— Господин офицер! Господин офицер! Мсье! Пощадите! Дитя неразумное… — Она упала перед Красновым на колени. — Встаньте, мадам. Да встаньте же вы, наконец! — Краснов помог женщине подняться. — Объясните толком, что здесь происходит?! — Мсье, мой сын… Мой муж, офицер, он умер от ран. Там, — она показала рукой в сторону поляны, где стояла повозка, — мы не довезли его. — Женщина разрыдалась, но быстро взяла себя в руки: — Мой сын… он решил отомстить… я не уследила… — Черт! Краснов не знал, что делать. Не убивать же в самом деле мальчишку? И женщина хороша… Видно, что не из простых. Он огляделся. Обозники уже подтянулись к лесу. Рядовой Семенов, крепкий, много повоевавший старик, без перевода догадался, что произошло, и теперь, стоя рядом с Красновым, ожидал указаний. — Семенов! Покойника похоронить, лошадей конфисковать вместе с повозкой — повезем на ней нашего поручика Бронькина. — Слушаюсь, ваше благородие! Женщина, ничего не понимая, лишь смотрела то на офицера, то на солдат. Потом, когда из повозки стали вытаскивать тело ее мужа, она бросилась к дорожной сумке, достала из нее небольшой продолговатый футляр, подбежала к Краснову и в полном отчаянии торопливо заговорила: — Мсье, я должна довезти тело мужа и похоронить его дома… Это мой долг. Мсье, прошу вас. Мсье, я вижу, что вы благородный человек. Пожалуйста, возьмите! — Женщина, умоляюще глядя на Краснова, протянула ему коробочку, но, заметив неудовольствие, мелькнувшее в его глазах, поспешно добавила: — Это для вашего раненого! Прошу вас! Под взглядом серых женских глаз, заплаканных, но от этого не менее прекрасных, поручик сдался. — Семенов! Положите тело обратно. Уходим, — распорядился Краснов, взял футляр, галантно козырнул даме и поспешил к раненому товарищу. Поручику Бронькину повезло — пуля вошла неглубоко. Он потерял много крови, но уже через две недели чувствовал себя сносно. А через три месяца лихого гусара Бронькина встречали родные — конь под ним гарцевал, новое венгерское седло поскрипывало, а в дорожной сумке, на самом дне, покоилась коробочка с драгоценностью. Глава 1 — Ну а как прошла вечеринка? — Алла ловко подхватила дольку лимона, отправила в рот, прожевала не поморщившись и, лукаво усмехнувшись, добавила: — Что-то ты, Алиса-лиса, не рассказываешь про вчерашнюю «гульбу»? Полчаса назад подруги перешли из кухни в зал и сидели теперь на диване перед журнальным столиком, на который перекочевали две рюмки, початая бутылка коньяка, блюдце с нарезанным лимоном и открытая коробка конфет. Алиса, как обычно, приехала неожиданно, но Алла радовалась каждой встрече со своей немного взбалмошной, резковатой подругой, которая хоть и была младше ее на десять лет, но умела трезво оценивать людей и обстоятельства и за словом в карман не лезла. Алла знала, что в случае чего-то серьезного Алиса ее не бросит и поможет, чем сможет. А связи у общительной деловой Алисы имелись. Муж работал в нефтяной компании менеджером среднего звена. Как говорила сама Алиса, «средненького звена». И поясняла: «Хватка у него не та, поэтому ему лучше медленно ползти улиткой вверх, чем быстро лететь соколом вниз». Заметен был у Алисы хоть и неполный, но филологический багаж и «любовь» к Горькому. Алла, конечно, сама привыкла решать свои проблемы, да и профессия обязывала — все-таки двадцать лет в органах. Однако после смерти родителей и развода ей не хватало вот такого общения: с полночными посиделками и задушевными разговорами — дружеского участия, одним словом. — Да не вчера, а в прошлую субботу, — поправила подругу Алиса. — И что там рассказывать? Всегда одно и то же: мужики, как всегда, меряются всем чем можно, хотя все знают, что по капиталам Бориса Аркадьевича никто не переплюнет, да и по другой части тоже. Он вообще в этот раз был в ударе — сыпал анекдотами, ухаживал галантно. — Алиса замолчала, потом нахмурилась, видимо, что-то вспомнив, но тут же продолжила в шутливом тоне: — И Люсик был. Уже не знаю, как от него отвязаться! — А дамы? — А что дамы? Дамам надо «чешуей блеснуть». Сальникова всю шею бриллиантами обвесила, а Наталья Григорьевна рук не могла поднять — все пальцы в перстнях с огромными каменьями. Алла невольно посмотрела на руки Алисы: знала, что та тоже любит носить по два-три кольца на каждой руке. Алиса взгляд перехватила. — Да у меня-то так, безделушки. Хотя могла бы… А Люсик… — …Павел в командировке? — Алла решила сменить тему: от Люсика подруга «отвязывается» уже год. — Позавчера еще мой «нефтяник» укатил. Слушай, а у тебя же скоро день рождения! — Да, через месяц… — вяло отреагировала Алла, что тут же было отмечено Алисой. — Всё идет «по плану происшествий»? — Как всегда, — засмеялась Алла, — отмечаем в отделе. Когда-то, еще в начале своей трудовой милицейской деятельности, Алла работала с Анатолием Юрьевичем Криулиным, известным криминалистом, неизменной фразой которого была: «Ну что, всё идет по плану происшествий?» А произносил он ее во время или после выходных, а чаще в новогоднее дежурство. Больше всего происшествий случалось именно в эти дни, да и сейчас та же статистика. Алисе эта фраза понравилась, и она иногда примеряла ее уже для других ситуаций. Алла, помолчав, добавила: — Могут отправить на заслуженный отдых. Мне Галка из бухгалтерии шепнула. Снова реорганизация намечается. Вроде на мою должность кто-то там метит или его метят… А, давай еще по рюмочке. — А Галка откуда знает? — У нее свекор, — показала пальцем вверх Алла. — И что, станция Вылезай? — Алиса взяла рюмку, чокнулась, но пить не стала, за рулем. — Да не расстраивайся ты. Будешь на Рублевке горничных на чистую воду выводить. А что? Деньги те же, если не больше, а хлопот меньше. «Частный детектив» — звучит! — Ага, «честный» — еще лучше. — Нет, вот вчера Ащеуловы рассказывали: вещи стали в доме пропадать, деньги… Понятно, они их не считают, но… — …но реагировать надо. Они-то как раз считают, поэтому и на Рублевках живут, — усмехнулась Алла и тут же серьезно спросила: — У них камер, что ли, нет? Что камеры показывают? — Ну, погнали наши городских — сыщик проснулся! Точно тебе надо идти в детективы, если сократят. Ты же зачахнешь без своей работы. Тебе ж надо «кипеть, шипеть и пузыриться». — Да, «искать, ловить и наказывать»! — Вот-вот! — Нет, Алиска, как-то я не жажду погружаться в эту пучину… — …рублевских страстей? Они посмеялись, посидели еще немного, и Алиса стала собираться домой. — Может, останешься? Поздно уже. Постелю тебе здесь на диване, — предложила Алла подруге. — Нет, ты рано встаешь. Тебе на работу надо, а мне поспать. А спать лучше дома. Ты же знаешь, как я люблю поспать, — разглагольствовала Алиса, застегивая изящный норковый полушубок. — Сейчас я на своей «машеньке» быстро доеду. — Ты машину еще не поменяла? — Нет. Оставила «машку» до лета, а там посмотрим. Ой, «машуню». Еще рассердится — встанет в неположенном месте, и придется тебе нас выручать. — Все машины были у Алисы «машунями» и «мишанями». — Ладно, выручу, звони. И про мой день рождения не забудь, — напомнила Алла, закрывая за подругой дверь. — Не кроши булки на верных подруг!.. — донеслось уже с лестницы. «Вот Алиска! — хмыкнула Алла. — Последнее слово всегда должно остаться за ней». Довольная, что хорошо посидели, она готовилась ко сну и мысленно перебирала услышанное от Алисы: «Как-то неохотно подруга о вечеринке рассказывала. Люсик ее, что ли, достал? Придумала — Рублевка! Там я еще не работала! Надо будет позвонить, выбраться к ней на йогу как-нибудь, пока она опять на очередной семинар не укатила». Потом, лежа в постели, вспомнила, как дружили их семьи — квартиры располагались на одной площадке, как раз напротив друг друга. Двенадцатилетнюю Аллу частенько просили посидеть с двухлетней Алисой. Когда стала учиться в юридическом институте, помогала Алиске с уроками. И даже когда вышла замуж и переехала, приходила к родителям и общалась с повзрослевшей Алисой. После того как родители разменяли квартиру, связь оборвалась. Но пять лет назад они случайно столкнулись в магазине, и встречи, хотя и с разной периодичностью, возобновились. Алиска, вдаренная в йогу, изотерику и прочее, год назад стала хозяйкой небольшого помещения, где, набрав штат, проводила занятия. Алла иногда там занималась: растягивала мышцы, укрепляла связки… Но регулярность «походов за здоровьем» отсутствовала напрочь — работа, ну и лень, конечно, да и Алиса часто «располагалась по местам силы», как она говорила. Уезжала в какую-нибудь лесную или горную глухомань и там, погружаясь в природную стихию, черпала силу. Алла иногда иронизировала по этому поводу, но в душе немного завидовала: ну круто же — захотела и всё бросила. И побоку все заботы — ты вне цивилизации! *** Утром Алла привычно заскочила в свой троллейбус № 80 — машина после развода досталась мужу. До родного ОВД Северное Медведково — четыре остановки. Можно и пешком, но зимой не хочется, да и выходить из дома тогда надо раньше. А в этот раз ей даже место досталось — возле пожилой женщины. Она села: так и ехать удобнее, и поразмышлять о чем-нибудь. Всегда ведь есть о чем поразмышлять: «Родительскую дачу еще осенью продала, а две коробки так и стоят неразобранные на балконе… Пойду в отпуск, займусь. Как бы этот отпуск не затянулся, если на пенсию отправят. А может, что-то предложат? Но всё равно надо самой подсуетиться… не дома же сидеть. Ой, моя остановка!» Алла, как всегда, начала рабочий день с просмотра сводок происшествий. Сердце невольно екнуло, когда прочитала об аварии на пересечении улиц Широкой и Грекова в 23.25. «Это же недалеко от меня. И машина: фиат, цвет светло-серый… Как у Алиски! И марка, и цвет. Она еще так смешно говорит, «цвет испуганной мыши». И вышла она от меня примерно в это же время. Да, было десять минут двенадцатого, когда я закрыла за ней дверь. Как раз доехать до того места, где случилась авария. Уфф… номер, по-моему, не Алискин. Но за рулем была молодая женщина!»