– Джо, – спокойно ответила девушка. – Джо от Джордан? Или Джослин? – Джо от Джоанна. – Джоанна, – произнес я по слогам, смакуя. Точно раньше не слышал. – Красивое имя. Она рассмеялась, и в уголках ее глаз образовались маленькие морщинки. – Если бы я назвала любое другое имя, ты ответил бы также. – Неправда, почему ты ищешь в моих словах подвох? – Возвращаемся к разговору о репутации. Взгляд Джоанны переменился, она заметила моих друзей, на этот раз все были в сборе: Кайл, Одри, Джим и Майя. – Почему я? – Ее глаза заискрились подозрением. Я в недоумении вскинул брови. – Почему я, Блейк? Я имею в виду, – девушка кивнула в сторону вип-зоны. – Я не богата, не самая красивая в этом зале. Просто одна из многих. Так почему я? Ты самый лакомый кусочек, чтобы утереть нос Кайлу. – Ну, я бы поспорил насчет красивой. Ты просто очаровательна, – сексуальным голосом протянул я, склоняясь к лицу Джоанны ближе. – И это твой ответ? – скептически приподняла бровь она. – А чего ты хотела? Я взрослый мужчина, говорю прямо о своих намерениях, или думаешь, буду в игры играть? – Не думаю, – ответила она через секунду. – Хочешь знать, почему я здесь? Меня привлекло то, как ты танцуешь, – прошептал я, невольно окинув взглядом ее ноги, – ты танцовщица? – Намекаешь, что я стриптизерша? – Даже и не думал. Я не мог спрятать дразнящей улыбки, как бы не пытался. Именно так я и подумал. Принял ее за стриптизершу, наблюдая за тем, как плавно она двигалась, словно была рождена для этого. В коротком обтягивающем платье, так плотно прилегающем, и подчеркивающим все сексуальные формы, она походила на нимфу. К тому же меня настораживало то, что Джоанна не рассказывает о себе и тем более о своей профессии. – Я танцую, как и половина этого зала, – ответила она. Взгляд скользнул на ее губы, как же сильно мне хотелось узнать их вкус. – Что? Здесь есть кто-то еще? – Помимо меня здесь еще около сотни людей, – прошептала она, напряженно выдыхая. – Почему тогда я вижу только тебя? Ее глаза потемнели от желания. Я и сам еле сдерживался. Хотел ее каждой клеточкой тела. Такая же она темпераментная в сексе, как в танце, такая же воинственная, как в разговоре? Или с мужчиной она покорная и уступчивая? Джоанна приоткрыла рот, чтобы сделать вдох, я не мог этим не воспользоваться, подался вперед и коснулся горячим языком ее полных губ. Она быстро заморгала, но затем ее веки плавно опустились. Мягкие губы отдавали сладостью и мятой. Мой язык столкнулся с ее в неистовом танце. Это был страстный, грубый поцелуй, но судя по тому, как расслабилась она в моих руках, ей это даже нравилось. Глава 5 Джоанна Мое сердце забилось быстрее, вызывая странное покалывание во всем теле. Он целовался превосходно, властно и грубо, но при этом, я чувствовала себя легко и возвышенно от умелых движений его языка. Блейк был дьяволом, который мог одной улыбкой уложить любую. Он богат, красив и остроумен, а многие девушки весьма падки на это. Чего не скажешь обо мне. Такие как Блейк были не в моем вкусе. Обычно мужчины полные тестостерона и с хищным взглядом не заставляли меня сгорать от желания. Я любила скромных, интеллигентных парней, и не таких больших как мужчина, стоящий передо мной и закрывающий весь обзор своими широкими плечами. Однако, что-то в высокомерном Блейке, меня привлекало. И моя неприязнь начинала сменяться симпатией, а этого нельзя было допустить. Блейк разорвал поцелуй и тяжело дыша, отстранился, его взгляд был диким, темным, что-то первобытное проскочило в этих почти черных радужках. Моя грудь часто вздымалась, и я облизнула онемевшие от поцелуя Блейка губы, чувствуя дурманящий вкус виски на них. В зале было темно, и только слабые неоновые лучи иногда падали на его волосы, лицо и плечи. Эти же лучи ослепляли меня, заставляли щуриться и вглядываться: действительно ли он здесь, со мной, или все это — игра моего воображения. Внезапно на меня сошло озарение: мы не наедине, на виду у всего зала. Чувствуя тревожность внутри, я огляделась по сторонам. Блейк властно сжал пальцами мой подбородок и развернул мое лицо к себе, заставляя взглянуть на него. Но я не повиновалась, продолжая одними глазами растерянно озираться по сторонам. Тогда он надавил чуть сильнее. — Посмотри на меня, Джоанна, — приказал он требовательным голосом. Наши взгляды встретились. Его игривый тон испарился. Передо мной был не тот заигрывающий Блейк, не тот, кто забавы ради, словно сражаясь со мной на мечах, парировал каждый выпад. Остался лишь зверь, голодный и жаждущий. И все мое естество кричало о том, что жаждет он меня. — Пошли, — приказал он. — Куда? — Не хочешь увидеть приватный танец? — спросил он, чуть наклоняя голову вправо и оценивающе рассматривая мое раскрасневшееся лицо. Я испугано округлила глаза, и, кажется, он заметил это. Я боялась не его, а того, что один поцелуй с этим мужчиной, порочным, как первозданный грех, мог заставить меня забыть о собственных принципах. Я знала к чему все идет, и мне это совсем не нравилось. Но больше всего мне не нравилось, что я могу ответить «да». — Я не тот, кто принуждает. Я люблю, когда девушка сама желает этого. Я спрошу еще раз, ты боишься меня? Я машинально провела кончиком языка по нижней губе, мое лицо горело. Его темный, не сулящий ничего хорошего взгляд прошелся по моим губам, а затем вернулся к глазам. — Нет, — покачала головой я, не в силах разорвать зрительный контакт между нами. — Отлично, потому что я не стану делать что-то без твоего разрешения. Он подал мне руку в приглашающем жесте. Джефферсон сжал мою ладонь и куда-то повел, лавируя между танцующими людьми. Хотя лавируя — это мягко сказано, Блейк был как ледокол в Арктике. Облизнув пересохшие губы, я уставилась в затылок мужчины. Он вел меня в сторону уборных клуба. Так просто? Он решил, что общественного туалета в клубе будет достаточно? Наваждение и желание отступали, словно их и не было вовсе. Он собирался обойтись со мной, как со свободным теплым телом. В голове появилась блестящая идея. Блейк разозлил меня. Между приятным вечером, от которого выгоду получает каждый и грубым использованием чьего-то тела есть очень тонкая грань. И он перешел ее. Дойдя до уборных, Блейк, не церемонясь, толкнул меня в одну из женских комнат. Здесь было чисто и убрано — для общественного туалета клуба вполне прилично. Щелкнул замок на двери. Прошла секунда и его губы накрыли мои в жестком горячем поцелуе. У меня не было шанса избежать этого, одной рукой он обхватил мой затылок, а другой накрыл поясницу. Я безропотно распахнула губы и поддалась мужчине, располагая свою руку на его щеке и чувствуя под нежной кожей ладони колючую короткую щетину. Он творил что-то невообразимое с моим языком и губами, а руками беззастенчиво задирал короткое платье. Я не смогла сдержать стон, когда почувствовала, как он касается края моих трусиков. Со сколькими девушками он проделывал это? Заводил в укромные уголки в самых разных местах и брал их как того пожелает? Сколько из них после этого не выпускали из рук телефон, надеясь, что он перезвонит? Сколько таких несчастных прямо сейчас ждут его звонка, пока он пытается залезть в мои трусики? Блейк притянул меня ближе, вжимая в свое рельефное тело, позволяя почувствовать, как сильно он возбужден благодаря мне. От ощущения большой твердой выпуклости в его штанах, упирающейся в мое бедро, в животе болезненно затянуло. Он поймал мою верхнюю губу и прикусил ее. Сквозь поцелуй я почувствовала, как он усмехнулся. Даже сейчас, в такой интимный момент он не оставляет попыток выказать свое превосходство. Ведь властные засранцы всегда получают что хотят, верно, Блейк? Ты притворяешься заинтересованным, говоришь, что я тебе понравилась, только для того, чтобы удовлетворить свои потребности. Чтобы я стала твоим одноразовым развлечением. Он опустил руки к моим ягодицам, сжимая их в ладонях. Теплые губы прокладывали дорожку поцелуев к моей груди, и я почти задрожала. — Я руковожу, — хриплым голосом сказала я. Его брови изогнулись в удивлении, затем улыбнувшись краешком губ, стягивая лямку с моего плеча и оголяя левую грудь, он заговорил: — Обычно я не позволяю этого, но для тебя, красавица, сделаю исключение. — Красавица? — спросила я. — Ты забыл мое имя? В его глазах не было ни капли смущения, только похоть. — Я помню, — усмехнулся он, — Джордан, верно?