– Это всего лишь разноцветные металлы, – вздохнул индрик. – Не понимаю я вашей тяги к ним, двуногие. Фырдуз неопределенно пожал плечами и принялся красться к главной горе золота, серебра и самоцветов. Именно на ней спал дракон, сгребши все в кучу, точно охапку мягкого сена. Страшно представить, сколько веков он собирал такую прорву богатств. В той книжке, что когда-то читал Фырдуз, говорилось, что молодые драконы – существа компанейские, игривые и очень глупые. А вот старые – невероятно мудры, замкнуты на себе и предпочитают спать. Иногда они спят веками, грезя о чем-то своем. Старым драконам обычно не нужен никто, кроме них самих. Пока дракон молод, он ест очень много и очень часто. Молодой дракон – это по сути животное. Очень крупное, очень прожорливое, очень хищное животное. Но взрослея, драконы становятся все умнее. В промежутке между ста пятьюдесятью и двумястами годами дракон начинает разговаривать. А к тысяче в нем пробуждается волшебная сила. С этих пор дракон ест все меньше и все реже, поддерживая жизнь внутренним волшебством. Вместо обжорства приходит жадность – крысиная жадность к блестящим побрякушкам. Но дракон все-таки не глупый грызун, поэтому сгребает себе в нору не стекляшки и гальку, а золото и самоцветы. Некоторые еще и заводят принцесс – в качестве питомцев. У этого дракона принцессы не было. Подходить совсем близко Фырдуз все-таки не посмел. Просто подобрался к краю тускло мерцающей горы. Он сунул в карман горсточку монет, да пару самоцветов покрупнее. Совсем немножко. Просто чтобы было что предъявить, если вдруг не поверят. Поближе к дракону лежали вещицы поинтереснее. Возможно, даже волшебные. Явственно мерцающий в темноте меч, стекловидный ларчик с чем-то шевелящимся внутри, потускневшая медная труба, круглый белый кристалл размером с голову кобольда… Но к этому всему подбираться было уже слишком страшно. Фырдуз рискнул взглянуть только на торчавшую в груде монет книгу – очень уж необычно та здесь выглядела. Явно самодельная, сшитая из отдельных листов пергамента. Скорее толстый блокнот, чем настоящая книга. Вместо обложки тоже лист пергамента – очень потрепанный, частично обгоревший. Остальные страницы странным образом не пострадали ничуть, а вот переплет время не пощадило. Хотя на обложке еще можно было разобрать начертанное от руки заглавие: «КРИАБАЛ». – Чей-то дневник, что ли?.. – пробормотал Фырдуз, листая книгу. Он не успел толком ничего разглядеть, не успел прочесть. Ибо позади него послышалось утробное ворчание, шум и звон. То звенели монеты, в которых ворочалась исполинская туша. Дракон проснулся. Фырдуз отшвырнул книгу и бросился наутек. Индрик уже наполовину ушел в землю – его бивни и лапы работали даже быстрее, чем когда они удирали от грифонавтов. На их счастье, дракон был так огромен, что просто не мог мгновенно проснуться и вскочить. Пока он приходил в себя, пока расправлял крылья и поднимался на все четыре, пока осознавал, что в его логове незваные гости – индрик с кобольдом ушли уже глубоко. – ВОРЫ!!! – проревел ящер, с грохотом подлетев к норе. – ПРОХОДИМЦЫ!!! ВЕРНИТЕ МОЕ ЗОЛОТО!!! Трантарикуририн почти сразу же повел туннель под углом, сделал хитрую петлю… и все равно ему опалило зад. Разъяренный дракон от души дохнул вслед пламенем – и не будь индрики такими скоростными землекопами, остались бы от них с Фырдузом только шкварки. Фырдуза и без того обожгло чувствительно. Шерсть на всем теле закурчавилась, глаза защипало. Кобольд тяжело задышал – драконье пламя спалило в туннеле ту часть воздуха, которая нужна для жизни. Кислый народ, или как там она называется. Фырдуз не очень внимательно слушал на уроках естествознания. Спасаясь от драконьего гнева, Трантарикуририн ушел в самые недра. Чтоб уж наверняка, чтобы точно не вынырнуть больше в пещеру, пока наверху не окажется Яминия. Копая грунт, он прокричал Фырдузу, что так глубоко редко забираются даже индрики. Кобольд и сам это чувствовал. Ему было ужасно жарко. Индрик словно лез к самому сердцу Парифата, к вечно пылающему пламени, из которого исходит магма. К такому пеклу Фырдуз не был привычен. Кобольды предпочитают прохладу. А здесь… здесь уже стало теплее, чем Наверху. Хорошо бы Трантарикуририн уже поскорее свернул. К тому же Фырдузу все сильнее хотелось есть. Это индрик питался прямо на ходу, а он прихватил в дорогу всего-то пару кусков грибного хлеба. Давно уж съедены оба, а до Яминии еще неизвестно сколько. Трудно сказать, сколько они вообще уже вот так буравят породу. Сутки? Двое? Может, и больше уже. И неужели индрики проводят вот так всю жизнь? И только он об этом подумал, как лапы и бивни Трантарикуририна провалились в пустоту. Он снова наткнулся на какую-то полость – и на сей раз огромную. Трантарикуририн крепко держался за края туннеля. Он прокопался сверху и теперь фактически висел над пропастью. Но лапы у индриков страшно сильны, а когти крепче любого металла. Упасть он не боялся. – Посмотри-ка на это, кобольд Фырдуз, – позвал он. – Видишь? Это чья-то… страна?.. Фырдуз толком ничего не видел. Сопя и отдуваясь, он пытался протиснуться между камнем и индриком. Безволосая шкура очень плотно прижималась к стенам, так что проползти оказалось не передать как трудно. Хорошо хоть, была кожа индрика весьма рыхла и складчата, так что кое-что у кобольда все же получалось. А еще была она ужасно скользкой. Из пор выделялся индриков пот, помогающий чудовищу быстро скользить по туннелям. И Фырдуз по дороге весь перемазался. Но он сразу об этом забыл, когда высунулся наружу. Там простиралась… пустота. Не такая бесконечная, как Наверху, но близко, близко. Драконья пещера показалась бы рядом с этой воздушным пузырьком. Что там – кобольдский город Суркур уместился бы здесь тысячу раз, и еще осталось бы место! И там в самом деле располагалось нечто вроде страны. Совсем крохотной, конечно, в подметки не годящейся великому Кобольдаланду или цвергской Яминии. Но Кобольдаланд и Яминия – это бескрайние подземные просторы, тысячи и тысячи пещер, соединенных тысячами и тысячами туннелей. А тут – всего одна пещера, но громадная. И она не была пуста. Стены покрывала вязкая хлюпающая масса, среди нее вздувались белые пульсирующие наросты, повсюду торчало нечто вроде грибов размером с большие дома. И везде, везде ползали огромные, больше Верхних создания, похожие на гигантских мокриц. При мысли о мокрицах у Фырдуза потекли слюнки. Кобольды обожают червей, личинок и вообще все мягкое и ползающее. А он уже порядком проголодался. Однако эти мокрицы, пожалуй, могли бы съесть самого Фырдуза. Ползали они на множестве мелких ножек, причем не только по полу, но и по стенам, и даже немного по потолку. Их передняя часть изгибалась на манер лошадиной головы, и там ножки были чуть длиннее и чуть гибче. Не такие длинные и сильные, как руки кобольда, но зато много. Их морд Фырдуз отсюда не разглядел. Им с Трантарикуририном повезло – поблизости не было ни одного ползуна. Может, конечно, они добрые и гостеприимные, но Фырдуз отчего-то в этом сомневался. Возможно, потому, что кроме бесчисленных мокриц он заметил в пещере и еще кое-кого. Возле одного из громадных грибов было несколько совсем крохотных отсюда фигурок… но Фырдуз сразу понял, кто это. Он везде узнал бы этих коренастых уродцев, покрытых черной шерстью. Только у одних существ Внизу такие рыльца, уши-валики и огромные страшные когтищи. Хобии. Кроты. И явно не те, миролюбивые, что живут в Усэте, а сволочи из Подгорного Ханства. Видно по одежке, по оружию. Пики, самострелы, длинные ножи на поясах. Почти все закованы в броню – да не в бронзовую или железную. Так ярко блестит только мифрил. – Смотри, смотри, кобольд Фырдуз, – тихо произнес Трантарикуририн. – Ты знаешь, кто это? – Нет. Какие-то ложноскелетники? – Не знаю уж, ложно ли они скелетники или правдиво, но это йоркзерии, кобольд Фырдуз. Ты слышал про йоркзериев? Фырдуз вздрогнул. Конечно, он слышал про йоркзериев. Только вот считал их до сего дня персонажами детских страшилок. Соседский мальчишка любил пугать их с Мошкой рассказами о чудищах, живущих в таких глубинах, глубже которых не бывает. Жутким голосом вещал, как те копошатся в абсолютной тьме, как бесшумно поднимаются по тайным ходам и утаскивают детей. Ползут-ползут йоркзерии, ползут-ползут в глубинах… Как выползут йоркзерии, как вцепятся зубами… И если это действительно те чудища из страшилок… Если их здесь такие огромные стаи… И если они стакнулись с проклятыми хобиями… На что же это такое наткнулся случайно Фырдуз? – А ты их раньше видел? – прошептал кобольд. – Видел, – ответил Трантарикуририн. – И другие индрики видели. Мой народ доходит до таких глубин, до которых не доходит никто. И там живут йоркзерии, кобольд Фырдуз. Много йоркзериев. – А я думал, что они… выдумки. – Многие так думают. Все почти. Но они не выдумки, кобольд Фырдуз. Их очень много, просто они живут очень глубоко. – Знаешь, тут не так уж и глубоко на самом деле, – наморщил лоб Фырдуз. – У нас в Кобольдаланде есть шахты, которые спускаются еще глубже. – Тут тоже есть. Тут уже Яминия. И обычно йоркзерии сидят гораздо глубже – там, куда не достают ваши кирки и лопаты, куда не спускаются конструкты-копатели и гномы-субтермаги. Там, куда могут добраться только индрики. На самом дне. Но в последние годы йоркзерии поднимаются все выше, кобольд Фырдуз. Они идут к поверхности. – Зачем?.. – Не знаю, но вряд ли для чего-то хорошего. Йоркзерии злые, кобольд Фырдуз. Мою мать убили йоркзерии. Я не люблю их. – Убили?.. – заморгал Фырдуз. – Но за что?.. – Индрики довольно вкусные, кобольд Фырдуз. А йоркзерии любят мясо. Далеко внизу продолжали ползать гигантские мокрицы. Десятки тысяч. Возможно, сотни. Шуршащие панцири покрывали все вокруг. Фырдуз зачарованно смотрел, не в силах оторвать глаз. Он не мог разглядеть мелких деталей. До земли было локтей двести. Но он все равно прекрасно видел расхаживающих среди йоркзериев хобиев – и ему это страшно не нравилось. Их оказалось больше, чем Фырдуз думал вначале – то тут, то там виднелись фигурки в мифриловых латах. Но особенно много хобиев собралось в одном месте – там, где Фырдуз заметил их вначале. Добрая севига кротов столпилась возле гигантского гриба, и двое из них о чем-то говорили с йоркзериями. Услышать хоть слово на таком расстоянии, конечно, не получалось. – Пойдем отсюда, кобольд Фырдуз, – попросил Трантарикуририн. – Не нужно нам тут быть. Если йоркзерии нас заметят, то убьют и съедят. Фырдуз тоже об этом подумал. Но попросил подождать еще минуточку – внизу начиналось какое-то шествие. Из гигантского гриба выползали все новые йоркзерии – они странно изгибались, словно стараясь встать на хвосты. Хобии водили рыльцами, принюхивались и старательно гнули спины. А на свободном пространстве появилось… что-то. Какой-то темно-серый, почти черный клубок… шар… он слегка вытянулся и стал похож на кокон. Поверхность его пошла рябью, из нее высунулись десятки хвостиков, тоненьких извивающихся лучиков. Фырдуз понятия не имел, что это за штука. Но хобии и йоркзерии относились к ней с огромным почтением. Внимали, словно мессии. – Я ухожу, кобольд Фырдуз, с тобой или без тебя, – заявил Трантарикуририн. – Мне не нравится это все. Я боюсь.