Хоппер усмехнулся. – Еще бы. Но Делгадо знала, как с этим бороться. Она не сдавалась. – Он засмеялся. – Крепкий орешек, вот уж точно. И ведь она действительно оказалась лучше остальных детективов, в том числе и меня. Оди улыбнулась, а потом заметила: – Капитан поручил вам новое дело, и оно стало началом. Улыбка на лице Хоппера увяла. Он наклонился вперед и положил локти на стол. – Да, оно стало началом. Капитан дал нам это дело в первый день работы Делгадо. Оди кивнула. – Что-то очень странное, – медленно и торжественно повторила девочка чужие слова. Хоппер снова заулыбался: на самом деле его напарница выразилась немного иначе, но Оди знать это было ни к чему. В его рассказе все равно будут присутствовать убийства, насилие и опасность, и он пытался по возможности сгладить их проявления. Сам Хоппер ничего не имел против грубых выражений, однако старался подавать Оди хороший пример. Мужчина отпил кофе и продолжил рассказ «с настоящего момента», то есть с праздника Четвертого июля 1977 года. Глава четвертая Очередной рабочий день 4 июля 1977 года Бруклин, г. Нью-Йорк Было уже около полуночи, когда Хоппер сунул ключ в замочную скважину, тихо отпер дверь в квартиру и вошел. Он не хотел будить дочку и жену. В отношении последней, как выяснилось, не стоило беспокоиться. В гостиной горел свет, а когда Хоппер с тихим щелчком закрыл входную дверь, послышался шелест перекладываемых бумаг. В комнате тихо играла сдержанно-ритмичная «Undercover Angel», песня Алана О’Дэя[15]. Раздался мягкий стук: Диана поставила кружку с кофе на одну из декоративных подставок в форме коровы, которые они привезли в прошлом году из поездки в деревню. Хоппер положил ключи на кухонную стойку и тихонько прошел в гостиную. Диана подняла голову. – Привет, – сказала она. Он обошел вокруг стола и поцеловал Диану в макушку. – Прости. Я не хотел шуметь. – О, не волнуйся. Я почти закончила. Хоппер бросил взгляд на стол, где было разложено множество стопок бумаги. В самом центре лежал большой лист с расписанием, заполненный аккуратным почерком Дианы, а рядом с ее локтем разместился толстый блокнот. И пусть Хоппер не до конца понимал, чем именно занята Диана, однако планирование занятий он всегда узнавал с первого раза. – Как продвигается? Диана бросила карандаш на раскрытый блокнот и откинулась назад. – Довольно хорошо на самом деле. – Она указала на большой лист. – Я переделала расписание класса на следующий год. По-моему, теперь оно идеальное. – Диана рассмеялась. – Но Дерек, разумеется, закатит истерику, когда это увидит. Хоппер усмехнулся. Дерек Остерман – школьный завуч и нудный ретроград, который отвергал идеи Дианы просто потому, что сам был лишен воображения и не мог придумать ничего нового, – был не такой уж редкой темой в их вечерних разговорах с женой. – Однажды ты сама станешь завучем, и у тебя появится свой приезжий новичок, с которым тебе придется вечно спорить. Диана со смехом поднялась из-за стола и убрала иглу с пластинки стоявшего на буфете проигрывателя. Подойдя к мужу, она обняла его, но спустя несколько секунд вдруг отстранилась. – Ты что, выпил? – Всего одну. Вечер выдался тяжелым, – пояснил Хоппер. Затем спросил: – У Сары все нормально? Диана улыбнулась. – Она весь вечер общалась с камешком по имени Молли, так что ты легко отделался. Я разрешила ей не ложиться подольше и посмотреть со мной салют по телевизору, а после праздника и торта она так устала, что сразу отправилась спать. – Ты почитала ей? Диана кивнула: – До конца пятой главы. Хотя не знаю, сколько из этого она услышала – до того, как уснула. Я даже поначалу не заметила и продолжила чтение. Хоппер улыбнулся: – Ну, книга-то хорошая. Но тут его улыбка погасла. Он вздохнул, мягко убрал руки жены и направился на кухню. Там он открыл холодильник и посмотрел на последнюю упаковку с шестью бутылками пива – она стояла на верхней полке под лампочкой. Но Хоппер уже передумал, закрыл дверь холодильника и обернулся к навесным шкафчикам. У него за спиной стояла Диана, сложив на груди руки и поджав губы. – Тяжелый вечер, хм? – Именно, – ответил Хоппер и продолжил обыскивать шкафы. Наконец он обошел всю кухню по кругу, после чего нахмурился и покачал головой: – Завтра мне тоже нужно быть на работе. – С Днем независимости. – Диана толкнула нижний шкафчик ногой в тапочке. Хоппер помедлил, потом наклонился, открыл дверцу и вытащил наполовину початую бутылку скотча. Диана наблюдала за тем, как он достал себе стакан и отмерил щедрую порцию. – Похоже, у тебя все вечера тяжелые. И некоторые деньки тоже. Хоппер задумчиво посмотрел на нее, затем сделал большой глоток согревающего шотландского виски, подержал его во рту несколько секунд, наслаждаясь приятным жжением, и проглотил. Ощущение острой теплоты разлилось в груди. О да, как ему это было нужно. – Что ж, милая моя, – Хоппер налил себе вторую порцию, – жить в Нью-Йорке тяжело, а уж работать здесь полицейским – тем более. Он закрыл бутылку, выпил содержимое бокала, прислонился спиной к кухонной стойке и взглянул на Диану. Та еще крепче скрестила руки на груди, продолжая смотреть на мужа. Хоппер ссутулил плечи. – Прости, – извинился он. – Серьезно, прости меня. Поставив стакан, он оттолкнулся от стойки, приблизился к жене и протянул ей руку. Не сразу и неохотно, но все же Диана вложила свою ладонь в его, а потом, покачав головой, обняла мужа за плечи и устроилась головой у него на груди. Он тоже обнял ее в ответ. – Все в порядке, – сказала она. – Ты мечтал об этой работе, а теперь стараешься изо всех сил, и тебе уж точно не нужно за это извиняться. Хоппер прижался щекой к макушке жены. – Никто и не обещал, что будет легко. Диана тихонько рассмеялась. – Мы хотели доказать, чего стоим. Кажется, у нас появилась такая возможность. – Это точно. – Хоппер шумно выдохнул. – Тебе никогда не хотелось вернуться назад в Хоукинс? Скривившись, Диана отстранилась и взглянула на мужа. – Джеймс Хоппер, ты что – издеваешься? Он улыбнулся: – Ну, ты же понимаешь, о чем я. Правильно ли мы поступили, приехав сюда, в Нью-Йорк? Потому что, черт возьми, этот город просто разваливается у нас на глазах. – Может, мы просто ищем неприятностей, – ответила Диана. – Но я верю в тебя. – Я тоже в тебя верю. – Нет, послушай. Я верю в тебя – а значит, и в то, чем тебе хочется заниматься. Мы не могли оставаться в Хоукинсе. – Диана покачала головой. – И мы оба это понимаем. После всего, через что ты прошел, нам просто нельзя было там оставаться. Ты хотел, чтобы твой опыт мог как-нибудь пригодиться людям. И пусть ты нужен был полиции Хоукинса, тебе самому требовалось нечто больше. Ты сам это сказал. Я поверила тебе тогда, верю и сейчас. И вот еще что – мне тоже нужно было нечто больше, так что нам обоим это оказалось полезно. Мы правильно поступили тогда, и сейчас все делаем верно. Хоппер обнял жену. Она была права: именно эти слова он говорил ей, когда уговаривал на переезд. Обычно, мысленно возвращаясь к своей речи, Джим считал ее слишком банальной и сентиментальной. А он нередко ее вспоминал – пожалуй, гораздо чаще, чем надо бы.