* * * Он заметил ее еще в автобусе. Не наврал гид, добрую половину туристов составляли непрестанно щебечущие молодые француженки. Не то чтобы юные девушки, многим было слегка за тридцать, но так даже лучше, думал Иван, разглядывая своих соседок. Женщины в этом возрасте идеальный объект для мимолетного курортного романа. Да к тому же француженки… Некоторые путешествовали со спутниками, но большинство (слава европейскому феминизму) сидели стайками по две-три-четыре, беззаботно смеялись и рассматривали окружающие красоты. То ли из-за работы, то ли из-за давнего эпизода с девочкой Машей в детском саду, но с девушками Иван сходился тяжело. Хотя внешними данными бог его явно не обделил. Высокий, под метр девяносто, атлетически сложенный молодой человек с гагаринской отчаянной улыбкой и серыми, цвета Балтийского моря в погожий солнечный денек, глазами. Женщины сами на него вешались. Но повесившись, тут же и отскакивали. Кому нужен вечно тяжко вздыхающий и невнятно что-то бубнящий парень? Легкость в Иване отсутствовала напрочь. Он старался, шутил выученные шутки, рассказывал забавные истории. Бесполезно – все его попытки выглядели натужно и неестественно. Найти девушку на одну ночь было для него не проблемой, на неделю уже тяжелее, месяц не выдерживал никто. Однажды он даже пошел к модному коучу, чтобы разобраться, в чем дело. Дело оказалось как раз в Маше из детского сада. – Понимаете, молодой человек, – резюмировал опытный тренер, – вам все время кажется, что вы обманываете женщин, с которыми у вас близкие отношения. Передавили ваши родители с воспитанием и честностью. Вы поймите – без игры, без легкого обмана, с чугунной серьезностью любовь просто не имеет шансов появиться на свет. Перекрываете вы ей родовые пути. Просто расслабьтесь, и все будет хорошо. Иван согласился, но поделать с собой ничего не смог. В конце концов он вообще бросил попытки завести серьезные отношения. Редко, когда совсем припирало, ходил в клубы, снимал в грохоте и пьяном угаре одноразовых девушек. Пару раз в год выбирался на море и там заводил скоротечные курортные романы. В остальное время работал. Попав в автобус, полный расположенных к необременительному курортному флирту француженок, Иван полдороги не торопясь выбирал объект для атаки. У каждой кандидатки имелись свои плюсы и минусы. Молодой человек тщательно их взвешивал, делал выводы, запоминал и переходил к следующей даме. Так продолжалось до тех пор, пока его взгляд не уперся в затылок очередной прелестницы. Ничего особенного Иван в затылке не заметил. Ну разве что волосы незнакомки были собраны на макушке в небрежную трогательную пальмочку, от чего хорошо просматривался сам затылок. Беззащитный такой, в ореоле золотящегося на солнце каштанового пуха… Вот и все, пожалуй. Только после этого затылка он почему-то не смог больше выбирать и взвешивать. Нет, он пытался, несколько раз пытался перейти к следующей девушке, но почему-то не мог. Не сильно расстроившись, Иван решил, что выберет уже на водопаде. Негоже, подумал, делать выводы на основании одного лишь затылка. Нужно рассмотреть объекты целиком и желательно в купальниках. А водопад для этого самое подходящее место. Каледонский водопад оказался и впрямь замечательным. У подножья горы росли пушистые южные сосны, среди них прятались форелевая ферма и небольшая деревенская харчевня. Форель в бассейне из стекающей с гор чистейшей воды излучала благополучие, а также уверенность в завтрашнем дне. “Бедные рыбки, – по гнусной привычке к правде подумал Иван, – нет у них завтрашнего дня, у них и сегодняшнего-то нет. Подадут к обеду, свеженьких, бодреньких и оптимистичных. На средний класс они похожи, на меня, к примеру…” Впрочем, долго грустить Иван не стал. Окружающая буйная растительность, шум горного ручья, смесь сухого соснового воздуха с влажным морским и мелодичное мурлыканье француженок быстро подняли ему настроение. Иван ощутил глупую, какую-то щенячью радость бытия, гормоны разогнали кровь, и он буквально бросился покорять шумящий вдалеке водопад и милых французских мадмуазелей. Восхождение оказалось не таким легким делом. Горная тропа петляла вокруг ручья, несколько раз пересекала его, иногда почти исчезая среди кустов и деревьев. Во многих местах мостики через ручей живописно разрушились, так что приходилось прыгать с камня на камень. Впрочем, аттракцион был тщательно продуман. Не просто, но сложно ровно настолько, чтобы любой даже самый неповоротливый и раздобревший на вкуснейших греческих харчах турист справился и почувствовал себя покорителем Эвереста. Мнимая сложность маршрута здорово поспособствовала сближению Ивана с объектами его атаки. То одной девушке руку подаст, то другую по-джентльменски перенесет через бурлящий холодный ручей… а третью, милую голубоглазую блондинку, он вообще практически спас от падения в неглубокую и неопасную пропасть. Большинство француженок прекрасно изъяснялось по-английски, поэтому к концу восхождения у молодого человека скопилось несколько заветных телефончиков. А голубоглазая блондинка даже сама назначила ему свидание. Блондинка Ивана в принципе устраивала, но он почему-то все время искал глазами зацепивший его в автобусе затылок. Торопился, бежал по тропе, как горный козлик, но вожделенный затылок словно в воду канул. “Ну и бог с ним, – подумал он, уже почти дойдя до цели маршрута, – блондинка тоже очень хороша. На ней и остановлюсь”. * * * Цель восхождения неожиданно возникла за очередным поворотом стремящейся круто вверх тропинки. И поразила молодого человека. Водопад гудел, как турбина небольшого реактивного самолета, и от него, будто от кондиционера, шла волна холода. Позже Иван побывал почти на всех знаменитых водопадах, но ни один не произвел на него такого впечатления. Каледонский был, как первый поцелуй: никогда не забудешь и ни с чем не спутаешь. К тому же долгое восхождение как бы подразумевало награду. Одно дело, когда тебя доставляют на машине или вертолете, а другое – когда ползешь наверх сам, обдирая ноги в сандалиях о камни, потея и даже умеренно рискуя своей драгоценной жизнью. Заслужил – и замер в восхищении, глядя на выстраданное тобой чудо природы. Не только Иван испытывал подобные эмоции. У долгожданного водопада образовалась изрядная толпа. Одни молча стояли, любуясь и переживая свою победу, другие, стянув промокшие от пота шорты и майки, ухая и повизгивая, заходили в неглубокое холодное озерцо. Вода едва достигала колен, а дно состояло из пологих скользких валунов. Многие падали, некоторые возвращались назад, но самые стойкие, в основном женщины и девушки, добирались до летящих с горы струй, чтобы сделать эффектное фото. И это был еще один, отдельный аттракцион. Вот прелестное юное (или не очень) создание грациозно стягивает с себя платьице или маечку. Расчетливо так стягивает, вполглаза следя за реакцией восхищенных зрителей. Вот это создание, выставив одну ножку вперед, делает первые фото и селфи. И наконец осторожно пробует изящной ступней ледяную водичку. Отдергивает в ужасе, но, набравшись храбрости, решительно заходит в озерцо. А там скользко! И вся грациозность вместе с расчетливостью мгновенно улетучиваются. Нелепо раскорячившись, выворачивая красивые коленки под невероятными углами, оттопыривая все самые свои соблазнительные места в самых непрезентабельных ракурсах, прелестное создание упорно бредет к струям. И видно, что трудно девице, и скорее всего матерится она про себя, проклиная свое стремление к красивому кадру. Однако не сдается – бредет. Доковыляв кое-как до водопада, создание отважно встает под него и несколько секунд борется с остановившимся дыханием. Больно барабанят струи по нежному девичьему телу. Но непреодолима тяга красавицы к художественной фотографии. Стиснув зубы и каким-то чудом укрепившись на скользком камне, она принимает пленительную позу, ослепительно улыбается и, не разжимая растянутых в улыбке губ, кричит подруге или другу: – Да фоткай же, фоткай скорее, а то свалюся! После того как подруга или друг знаками показывают, что, мол, готово, кадры отсняты, все повторяется в обратном порядке. Ослепительная улыбка сползает с перекошенного от холода лица, и прелестное создание, выворачивая ноги и проклиная судьбу, бредет обратно. Еще труднее приходилось тем, кого снимали на видео. Они были вынуждены не просто улыбаться из последних своих женских сил, не просто принимать соблазнительные позы, но и игриво повизгивать, смеяться и издавать прочие завлекательные звуки, что в такой ситуации казалось совершенно невозможным. Иван с нескрываемым удовольствием наблюдал забавное зрелище, не забывая при этом изучать полуобнаженные тела потенциальных кандидаток во временные дамы сердца. Голубоглазая блондинка, назначившая ему свидание, одержала неубедительную, но все же победу по очкам. Посчитав кастинг оконченным, он совсем уж было собрался и сам прогуляться под струи, но тут внезапно увидел поразивший его в автобусе затылок. И не только затылок – он увидел ее всю! Девушка разительно отличалась от своих спутниц. Длинная, узкая, она словно стремилась к вершине водопада и дальше в небо, к солнцу и звездам, а может, и еще дальше. Наплевав на осторожность, она не опустила изящную ножку в озерцо, пытаясь привыкнуть к ледяной водичке, а сразу вспорхнула на ближайший скользкий валун, широко раскинула руки, побалансировала пару секунд и запорхала с камня на камень, точно и красиво отклоняя стреловидное тело в разные стороны. – Девочка, – восхищенно прошептал Иван, – Девочка на шаре. Молодой человек будто увидел ожившую картину Пикассо. Это очень смахивало на чудо. Ему вдруг захотелось помолиться, или заплакать, или сделать еще что-то столь же глупое и нелогичное. Момент настойчиво требовал безумия, но Иван просто стоял, не в силах пошевелиться, и шептал: – Девочка… Девочка… Девочка на шаре… Тем временем удивительная девочка, быстро достигнув ледяных струй, повернулась к восхищенным зрителям, и Иван наконец увидел ее лицо. Она даже не распустила смешную пальмочку на макушке. Она не улыбалась, не визжала игриво. Ее никто не снимал. Она просто несколько мгновений, зажмурившись, постояла под водопадом, а потом открыла свои огромные черничные глаза и отчетливо произнесла: – Курва! И еще несколько мощных ругательств – на английском, французском, русском и на каком-то незнакомом языке, слегка похожим на русский. Толпа у озерца притихла. Контраст грациозности Девочки на шаре и понятных всему интернациональному туристическому сборищу ругательств оказался ошеломляющим. Не бывает таких девочек в природе, чтобы то и другое одновременно. В голове не укладывается… Незнакомка тем временем привыкла к холодной воде и перестала ругаться. С минуту, почти не шевелясь, она стояла под летящими сверху струями, то открывая, то закрывая свои удивительные черничные глаза, а потом блаженно рассмеялась, вспорхнула на ближайший скользкий валун и волшебным образом перелетела на берег, к притихшей от недоумения публике. И сразу будто звук включили в телевизоре или сняли с паузы остановленный фильм. Все зашевелилось, послышались прежние взвизги и уханья, прелестные создания, отклячивая разные части тела, вновь двинулись к водопаду… А Ивану вдруг стало тошно на все это смотреть. Чудо исчезло, продолжилась обычная жизнь, хорошая даже и красивая, как спасенная им голубоглазая блондинка, но – обычная. И невозможная после чуда. Иван лихорадочно пытался отыскать растворившуюся в толпе удивительную Девочку на шаре. Наконец после долгих поисков нашел: она стояла в сторонке за камнями и банально вытирала полотенцем мокрую голову. Самая обыкновенная, с растрепанными волосами и мурашками по всему телу от холода. И не такая уж девочка, лет тридцать, не меньше, морщинки в уголках глаз, еле заметная грудь… Ну стройная, симпатичная, спортивная – не более того. У спасенной им блондинки фигура была лучше, фигуристее, что ли… Но для Ивана и в мурашках, и в морщинках, и в растрепанных ее волосах все равно жило чудо. “Надо подойти, надо подойти, – мысленно уговаривал он себя, – я же не прощу себе, если не подойду. Ну же, ну… Подойди и скажи какую-нибудь глупость. Я же знаю глупости, которые им нравятся. Учил. Подойди давай, сейчас же!!! Пусть лучше к черту пошлет, чем не подойти. Жалеть потом буду всю жизнь…” На молодого человека накатила неведомая ему прежде робость. Сердце его стучало, казалось, везде. Мутило, по спине лил пот, ноги и руки не слушались и не хотели идти к чудесной Девочке на шаре. Невероятным усилием воли он их все же заставил. Шаг, еще шаг, еще один шаг. Подошел, открыл рот. Закрыл. Наконец с трудом выдавил из себя: – Do you speak English? – Я и по-русски говорю, – ответила девушка, вытирая голову и даже не посмотрев в его сторону. Иван совершенно растерялся. Одно дело – легкий курортный роман с иностранкой. С ними как бы с самого начала все несерьезно и от этого просто. А тут своя, родная, русская. Черт знает, во что это может вылиться. Но – чудо, в ней было чудо, оно присутствовало даже в полотенце, которым она вытирала голову. И молодой человек решился. – Райское место, не правда ли? – проклиная себя за отсутствие фантазии, еле слышно пробормотал он и растерянно смолк. Девушка перестала наконец вытирать голову и внимательно посмотрела на молодого человека. Так внимательно на него не смотрели, даже когда оформляли допуск к секретности по одному хитрому госконтракту. Смущаться дальше было некуда, но он все-таки смутился. Окончательно раскис, стал нелепо хлопать ресницами и хватать ртом воздух. А она все не сводила с него своих удивительных и строгих черничных глаз. “Куда я со свиным рылом в калашный ряд-то…” – обреченно подумал молодой человек, но девушка вдруг рассмеялась, и его отпустило. Смех у нее был… Смех у нее был тоже чудесный. – Иван? – спросила она. – Иван. А откуда вы… – Ну как, русский – значит Иван. И потом, похож… Акцент у нее все-таки был. Но мягкий, еле уловимый, смазывающий острые углы привычного родного языка, делающий речь густой и вязкой. И успокаивающей. – А я Линда, – представилась она после небольшой паузы. – Значит, считаешь это место райским? А знаешь вообще, что такое рай? Хочешь, поговорим о нем? Господи боже мой, да он готов был говорить с ней о чем угодно. Хоть о рае, хоть об аде, хоть о двигателе внутреннего сгорания. Лишь бы говорить… – Очень, очень хочу, – поспешно произнес он, боясь, что Линда передумает. И кивнул для верности. Но она не передумала. Отбросив полотенце, присела на камень и жестом предложила ему сесть рядом. – Мало кто знает, мой юный русский друг, – сказала она, впервые улыбнувшись и этим заставив Ивана подавиться сладким горным воздухом, – что Господь не сразу поселил людей в райский сад… точнее, поселил-то сразу, но сад оказался не таким уж и райским. Ползали по саду змеи, насекомые кусали Адама и Еву, волны морские заливали их ночью, бананы и кокосы быстро надоели, а соусы и молекулярную кухню Господь не догадался тогда еще придумать, ну и без алкашки, честно говоря, тоже скучновато было. В общем страдали в райском саду божьи дети Адам и Ева совсем не по-детски. Осознал тогда Господь свою ошибку, пожалел детей своих и сотворил им настоящий рай. Построил за шесть дней самый крутой на свете торгово-развлекательный центр. Из-за воистину божественной системы отопления и кондиционирования там никогда не бывало жарко или холодно, зато имелся аквапарк с настоящим песком и искусственными ласковыми волнами. Для особо взыскательных там был даже планетарий со звездным небом над зрительным залом и каким-никаким, но нравственным законом внутри него. Для Адама Господь создал тир, чтобы его первенец охотился и играл в войну, а для Евы – студию депиляции, салон тайского массажа и множество СПА-центров. Чтобы они не заскучали, в многозальном IМах постоянно крутили высокобюджетные блокбастеры. Я уже не говорю о целой куче баров, ресторанов и кальянных, в которых Господь в своей немыслимой всеблагой милости разрешил не только алкоголь, но и легкие наркотики. Многочисленные дизайнерские бутики довершали картину райской жизни. Там были даже секс-шопы и клиники пластической хирургии. Адам, например, в два раза увеличил член, а Ева, соответственно, сиськи. Больше всех вновь обретенному раю радовалась, разумеется, Ева. Мужик, как более ранняя версия человека, был существом простым и неприхотливым, он в принципе и дальше мог бы жить на земле, прихлопывая комаров и подтирая задницу листьями лопуха. А вот Ева твердо понимала, что ад – это место, где нет прокладок и освежителя воздуха. Услышав остроумное определение преисподней, Иван не выдержал и рассмеялся. Он был в восторге от удивительной Девочки на шаре. Невероятным бонусом к ее хрупкому телу оказались парадоксальный живой ум и такое чувство юмора, какое он встречал только у мужчин, да и то два-три раза в жизни. Линда перевернула все его представления о женщинах. Она ТАКАЯ просто не могла существовать, но – существовала. Не над ее язвительными шутками он смеялся, а от счастья, что встретил. Что существует… Сама же удивительная девушка, казалось, все понимала. Лукаво улыбаясь, она подождала, пока молодой человек отсмеется, и продолжила: – Короче, мой юный друг, поселил Господь своих детей в торгово-развлекательном центре под названием “Эдем”, выдал им платиновые безлимитные кредитные карты, и зажили там дети его относительно счастливо. Относительно, потому что довольно быстро этим неблагодарным созданиям стало скучно. Ну, сходили в киношку, откисли в аквапарке, увеличили даже член и сиськи, а дальше что? Кто это все видит, кто это оценит, кто подтвердит их высокий социальный статус? Скукотища. Пошли тогда они от тоски напиться в байкерский бар “Подколодный змий”. Местный бармен по кличке Сатана славился на весь торговый центр своими адскими по силе коктейлями. Несмотря на грозную кличку на самом деле он был, конечно же, ангел. Впрочем, как и все работники торгово-развлекательного центра. И даже ничуть не падший ангел, а самый что ни на есть обыкновенный, на твердой ставке ежемесячной господней милости плюс премия, соцпакет и выслуга лет. Изрядно набравшись, первые люди рассказали ему о своей беде. (Именно с тех пор, кстати, завелся обычай изливать барменам душу.) И правильно, как выяснилось, сделали, потому что Сатана был отличным работником – добрым, человеколюбивым, внимательным. В полном соответствии с должностной инструкцией решил он божьим созданиям помочь. “Да не вопрос, чуваки, – сказал, – ваша беда – не беда. Давайте я вам штуку такую сделаю, интернет называется, и людишек при ней миллиардов несколько. Вы их, в принципе, даже видеть не будете, они во льдах где-нибудь обитать станут. Далеко очень. А вот они вас видеть будут, потому что фотки со своей райской жизнью в нашем замечательном ТРЦ вы разместите в интернете. И завидовать они вам начнут люто, на контрасте, так сказать. Потому что одно дело льды, а другое – наш Эдем, сами понимаете. И статус социальный у вас сразу появится. Это, поверьте, ничего мне не стоит, чертежи человека Господь в нашей корпоративной сети в публичный доступ выложил”. – “Ой, давайте, давайте!” – радостно захлопала в ладоши Ева. А Адам, напротив, засомневался, жалко ему людей во льдах стало. Вроде они с Евой здесь, в Эдеме, а остальные во льдах мерзнут – несправедливо как-то, не по-пацански, но Сатана его успокоил. “Да что вы, – пропел ласково, – это ж как бы не совсем люди. Я же не Господь вам, полноценных людей создавать. Это просто такие твари, по чертежам скроенные, а души бессмертной у них нет, потому что ее только Господь вдохнуть может. У меня дыхалки не хватит”. – “Ну вот видишь, и не люди даже, – заканючила Ева. – Давай, давай, давай. Хочу, хочу, хочу!” – “Может, бухнем лучше?” – вяло возразил чувствовавший неладное Адам. Но Ева канючила, Сатана ласково уговаривал, и первый человек сдался. Миллиарды бездуховных тварей во льдах завалили Адама и Еву лайками и восхищенными комментариями. Они спрашивали, что нужно сделать, чтобы добиться такого же успеха, какие бренды носить, как правильно питаться и заниматься фитнесом. В общем, скуки и след простыл. Только успевай отвечать и повышать свой и так высочайший социальный статус. Но скоро нарисовалась новая проблема. Узрел Бог все это безобразие и рассердился. Он им, значит, целый Эдем с планетарием, нравственным законом и аквапарком, а этим неблагодарным еще и социальный статус подавай. Без него им, видите ли, скучно! Нет, из рая людей Господь, как в классической версии, не изгнал. Он же добрый все-таки. Просто ограничил кредитный лимит на карте, сделал все услуги платными и не то чтобы вдохнул душу в бездуховных тварей во льдах, а скорее взял да и плюнул в них чем-то таким, что и определить четко невозможно. Но не душой точно. А еще он им тоже карты раздал – дебетовые, правда, для начала. Однако если твари в результате внутривидовой борьбы зарабатывали или крали много денег, то карты автоматически превращались в кредитные и становились пропусками в Эдем. Временными, конечно, как и все пропуска, – пока не исчерпается кредитный лимит. С тех пор, мой юный русский друг, так и живем – зарабатываем, воруем, крутимся как белка в колесе… Одна проблема: денег достаточно никогда не бывает. И в рай можно вырваться лишь на пару недель, как мы, или на несколько лет, это уж кому как повезет. Ну и, разумеется, любая бездуховная тварь в окружающих нас льдах мечтает с помощью бабла выбиться в люди. Так что наслаждайся, Иван: раз мы здесь, нам с тобой это почти удалось. * * * Линда закончила говорить и, отвернувшись от него, сладко потянулась. “Да как она может после всего?.. – мысленно возмутился Иван, но тут же успокоился. – Может. Она может всё”. Констатация этого факта сильно помогла молодому человеку. Он давно догадался, что с ним происходит, но боялся признаться даже самому себе. До встречи с удивительной Девочкой на шаре Иван сильно сомневался в существовании этого чувства. Думал, как минимум преувеличение, а скорее всего – полное вранье. Но любовь, несомненно, существовала, более того – сидела перед ним на камне, набросив на плечи влажное полотенце. Все оказалось довольно просто. Просто затылок в ореоле каштановых, золотящихся на солнце волос. Просто девочка, порхающая по мокрым, скользким валунам. Несколько забористых ругательств на разных языках под холодными струями водопада и этот вот блестящий стендап. Смешной и печальный одновременно. А все вместе была – любовь. И жизнь тут же необратимо изменилась. У нее появилось еще одно, пожалуй, самое главное и необходимое условие – Линда. И все сразу стало ясно. Куда-то подевались все страхи и комплексы, больше не нужно было что-то выдумывать, выдавливать из себя шутки, изображать легкость и веселье. – Здорово! – блаженно улыбаясь, промурлыкал Иван. – Что здорово? – Да все здорово. Особенно что мы встретились. Слушай, а давай я тебе расскажу о себе? Это, конечно, менее интересная история, но, мне кажется, очень сейчас нужная. Линда снова внимательно на него посмотрела и со спокойной серьезностью согласилась: – Да, мне тоже так кажется. Говори. И Иван рассказал ей все. О девочке Маше из детского сада. О детских страхах и взрослых комплексах. О бизнесе, о родителях. Вообще обо всем. Линда слушала, иногда улыбалась, чаще хмурилась, и тогда ее глаза из черничных превращались в черные. Но не гнев, а скорбь проступала на ее лице. А потом снова улыбка. Как смена дня и ночи. Как жизнь. Она была как жизнь… Неожиданно Иван вспомнил, что на иврите имя первой библейской женщины, Евы, – Хава, что буквально означает Жизнь, и ему стало окончательно понятно: она его жизнь отныне, и другой у него не будет. Он говорил много и сбивчиво. Несколько раз к ним подбегал экскурсовод, звал вниз на форелевую ферму обедать. Но они так синхронно махали руками, что гид в конце концов рассмеялся, понял, что дело тут серьезное, и отстал. Только сказал напоследок, что при всем желании ждать их больше пятнадцати минут не сможет. Они на это просто не обратили внимания. Бог с ним, с автобусом, уедет так уедет. Линда слушала Ивана очень внимательно, не перебивала, нервно комкала в руках полотенце, как будто решала что-то для себя. Посреди его монолога наконец решила и произнесла внезапно: – Извини, Ваня, я должна тебе кое-что сказать. “Она назвала меня Ваня!” – внутренне возликовал парень, но ее следующие слова повергли его в ступор. – Дело в том, что я не женщина… Не совсем женщина… В голове у Ивана пронеслись мысли одна причудливее другой. Инопланетянка? Дух из высших сфер? Трансвестит? Он испугался на мгновенье, и Линда это увидела. А потом успокоился и подумал: “Ну и что? Да хоть черт с рогами! Теперь это неважно. Она – жизнь моя, и ничего уже с этим не поделаешь”. Линда увидела и это. Улыбнулась. И вдруг захохотала.