. Бредущие тела подминались под отвал, который рвал и терзал трупы. Черная жижа застывшей крови, вырванные и растянутые по земле кишки, белые острые кости оторванных рук и ног, скачущие по бетону мячики катящихся голов. Эта ужасная картинка почему-то не вызвала у меня приступов тошноты и омерзения, наоборот, настроение как-то само собой улучшилось, я даже принялся насвистывать одну из песен группы «Кино», про алюминиевые огурцы и брезентовое поле.