— Нужно найти фотографию Ника Лейси. Слишком уж часто его упоминают. Под рядом фотографий подозреваемых висели еще две: Дэвид Ламб и Гейб Кемп. Рядом Тристан повесил еще пару листков, которые обозначали неопознанные тела, одно из которых нашли в 1998 году после шторма, а второе — в 2000 году в Дартмуре. Какое-то время Кейт с Тристаном молча смотрели на получившуюся схему. — Если наш убийца перед похищением жертвы надевает маскировку, неудивительно, что за столько времени ему удавалось выйти сухим из воды, — сказала Кейт, вглядываясь в холодные карие глаза, взирающие на нее с фотографии. Под этим взглядом она чувствовала себя очень неуютно. — Судя по фотороботу, он уже довольно пожилой мужчина, лет за пятьдесят. Не исключено, что убивает он куда дольше пяти лет. А сколько тел его жертв могли просто никогда не найти? — сказал Тристан. — Помнишь, что Дез сказал о Хайдене? Он приходил в «Гордость пивовара» последние пять месяцев. Один из других парнишек уверен, что это Хайден планировал подсыпать что-то в стакан своему похитителю и ограбить его… — Ага. Утверждает, что Хайден делал так раньше. — Значит, они могли быть знакомы и раньше. Хайден понял, что деньги у него водятся и имеет смысл идти на риск. — Думаешь, он не похищает своих жертв случайным образом? Сначала он пытается познакомиться с ними поближе? — И работает он по Вест-Кантри. Хайдена похитили в Торки, Дэвид Ламб жил в Эксетере, Гейб Кемп жил и работал в гей-пабе недалеко от Плимута, — перечислила Кейт. — Черт. Готов поспорить, различных видов маскировки у него предостаточно. * * * В три часа дня — что означало, что в Вашингтоне сейчас десять утра, — они позвонили Рите Хокинг по скайпу. Выглядела она как стереотипное представление о журналистке: длинные седые волосы завязаны в пучок, скрепленный вместо шпилек двумя карандашами; грубое, с острыми чертами лицо сильно накрашено; на губах красная помада, а на носу сидят ярко-красные очки, в которых ее карие глаза казались просто огромными. За ее спиной виднелись ряды книжных полок и кусок окна, и за рядом кирпичных зданий можно было заметить самый краешек вашингтонского монумента. — Привет, — поздоровалась она. От ее британского акцента почти ничего не осталось — говорила Рита теперь скорее как американка. Как только они закончили обмениваться приветствиями, Кейт перешла к делу. — Спасибо, что согласились поговорить. Мы рады, что вы нашли для нас время. — Да не за что. — Рита сделала глоток кофе со льдом из огромного пластикового стакана. — Значит, Джоанна Дункан, да? — Как долго вы были коллегами? — спросил Тристан. — Газета «Вест-Кантри Ньюс» была моей первой работой после университета. Мне было двадцать пять, значит, это был 2000 год. Работала я там три года, пока мне не исполнилось двадцать восемь… Ну вот, теперь вы знаете, что мне сорок, — весело сказала она, вновь прикладываясь к стакану с кофе. — Ну, выглядите вы замечательно, — улыбнулся Тристан. — Я не спрашивала мнения по поводу моей внешности, — резко ответила Рита. Она больше не улыбалась. — Почему мужчины вечно думают, что им позволено отпускать такие замечания? Сколько тебе лет? — Двадцать пять, — сказал Тристан. — Извините. Я не хотел вас обидеть. — Ты меня и не обидел. Для этого мы слишком мало знакомы. — Джоанна Дункан, кажется, начала работать в газете на год раньше. — Кейт попыталась вернуть разговор в прежнюю колею. — Ага. И она не уставала об этом напоминать. — Что вы имеете в виду? — Джоанна вечно говорила, что она работает здесь дольше, что у нее больше журналистского опыта, — объяснила Рита. — И ее ужасно бесило то, что я училась в частной школе. Как будто это вообще на что-то влияет. — Кейт не осмелилась посмотреть в сторону Тристана. Конечно, влияет, подумала она. — Нам часто приходилось писать статьи о проблемных детях, о плохом обращении, все такое. И был у нас один случай: про детишек, чьи матери трахались с одним наркоторговцем. Когда его арестовали, шесть из них совершили самоубийство, и детей скопом забрали в приют. Я помню, как Джоанна тут же принялась доказывать редактору, что это она должна написать статью, потому что она лучше понимает рабочий класс. Она вообще умела эмоционально манипулировать людьми. — Рита отпила еще глоток из своего гигантского стакана кофе. — Редактора звали Эшли Харрис? — Да. Хороший был редактор. Всегда пытался направить Джоанну в нужную сторону. — В каком смысле? — Журналисту необходимо обладать эмпатией. Не все время, конечно, нужно ею пользоваться — эта профессия не для сострадательных людей. Но очень часто нужно уметь поставить себя на место другого человека, особенно если ты пишешь статью-разоблачение. Нужно не только обладать эмпатией, но и понимать, как применить ее в работе. И всегда нужно думать на шаг вперед — как в шахматах. Знать, когда следует притормозить, потому что человек может стать источником ценной информации. Если речь идет о ком-то влиятельном, то иногда лучше подождать с выпуском статьи — тогда можно понаблюдать за целью подольше и найти историю посочнее, — объяснила Рита. — И Джоанна этого не умела? — Та история про Ноя Хантли была неплохой. Депутат парламента, который берет взятки и взамен отдает государственные контракты? Настоящая сенсация. История была интересна многим слоям общества и получила продолжение — Хантли потерял место. Но когда историю подобрали национальные журналы, а Джоанна не обрела славу, на которую рассчитывала, она сорвалась. Утратила всякий журналистский инстинкт. Вместо того, чтобы найти другую сенсацию — а их было полным-полно, — она принялась перерывать грязное белье Ноя Хантли и разнюхивать про его гомосексуальные интрижки. Носилась с этим, словно собака со старой костью. Все выискивала молодых парней, которых он оттрахал. Она даже пыталась нацепить на одного из них прослушку! Напоминаю, у нас была простая местная газетка. У Джоанны не хватило смелости уехать и попытать счастья в Лондоне — она решила остаться в Эксетере и с каждым месяцем становилась все более озлобленной и мстительной. — Вы сами когда-нибудь встречались с Ноем Хантли? — спросила Кейт. — Да. Я была одной из журналисток на предвыборной кампании в 2001 году. Он тогда выиграл с большим преимуществом по голосам. И сам Ной, и его жена довольно приятные люди. У Ноя аура очаровательного придурка, знаете, харизматичного такого. А про его жену люди обычно думают, что она великая мученица, покорно терпящая измены, а правду выяснить никто не удосуживается. Они познакомились в Кембридже. Ной гей, Хелен лесбиянка. Еще в институте они стали друзьями и договорились, что поженятся в качестве прикрытия. Со временем Ной стал куда более известен, чем Хелен, так что его любовь к членам, если вы простите такое выражение, сплетня действительно неплохая. Но тратить столько времени на эту историю я бы точно не стала. — Некоторое время назад мы разговаривали с вашим бывшим редактором. Он сказал, что велел Джоанне исключить из статьи все упоминания об отношениях Ноя с секс-работниками. — Так и было. Если человек скрывает свою ориентацию, то нельзя вот так вот просто о ней рассказать без веской на то причины. Не было никаких доказательств, что Ной Хантли тратил государственные деньги для удовлетворения вышеупомянутой страсти к членам. — Он выписал одному из эскортников чек, — сказал Тристан. — Да, но кто сказал, что он заплатил ему не за секретарскую работу? Или как внештатному сотруднику, которого он нанял провести исследование? Это маловероятно, да, но множество депутатов парламента нанимают себе секретарей и исследователей. Без показаний того парнишки в суде этот чек даже не сочли бы доказательством. — Вы знали, что Джоанна встречалась с Ноем Хантли за две недели до своего исчезновения? — спросила Кейт. — Нет. Этого я не знала. — Вы работали в редакции в тот день, когда Джоанна пропала? — Только с утра. Ушла где-то в ланч. — Вы не заметили, чтобы Джоанна вела себя как-то странно? — Что значит «странно»? — Может, она из-за чего-то волновалась? Вела себя так, как обычно не ведет? Рита откинулась на спинку стула, размышляя над вопросом. — Господи, это было так давно. Помню, что она была со мной милой… — Она хмыкнула. — Обычно отношения у нас были довольно натянутые, но в тот день она даже купила мне кофе. Выглядела оптимистичной. Взволнованной даже. И она принесла с собой кучу фотографий из лаборатории по проявке. Помните, раньше приходилось тащить туда пленку, чтобы получить свои фото? — Что за фотографии были у Джоанны? Из отпуска? — спросила Кейт, быстро переглянувшись с Тристаном. — Нет, не думаю. Она попросила у меня передать форму для возмещения расходов. Я это хорошо запомнила, потому что это было последнее, что Джоанна мне сказала. — Что случилось потом? — спросила Кейт. — Ничего. Я пробыла в редакции еще минут десять, а потом ушла. Мы с моим парнем договорились встретиться за ланчем. — Этих фотографий было много? — У нее была целая пачка этих конвертов, в которых фотолаборатории отдают на руки напечатанные фотографии. Вообще тогда для журналистов было обычным делом работать с фотопленкой, кинопленкой и всем таким. До полного перехода на цифровые камеры оставалось еще несколько лет. — Вы не помните, сколько именно у нее было этих конвертов? — Это было очень давно. Целая стопка. Может пятнадцать, а может, двадцать. — Если бы Джоанне понадобилось отксерокопировать эти фотографии для печати, она бы делала это самостоятельно? — спросил Тристан. — Нет. Она бы отдала их в специальный отдел, который этим занимался, — ответила Рита. — Корреспонденты работали на ноутбуках или на компьютерах редакции «Вест-Кантри Ньюс»? — У меня был ноутбук. Большинство тоже пользовались ноутбуком, чтобы работать можно было из дома. — Кто-нибудь оставлял ноутбук в редакции, когда уходил домой? — Нет. И Джоанна точно никогда не оставила бы ноутбук в редакции. Она всегда брала его с собой. Работала она очень целеустремленно, всегда соперничала с другими и проводила очень много времени вне редакции. В этом смысле она была хорошим журналистом. — Полиция разговаривала с сотрудниками «Вест-Кантри Ньюс»? — спросила Кейт. — Да. И мы все рассказали, что знали, хотя знали мы немногое. Это был настоящий шок. — Лицо Риты помрачнело. — Вы знаете, что мнение о Джоанне у меня было невысокое, но ее исчезновение все равно было тяжелым ударом. Непросто переварить, что такое случилось с одной из твоих коллег. Помню, мы выпустили статью о произошедшем. Я написала большую часть текста. — Вы знаете, что случилось с теми фотографиями? — спросил Тристан. Рита покачала головой: — Нет. — Как вы думаете, что с ней случилось? — уточнила Кейт. — Думаю, виноват либо тот, кого она знала очень хорошо, либо случайный незнакомец.