Два «моллюска» ракшак были мгновенно уничтожены прицельными залпами ракетометов, прочие рванули прочь на силовых ускорителях; завертелись, начали палить. Звено, изначально пытавшееся перекрыть путь колонне, подступало с тыла, очередями фанга полосуя замыкающего «Коппульсо». Тот сумел-таки взять на прицел одного «моллюска» и даже отбить ему левую нижнюю лапу удачным попаданием магнитной гранаты. Но затем под брюхом броневика вспух огненный шар, от которого перископ изошелся помехами, а у меня заболели глаза. Когда я проморгался, смахнул слёзы и снова приник к прорезиненной полумаске, перевёрнутый на бок «Коппульсо» стремительно оставался за кормой… Колонна выскочила к мосту через Черноводный канал — последней границе перед настоящими геджеконду, — но почти сразу ведущий броневик сбросил скорость. Переправу перекрывали сразу два бронефаэтона ракшак, а вокруг в примитивных укрытиях рассредоточились не меньше трёх десятков бойцов. Справа и сзади кастура «Диктата» сцепились с шагателями Смиренных Прислужников. Причём сцепились в прямом смысле слова — выдвинув из предплечий массивные штыки, железные великаны набросились друг на друга, полосуя и протыкая, при этом не прекращая поливать противника шквалом фанга из наплечных супрессоров. Клекотали установки, стонал взрезанный клинками металл. «Моллюски» фер вис Кри дрались слаженно, умело и постоянно прикрывая друг друга, но численное преимущество было на стороне врага. Навзничь завалился один кастура, почти сразу взорвалась кабина второго, и место схватки заволокло густым серым дымом. А на переправе тоже начали стрелять. Я запоздало удивился — по всем предположениям, скоординированная Песчаным Карпом атака ракшак должна была привести к захвату нас с Ч’айей… ладно, пусть только Ч’айи живой, а тут такой шквал!.. но окончательно удивиться не успел. Потому что стрелять действительно начали. Но только не по нам. Словно мошкара облепив крыши низкорослых построек геджеконду Благолепие, местные головорезы из самых разных шаек выплеснули на ракшак всю злобу трущоб. — «Первый Зуб», приготовиться к удару! — скомандовал Бронза, и колонна снова набрала скорость. Повертев перископом, я заметил, что к северу от переправы в небо тоже тянутся дымные столбы — там, параллельным нашему курсу, в кольцо геджеконду врывались дополнительные силы смирпов. Ещё дальше к северу, будто только этого нам и не хватало, мерцало песчаное марево подступающей пылевой бури, не очень мощной, но с широким фронтом. К месту боя стягивались многочисленные прокламаторы или те, кто таковыми себя считал. Делая записи и комментируя на бегу, они лихорадочно набивали барахлящую «мицуху» пересказом событий. Над районом с воем пронеслись пять беспилотных шпионов, по ним начали долбить, но меткость местных вынуждала плакать. Зато находчивость — нет, и через секунду над крышами лачуг в воздух взмыл ворованный ветростат, усиленный нагромождениями противофанговых листов. Под брюхом пузана завращались ужасного вида, едва ли не самодельные супрессоры, и спрятавшиеся в хибарах дистант-пилоты принялись поливать ракшак с высоты. Фаэтон-лидер метко протаранил заслон между сдвинутыми броневиками противника. Вздрогнул всей тушей, натужно раздвинул транспорты, со скрежетом продрался на ту сторону Черноводного и дал путь остальным. Под колёсами хрустнуло, ещё раз, и что-то подсказывало, что наш «Коппульсо» перекатывается вовсе не по кочкам на дороге. Прорвавшись через заслон, укоротившаяся колонна свернула вдоль канала. Почти сразу нырнула влево и устремилась на запад по относительно широкой дороге, обочины которой были буквально завалены хламом и полумёртвыми гендо. Под колёсами натужно трещало и лопалось. — Формация два! — рявкнул Бронза в заушнике. Второй «Коппульсо» тут же принял в сторону, пропуская «Третий Зуб» в сердце построения. А через сто метров наперерез нам выскочили ещё два кастура ракшак. Сучий Шири-Кегарета, неужели и это он тоже предусмотрел⁈ На бойцов гнезда тут же накинулись шайки благолепинцев, завязался очередной бой, а мы змеёй нырнули на боковую улицу и с растущей скоростью понеслись между нагромождениями домишек геджеконду. Воспользовавшись затишьем, я осмотрел проплывающие мимо кварталы Сина-Дина — до этой минуты мне не доводилось по-настоящему побывать ни в одной геджеконду. Одно и двухэтажные дома лепились друг к другу так близко, что подчас меж ними оставались проходы всего в полметра шириной. Построено всё было из не пойми чего — кирпича, разноразмерных пластобетонных блоков, затвердевшей пены или вовсе отпечатанных пластиковых элементов. Заборы, окружавшие тесные дворики, венчали многочисленные шипы или спиралевидные скрутки колючей проволоки. И я был готов спорить на тысячу рупий, что в каждом втором дворе за таким вот защищённым забором притаились ямы с трупами, ведь не все похищения добропорядочных чу-ха приносили местным вожделенный выкуп. А может, и не только ямы, но и незаконные свинарники, обитатели которых подчищают чище пламени… Узкие улицы между кварталами перечёркивали сотни проводов и верёвок, на которых сушилась одежда, от приличной, до откровенно шутовской. В такое же яркое тряпьё были разряжены и местные, как провожавшие колонну агрессивным писком, так и дравшиеся против ракшак. За гигиеной тут следили явно чуть меньше, чем в Холмах Инкамо, а вот цепи, кольца, здоровенные серьги и тяжёлые браслеты жаловали куда выше. Каждый второй ассолтер в лапах взрослых самцов и подростков был украшен фальшивой позолотой или стекляшками. Я отлип от наглазников и откинулся на узкую спинку персональной сидушки. Убедился, что Ч’айя по-прежнему сосредоточенно смотрит в пустоту, перевёл взгляд на Ункац-Арана. Шаман, и не подумавший выдвигать собственный перископ, оскалился в ответ: — Не думал, что будет так весело! — Порви тебя Бансури, старик, откуда у них такое количество оружия? Тот сморщил нос, фыркнул, пригладил усы. — Всё просто, сынок. Массу порождает контроль Пиркивелля. Я покривился, даже не посчитав нужным уточнять, но Ункац-Аран всё понял верно. Добавил, причём не без учительского тона в голосе: — Когда оружие ещё не находилось на контроле Смиренных Прислужников, оно было у всех и могло служить многие годы. Но затем смирпы захотели больше контроля. Казоку из ядра Юдайна-Сити, работающие чисто и дорожащие репутацией, стали пользоваться любым башером только раз, другой, ну максимум третий. А потом выбрасывать, чтобы не отследили по тайным маркерам принадлежности фанга к стволу, кассете и подающему баллону. Он вздёрнул бровь, будто мы пили пуэтту на открытой веранде казоку-шин, а вовсе не тряслись в бронированном брюхе «Коппульсо» под огнём вражеских ракетометов. Словно невзначай уточнил: — Ты вот знал, что доказательство принадлежности к стволу всё ещё остаётся весомым доводом на суде Нерушимых Объективностей?.. Вот то-то же. Потому нынче достопочтенные казоку-йодда всякий раз покупают себе новый башер. А отработанный оружейный мусор стекается сюда. Кому это выгодно, спросишь ты? И пусть у меня и в мыслях не было задавать подобного вопроса, ответил: — Конечно, дзайбацу-производителям. Так оно и плодится, так и плодится… Он сглотнул, и я только сейчас понял, что лихорадочный блеск в глазах гадателя вызван его недугом. Однако, несмотря на болтанку, тот старался держаться, и я испытал непрошенный прилив уважения. Колонна снова поменяла направление, теперь фаэтоны пересекли невидимую границу между Сина-Дина и Благолепием и двигались на север. Однако сучий Шири-Кегарета предпочёл учесть и такой манёвр… За бортом снова раздались взрывы, Ч’айя невольно вздрогнула, а «Коппульсо» тряхнуло и подкинуло над дорогой. Разламывая хибары, лязгая сочленениями и на бегу поливая броневики дождём фанга, на нас обрушились ещё двое «моллюсков» при поддержке нескольких звеньев пехоты. Супрессоры с крыш бронефаэтонов огрызнулись в ответ, к ним присоединились благолепинцы, и схватка закипела с новой силой. Ракшак, переброшенных в эту часть геджеконду, было мало, бойцы окраин ощутимо превосходили их числом. Однако брони атакующие почти не имели, и весьма быстро падали в пыль. Однако местами йодда Смиренных Прислужников не учли особенностей местных лабиринтов, допустили заход в тыл, и то здесь, то там вспыхнули драки на ножах, дубинках и боевых имплантах. Ополчению, стремительно мобилизованному Диктатионом, откровенно не хватало выучки, но они компенсировали это желанием выслужиться перед приказами и шли на самоубийственные накаты внушительными стаями. Многие неслись к месту боя на гендо, кое-кто даже палил прямо с двухколесников, диким роем вертясь вокруг позиций «тупомордых» и поливая тех ураганом фанга, лишь каждая сотая из которых достигала цели. Над улочками летели стоны раненых, визгливая перекличка отступавших ракшак и боевые кличи наседавших головорезов Благолепия. — Прочь с нашей земли! — визжали совсем молодые самцы, бросаясь под фанга и удары манипуляторов кастура. — Мы вас всех убьём! — голосили с крыш пёстрые, обвешанные дешёвыми украшениями самки, заряжая ракетометы. — Убирайтесь, ублюдки, вашего закона над нами нет! — ревели улочки, по которым к месту боя всё примагничивались и примагнчивались обитатели окрестных кварталов, вооружённые чем попало. Ракшак же, насколько я успел заметить, дрались в полсилы. Как и их противники из трущобных банд, они получили ультимативные, но откровенно фальшивые приказы, и сейчас многие начинали задумываться, ради чего проливают кровь на окраинах Юдайна-Сити. Их можно было понять, ведь чаще всего в ракшак вступали, чтобы получить субсидии на социальные поборы и обзавестись льготной норой… К тому же, сколь бы экипированным ни было воинство смирпов, его главным преимуществом оставался статус, а не качество подготовки. А продолжавший барахлить и разваливаться Мицелиум только способствовал хаосу, смятению и растущему желанию отступить. «Моллюск» завалился на крышу одноэтажного глиняного дома, проломив её и исчезнув в фонтане из пыли и обломков. Второй — подбитый, лишённый одной из верхних лап, — выставил дымовую завесу и бросился прочь. Бронефаэтоны ракшак, показавшиеся в конце соседней улицы, больше не пытались остановить колонну «Коппульсо», а прикрывали отход собственной пехоты. На них наседали гендоисты; один снаряжённый взрывчаткой двухколесник даже попробовали использовать в качестве самоходной бомбы, но тот завалился за несколько метров до цели и исчез во вспышке взрыва. Я оторвался от влажной полумаски перископа, напоследок успев заметить, что пылевая буря уже скрыла северо-западные окраины гнезда и продолжает подступать. Ч’айя судорожно вздохнула, вынула из-под сиденья бутылку с водой и жадно припала к горлышку. Ункац-Аран задумчиво шевелил ушами, будто отголоски боя могли ему о многом рассказать. Три броневика «Диктата» ещё несколько раз свернули, выскочили в геджеконду Храдья и понеслись к переправе через Кольцевой канал. Местные шайки провожали нас пальбой в воздух и радостными воплями. Несколько гендо даже сопровождали, вертясь в опасной близости от толстых бортов и будто пытаясь приобщиться к таинству прорыва. Интересно, как бы запели эти славные победители ракшак, если бы знали о цели нашего похода? — Могу констатировать, что данная часть плана осуществлена успешно, — негромко отчитался Энки в моём заушнике. — Связь всё же барахлит, но я остаюсь с вами и в стержневом присутствии. На случай сбоя все инструкции загружены в виртуальный клон, но будем надеяться, до его призыва дело не дойдёт. Я хмыкнул, поймал удивлённый взгляд шамана, но реагировать не стал. Сопровождающие гендо отстали, пальба стихла. Теперь колонна катила через разрозненные, обнесённые заборами и охраняемые профессиональными артелями промплощадки, куда из-за пределов гнезда на сортировку и переработку свозились полезные ископаемые, абура для синтетических производств, металлы и минералы. Этим зубастым, вооружённым и укреплённым в разы сильнее ракшак парням было откровенно начхать на бои по соседству. Однако же многочисленные супрессоры на бронированных башнях всё же в режим готовности перешли. Под их строгими взглядами «Коппульсо» пронеслись мимо перегонного завода, пары фильтрационных станций и золотоплавильного комбината, нырнули под трубопровод (я заметил в его тени многочисленный караван чу-ха-хойя, вставший на привал перед посещением гнезда) и выскочили к мостам Кольцевого канала. Я был удивлён, но промышленно-технологическое пригнездовье оставило тягостное впечатление. Во-первых, не самыми тёплыми воспоминаниями о Стиб-Уиирта и моем знакомстве с Юдайна-Сити. Во-вторых — ощущением его абсолютной замкнутости на себе при показном наплевательстве на дела огромного пульсирующего города. А ещё мне почему-то не без зависти подумалось, что на восточных границах пригород окажется иным — с вольготно разбросанными особняками и просторными парковыми угодьями вместо геджеконду, и исследовательскими центрами в новейших архитектурных стилях вместо угрюмо-неприступных цитаделей по приёму и переработке добытого вовне… Бойцы Бронзы облегчённо обмякли в ремнях безопасности, многие открыто молились и чертили на мордах охранные знаки. Сам Боевой Коготь стаи отдавал распоряжения и пояснял курс, но я уже не слушал. Под рифлёными колёсами бронефаэтона зашуршало покрытие моста, затем транспорты выскочили на бездорожье. Пылевая буря кипящей стеной отрезала нас от Юдайна-Сити, скрыла очертания гнезда, растворила цеха и заводы, и замела свежие следы. Что ж, природная завеса точно не входила в программу поддержки от союзной половины джинкина-там, и только глупец не назвал бы это ничем иным кроме как божественным вмешательством Благодетельной Когане Но.