В довесок задумайтесь вот о чем: стоит вожаку «Детей» заключить хотя бы пару таких солидных сделок… Стоит ему сойтись и своего рода сродниться хотя бы с низшими эшелонами Смиренных Прислужников… Стоит ему затем с мнимой охотой уступить мелким смирпам в цене и тем самым оказать Юдайна-Сити величественную услугу, как этот жалкий крысюк тут же полиняет в цвета настоящей власти и коррупции, станет полноценным членом парка «Пламенное колесо» и, давайте немного пофантазируем, тут же прилепит к своему имени приставку «вис». Для чего ты рассказываешь нам это, о, Чапати, воскликнете вы⁈ И Чапати ответит: чтобы помнили. Когда через пару-тройку лет убийца, наркоторговец и глава банды станет носить не черно-желтую жилетку, а деловой костюм из лучших магазинов Тинкернальта, вы должны помнить… помнить и передавать детям… Ни он, ни его проклятое потомство никогда не станут вистар. Никогда не станут настоящими защитниками ваших интересов, жизни или здоровья. У него, обыкновенного уличного бандита, на уме лишь выгода, деньги и безграничная власть. Нискирич фер Скичира — зло, которое кровью и страданиями подчинило себе Бонжур, теперь нацелившись за его пределы. А его «семья», его дети и подчиненные не только не стоят посмертных молитв (о, Чапати с замиранием сердца ждет этого сладкого момента), нет, мои умнички, они заслуживают, чтобы прах их был развеян над помойками Нижнего Города, а всяческая память об убийцах и отравителях гнезда была предана самому глубокому забвению! Впрочем, мои хвостатенькие, окончательное решение о том, как относиться к господину Скичире, принимать исключительно вам. Вы можете верить Чапати, а можете сомневаться в ее словах и считать, что она оговаривает несчастного Нискирича Скичиру. Но когда время расставит все по своим местам, когда ваш близкий скрутит хвост от передоза или поймает в сердце шальную фанга во время уличной перестрелки с «Детьми заполночи», обязательно вспомните данный выпуск, и подумайте еще раз об истинной сущности этого двуликого отродья. А пока Моноспектральная Чапати желает вам самого доброго и безопасного вечера, и прощается до новых встреч. Берегите себя и своих близких, и не позволяйте правде умирать под соблазнительным гнетом лжи и принципов невмешательства. Будьте начеку, будьте готовы! Глава 2 НЕУДАЧНЫЙ ПЕРЕСКОК Никогда не устану повторять, до чего мне нравятся гвалт и хаотичность бездонного гнезда. Огромный город дарит обитателям иллюзию вседозволенности. Если ты в злобе наступил на чужой хвост в племени чу-ха-хойя, тебе не покинуть юрту, чтобы не встретить вчерашнего недоброжелателя, и тогда дело обязательно закончится судебной распрей или кровавым церемониальным поединком. В городе все иначе. Город любит укрывать своих нашкодивших отпрысков. В нем можно раствориться. Даже такому приметному парню, как я… Именно так я успокаивал себя весь следующий день, собираясь к визиту в «Перпекто». Подбадривал с момента раннего пробуждения до выхода за дверь, а уж времени на это у меня выдалось в достатке. Я плотно ел и не пил крепкого. Ладно, почти не пил… Дважды вычистил «Молот». Старательно упаковал рюкзак, несколько раз перепроверив, все ли на месте и под рукой. Вымылся, побрился и подготовил лучшую одежду. Ну, то есть как? По сути — единственную одежду, но я бережно отчистил ее от грязи и даже заштопал мелкие дырки. И, разумеется, хорошенько надраил любимые ботинки. «Перпекто» слыл весьма респектабельным клубом, и мне не хотелось выглядеть отрыжкой переулка. Не сказать, что в заведение стекалась исключительно элита Бонжура и настоящие чистокровные вистар, но залетную шпану туда точно не пускали. Разумеется, за стенами клуба круглосуточно варили самый мутный суп, но таковой в Юдайна-Сити перемешивали в любом укромном месте, где только находились стены, способные укрыть от лишних взглядов и ушей. В остальном же «Перпекто» считался хорошим и спокойным местом, немало внимания уделявшим своей репутации. Я не знал, кто именно покровительствовал клубу. В свое время на улицах поговаривали даже про интересы отставных тетронов, но это не мешало заведению открывать двери для любого, кто готов соблюдать правила приличия. Сам я бывал внутри дважды, и уже видел сдержанную изысканность «Перпекто», его сверкание и уютный шум, лоснящиеся шкуры напивающихся торговцев и блеск поддельных украшений претендующих на элитарность онсэн. Хорошая нора. Ничуть не лучше и не хуже прочих. Как уже было сказано, любимое место Скрота Мокки не претендовало на эксклюзивность «Пламенного колеса» или любого иного закрытого парка развлечений для избранных с их таинственными ритуалами и атмосферой безграничной вседозволенности. Но и не опускалось до уровня «Хлума», где самым лучшим местом лично я до сих пор считал столик в углу возле запасного выхода… Как ни странно, но дело Галло Ш’Икитари по прозвищу Перстни обрадовало меня и действительно отвлекло от тягостной рутины прошедших дней. Оно позволяло мне верить, что жизнь возвращается в привычное русло, и отныне все будет, как прежде. Наверное, поэтому я и начал самую деятельную подготовку к походу; смотрел новости на станциях Мицелиума, набирался сил, сделал добротную зарядку и даже попробовал медитировать. В глубине души я был искренне благодарен Перстням за столь неожиданный заказ. Все проведенные в добровольном заточении дни меня все равно тянуло на улицы, и помешать этому влечению не могли ни риск, ни страх, мелькавший на периферии сознания. Что уж лукавить? Этот страх присутствовал во мне при любой вылазке за пределы жилища с первых дней самостоятельного обитания в гнезде… А тут появилась причина. Веская. Достойно оплачиваемая. И обменять ее на крепкую дверь было бы просто глупо… Я решил, что это будет весело. Это будет славно, интересно и быстро. Еще я решил, что нужно наплевать на последствия, от них все равно не укрыться. Именно с этими мыслями и была открыта бутылка паймы, мгновенно убедившая, что добрый глоток умиротворяет куда лучше глупых медитаций. Мне было точно известно, что, где и с кем нужно делать. Нору я покинул на час раньше нужного, но ждать дальше просто не осталось сил… Сапфир, конечно же, попробовала сунуть в мои дела свой очаровательный носик. И мне, конечно же, пришлось бросить ей хотя бы обрывки правды. Хозяйка чингайны и дочь моего домовладельца нервничала. Не то, чтобы непривычно много, но все же заметно. Разумеется, я ничего не рассказал помощнице про недавнюю суету с кулоном, но девочка умела читать между строк. Да и красивый шрам под моим правым глазом еще не спешил прощаться с сопровождающим его кровоподтеком, грациозно переплывшим на щеку и скулу. В общем, синешкурка переживала, и мне пришлось-таки упомянуть «Перпекто». А потом еще минуту отнекиваться от фаэтона, который подруга советовала мне взять. В итоге я все же отказался — старенький «Барру» Сапфир не только примелькался на улицах Бонжура, но и ограничивал маневр. Однако родименький комплеблок предпочел все же покинуть не через «Гущу», а пустым выездом из подземного гаража. Не то, чтобы так было надежнее, но… Тринадцатая улица встретила безудержным весельем. Как, впрочем, всегда; она (как и прочие улицы славного Бонжура) иначе не умела. Гомон, музыка вездесущего «Восьмого цвета радуги», рекламные выкрики, мольбы попрошаек и какофония рулевых звонков гендо обрушились на меня, словно стена самума. Свернув на запад к станции транзита, я тут же ощутил, что даже неделя изоляции позволила мне основательно отвыкнуть от этого пестрого акустического покрывала. Чу-ха со всех сторон давили, пищали, шипели и норовили подсунуть хвосты под подошвы тяжелых ботинок. Натянув на лицо противопыльную маску и поглубже спрятавшись под капюшон, я неспешно шел по тротуару в сторону станции «Сдержанная благодать», ловко переступал через змеящиеся хвосты и не забывал подкидывать мелочь в стаканы знакомых дервишей-осведомителей. Юдайна-Сити заметил меня. Признал, запанибратски подталкивая в плечо, закружил в водоворотах звуков и света, не забывая безжалостно испытывать на прочность. Этот город душил и пытался переплавить с первых минут нахождения в его высоких стенах. Но я не сдавался. Более того, будто бы назло всему Тиаму я жадно пил его отраву огромными глотками. Как если бы старался доказать кому-то, что меня не задавить, не испугать и не перепить, а единственный способ надежно избавиться от бледношкурого уродца — пустить ему точнехонько в лоб стальную иглу-фанга… На втором перекрестке я свернул на север и решительно зашагал по Полночной улице к «Благодати», чьи яркие указатели уже виднелись вдали. Справа раскинулась огромная спортивно-игровая площадка, похожая на окаменевшие волны полноводной реки. Подвязав хвосты к поясам, десятки подростков гоняли по ним на двухколесных шестах; над ними с ревом соревновались в маневренности рисковые наездники на пернатых досках; чуть поодаль на простеньких тренажерах тягали железо любители силового спорта. Как можно догадаться, над подростками (подчас перемешиваясь в безобразную кашу) громыхали сразу несколько канджо-трансовых композиций «8-Ра». Разумеется, среди шумной предвечерней идиллии шныряли продавцы дайзу, «Сладкого хвостика» или «Разбега». Разумеется, в клетчатых желто-черных жилетах под просторными плащами. Я помахал скрещенными пальцами одной группе чу-ха из «Детей заполночи», затем еще одной. А когда уже почти миновал забетонированный пятак для отрыва молодежи, от третьего патруля подданных Нискирича оторвалась тощая подвижная фигура. — Байши… — пробормотал я и ускорил шаг. Но уже было не оторваться. — Ла-анс! — с легкой гнусцой воскликнул Прогиб, нагоняя меня и пристраиваясь справа. От него привычно разило едкой мускусной водой. — Куо-куо, пунчи, ты не голодный⁈ Послюнявишь? Он радостно протянул мне обгрызенный кусок «бодрячка», но почти сразу спохватился, смутился и вернул в карман. Его когтистые босые лапы звонко шлепали по тротуару. — Прости, друг, я снова забыл, что ты не употребляешь… Я скривился под антипылевой личиной и медленно кивнул, умоляя себя сохранять спокойствие. Иногда мне казалось, что отчим на полном серьезе приказал никчемному «Дитю» следить за своим непутевым бесхвостым пасынком… Почти над нами с мерным рокотом пролетел тяжелый фаэтон. — Давно тебя видно не было, — протянул Прогиб, он же Разрушитель, и на секунду мне показалось, что тот действительно опечален. — Ты не захворал? — Спал, — стараясь не повышать голоса, ответил я, умоляя станцию транзита приближаться чуть быстрее. Прогиб вздрогнул и даже на мгновение застыл; впрочем, сразу нагнав меня вновь. — Ни**я себе ты спать! — уважительно протянул он и сплюнул под колеса гендоистов длинной, коричневой от жевательного «бодрячка» струей. — Прям вот все это вот время? Я покосился на него поверх тяжелой маски. Выразительно, но стараясь не демонстрировать переполнявшей меня жалости к умственным способностям собрата по казоку. Молодой чу-ха поймал взгляд, опешил, вздрогнул и судорожно схватился за отвороты жилета, не украшенного ни одной регалией. — А, шутка, — важно покивал он, щуря карие глаза. — Ага, смешно, я чо-то сразу не настиг… Смешно, я запомню, да… А мы тут с парнями отираемся, норм так, культурно проводим время… хочешь с нами? — У меня дела, — не меняя тона и скорости, ответил я. — Увидимся, Проги, нашим привет. Но тот и не подумал отстать. — Да, точно, конечно дела, — он мелко подергал носом и продолжил неотступно следовать рядом. На встречных прохожих босолапый чу-ха при этом зыркал так, будто сопровождал известного вистар, которому простой смертный обязан уступить дорогу. Пешеходы шипели, скалились, но замечали наши двухцветные жилеты и благоразумно убирались с дороги. А затем Прогиб задал ожидаемый вечный вопрос: — Может, я могу помочь тебе в этих делах? — Его худая морда аж подрагивала от нетерпения и готовности угодить. — Я могу быть полезен, честно-честно! Мда… я видел лекарских пиявок куда менее прилипучих, чем этот парнишка… — Проги… — Я остановился и повернулся к молодому чу-ха. — Ты мне не поможешь. Я рад твоему рвению. Но возвращайся к парням и продолжайте оттягиваться… или чем вы там занимаетесь, сисадда? Прогиб перестал жевать, вздохнул и осел на хвост. Казалось, он готов по-настоящему обидеться. Из пасти вырвался очередной тоскливый вздох. — Хао, Ланс… — кивнул он, смущенно почесывая щеку. — Хао, только не заводись… я понимаю… Но ты это… имей в виду, если что, то я завсегда… ты только дай знать, хорошо? — Хао, Проги, — как можно мягче подтвердил я, — я знаю. И двинулся дальше по улице. Оглянулся, заметив, как Разрушитель смотрит мне вслед; заметил, как тот уныло побрел к своим, при этом не переставая посматривать на меня через плечо. Я покачал головой и сбавил шаг. Настроение подпортилось, ехать на сквозном транзите расхотелось. Решив проветриться, я свернул к стоянке гендорикш возле торгового центра неподалеку. Задрав маску, присвистнул специальной трелью и махнул рукой. Извозчики тут же заметили. Засуетились, вскакивая из-за пластиковых столов для игры в моннго, бросились к повозкам. Одна из колясок оказалась проворнее прочих, ее водитель уже сидел в седле — она-то и рванула со стоянки, уже через несколько секунд подкатывая к обочине рядом со мной. Остальные рикши визгливо бранились вслед более расторопному коллеге. Откинув прозрачный пластиглассовый полог, я нырнул в узкую пассажирскую кабинку, и только сейчас заметил, что за рулем гендо сидит старуха. Древняя, как сама пустыня, замотанная в мешковатый балахон, шарф, капюшон и накидку.