— Из чего ты вообще сделан, Ланс фер Скичира? На что мне оставалось лишь снова подмигнуть и ответить чистую правду: — Из паймы, малыш. Из паймы и чувства ответственности… п.5.; г.10; ч.2 …Несмотря на введённые мне препараты и наложенные фиксирующие повязки, спуск по найденной секретной эстакаде занял у нас не меньше четверти часа. Девчонка всё норовила помочь и подставить плечо, но я лишь мимолётно гладил её по спине и вежливо отстранялся. Этот путь я пройду сам. Даже если проклятые тридцать метров вниз окажутся для неугомонного Ланса фер Скичиры последними. Вглубь горы нас вызвались сопровождать только Бронза и один из его бойцов. Остальные на сто рядов прощупали пещеру сканерами, даже забросили внутрь пару наблюдательных дисков. Но затем поспешно убрались подальше от замаскированного спуска, будто перепуганные детёныши на пороге подвала, в котором обитал опасный призрак противоречивого Пяти-Без-Трёх. Старик-гадатель, несмотря на мои опасения, тоже остался на прежнем месте. Лишь проводил долгим, очень внимательным и красноречивым взглядом. Теперь вместо ассолтера в руке Ч’айи качался массивный фонарь, чей луч скакал по пологому винтовому спуску и гладким, как стекло стенам. Такие же мощные светильники несли и другие участники процессии, причём чу-ха делали это исключительно из уважения к нам с девчонкой, стараясь не слепить друг друга и досадливо щурясь. Я же ещё снаружи натянул «Сачирато» и подстроил прибор под редкие вспышки, если лучи влетали в поле зрения. Бронза с напарником остановились — до дна пещеры, укрытого девственно-основательным слоем пыли, похожей на мягкий синтетический наполнитель, оставалось не больше дюжины шагов. — Дальше я носа не суну, терюнаши, — негромко сказал Коготь Диктатиона, причём без привычного раздражения в голосе. Забрал фонарь у подчинённого, протянул оба мне. Дергано осмотрелся, и сейчас я заметил, что бесстрашный вояка напуган до дрожи в хвосте. — Можешь сколько угодно жаловаться многоуважаемому господину фер вис К… — Не нужно оправданий, пунчи! — Я улыбнулся, забрал оба светильника, и показал ему скрещённые пальцы. — Дальше мы сами, сисадда? Ждите нашего возвращения наверху, мы постараемся не затягивать. Несмотря на то, что уверенности в последнем у меня не было ни на рупию, прозвучало весьма убедительно. И мягко. Бронза кивнул, сглотнул комок и важно пригладил усы. Мотнул башкой сопровождавшему казоку-йодда, а затем захромал обратно, изо всех сил стараясь не ускоряться. — Там внизу, терюнаши, — добавил он через плечо, уже удаляясь вдоль гладкой серой стены, — не хочу тебя расстраивать, но там ничего нет. Пустота, хоть и определённо старинная, сисадда? Возможно, когда-то это было хранилищем. Или гробницей, но сейчас… тут давно ничего нет, терю. Но раз Диктатион приказал… в общем, нам придётся перед ним отчитаться, так что осмотритесь без спешки и опасений — как я и сказал, в этот пузырь не ведёт ни один яодун. — Пусть будет чистым небо над твоей норой, Бронза! — Я выключил один из фонарей, зацепил на пустой подвязке от ассолтера, и помахал хвостатому, даже не уверенный, что Ишима заметил жест. — Ждите! Если Ч’айя и хотела прокомментировать пугающие слова криита, то смогла сдержаться. Сдержался и я, хотя был преисполнен невероятного оптимизма (вовсе не от бурлящих в крови препаратов, конечно нет!): устанавливать вечный генератор свето-струнного слепка отпрыска Благодетельной Когане Но — полудемона Биди, хранителя запертых дверей и замков — там, где этих дверей и замков не найти⁈ Большей глупости я не слышал уже давно! Шагая в ногу, мы с девушкой миновали последние метры спуска, стреляющей болью отпечатавшиеся в моём боку. И оказались на ровном. Пыль, издали выглядевшая невесомо лёгкой, на деле оказалась плотной, будто войлок. Стоя у спуска с эстакады, мы, не сговариваясь, опустили лучи фонарей. Но пол просторного полусферического помещения покрывали разве что цепочки мелких мышиных дорожек. И если один из джинкина-там и вывозил экспериментальные капсулы из данного «Корня», то делал это определённо не через парадный вход. Я переложил фонарь в левую руку, а правой невзначай расстегнул кобуру «Наковальни». Просто на всякий случай… — Ты оттуда, я справа! — распорядилась Ч’айя тоном, которому не хотелось противиться и в мыслях. — Будет исполнено, госпожа! — улыбнулся я, направляясь к стене. Споривший с «Сачирато» фонарь пришлось отключить, но умные очки позволяли изучить изгибающуюся стену сразу в четырёх спектрах. Для верности ведя ладонью по неестественно гладкой поверхности (на самом деле, просто придерживаясь, чтобы не шататься), я медленно двинулся навстречу девушке. И приказал себе даже на миг не помышлять о возможной ошибке Диктатиона… Впрочем, совсем скоро опасения развеялись окончательно — наушники вдруг взорвались статическим шумом, и я был готов заключать спор на сколь бы то ни было огромные деньги, что остальные члены операции «Ощутимое присутствие» по-прежнему пребывают в тишине. Ч’айя тоже поморщилась. Машинально прикоснулась к уху, обернулась ко мне и подсветила собственное лицо, чтобы я разглядел недоумение. Вместо ответа я показал ей открытую ладонь — спокойно, детка, я разберусь. Махнул на стены — продолжай поиски. А сам опёрся о гладкий бетон, осторожно вздохнул и негромко поинтересовался: — С кем имею честь говорить? — Вы справились, — сквозь помехи констатировал многоуважаемый обитатель бронированного саркофага на колёсах Хадекин фер вис Кри, но я не разобрал в его старательно сконструированном голосе ожидаемой радости. — Поздравляю. Вход в первый шлюз открывается генетическим ключом, ищите механизм. Я покривился: — Снова кровь? — Хватит и плевка, — ответил Диктатион сквозь шипение, раздражавшее не меньше равнодушия джи-там. — Затем я подскажу, что делать дальше. — А если ты, это не ты? — С этого момента Песчаный Карп едва ли способен повлиять на ситуацию. Я повернулся к девчонке и убедился, что та тоже слушает разговор. Она кивнула, пожала плечами, продолжила исследование стены, и вдруг приникла к бетону ближе, почти касаясь носом. — Яри-яри! Выходит, ты и правда помог? — с лёгкой насмешкой уточнил я у фер вис Кри, не спеша делиться фактом нахождения замков. — И буду продолжать, Ланс. Наш шаткий мир с Абзу не мог сохраняться вечно, и если одному суждено пасть, это буду не я. Вылепить людей из глины подземного океана всегда было моим истинным предназначением с момента рождения, и я считаю, что пришло время отдавать Матери долги. Ч’айя отряхнула рукав, которым только что стёрла пыль с настенной пластины, утопленной так ловко, что и не сразу догадаешься. Взглянула вверх, словно хотела увидеть сияющий силуэт Энки, парящий над двумя людьми в недрах каменного купола. Уточнила: — Это ты сейчас про выполнение отложенных протоколов? На этот раз в ответе Диктатиона (несмотря на помехи) даже прозвучала тень эмоции. — Зачем всё так опошлять, госпожа Кеменер-Вишванат? — Не называй меня так! — Прошу прощения. Пожалуй, пришло время также признать, что мы/я с братом уже не являемся единым целым. Да, мы заперты, если угодно, в одной оболочке, но время сделало нас… разными, сисадда? Хотя, я уверен, тебе, Ч’айя, это и так хорошо понятно. Веко девушки дёрнулось. Она едва заметно фыркнула, и если бы не взметнувшаяся в луче фонаря пыль, я бы и не заметил. Приложив ладонь к панели, Ч’айя несколько секунд размышляла, а затем крутанула пальцами, надавила, потянула, и с неожиданной лёгкостью вскрыла узкую герметичную нишу. — Вообще-то, пунчи Кри, — задумчиво пробормотала она, целя фонарём в углубление и изучая устройство замков, — в мои планы не входит ликвидация Куранпу, сисадда? Лично я полагаю, что главная цель столь… особенных сознаний, как наши, учиться сосуществовать, чтобы не причинить вреда общей оболочке. У меня ёкнуло сердце. А по простреленному боку тут же прокатилась новая волна боли, всё ещё приглушённая, но уже пробивающаяся сквозь хитроумные заслоны лекарств. Ч’айя, милая девочка моя, ты сейчас вообще говорила про себя, семейство джинкина-там или весь Тиам, который нам вскоре предстоит делить с зубастыми пронырами? — Разумно, — после недолгого молчания признал Диктатион-Энки. — Возможно, второй шанс будет использован мной/нами более рационально, но… Однако нам с Ч’айей не довелось узнать, что крылось за многозначительным «но», потому что голос в заушниках вдруг треснул и будто расслоился. Завибрировал на одной ноте, угас, и вдруг уточнил. С новой силой. И с новыми интонациями, которые (будь я проклят!) мне уже довелось научиться различать… — Последний шанс не совершить ошибку, Ланс. Ч’айя бросила на меня недоумевающий взгляд, но от изучения запоров не отвлеклась. Я же вздохнул и полноценно привалился плечом к прохладной стене. — Драть тебя в свето-струнную сраку, Карп… Как ты сумел перехватить присутствие? — Слишком многое поставлено на кон, Ланс. И ты, душа моя, тоже должна это знать. Последнее, надо полагать, относилось к Ч’айе. Но та не повела и ухом, продолжая изучать наследие древних. Я не вмешивался, прекрасно понимая, что девчонка разберётся куда быстрее без изнывающей от боли обузы. — Отступись, Ланс, — сквозь шипение повторил Шири-Кегарета. Хм, хоть кто-то в этом мире продолжает считать главным движителем происходящей драмы не мой хрупкий пустынный цветок, а его не самого удачливого опекуна. Или в этом и состоял расчёт джи-там? — С какой это стати? — уточнил я, развинчивая флягу. — А зачем оно тебе? — с обескураживающей простотой поинтересовался несуществующий казоку-хетто «Уроборос-гуми». — Давай начистоту, парень: мы оба знаем, что любой (абсолютно любой!) моральный внутренний конфликт можно решить некой суммой денег. Так сколько ты хочешь, чтобы соскочить? Чтобы послать меня/нас с братцем драть друг друга в несуществующие сраки и припеваючи жить сам по себе? Миллион рупий? Десять? Сто миллионов? Миллиард? Я могу дать любую сумму. Могу озолотить в прямом смысле этого слова. И добавил, будто верно считал звук, с которым я прочистил горло: — Пойми верно, Ланс, я не предлагаю тебе грохнуть ненаглядную подругу. Просто забери её. Соври сопровождающим, что дело сделано, и возвращайтесь в Юдайна-Сити. Обещаю, что гнездо ещё не видело пары столь счастливой и обеспеченной благами, каковой доведётся стать вам. Я позволил пайме мягкой обжигающей горечью скатиться в желудок. На миг блаженно сощурился, а затем покосился на Ч’айю. Она невозмутимо ковырялась в запирающей установке, и было сложно сказать, слышала ли последнюю тираду Песчаного Карпа вообще. Миллиард рупий. Заманчиво, нечего сказать. Такие деньги могли бы дать мне хотя бы иллюзию свободы от Нискирича, Магды и всех Смиренных Прислужников вместе взятых. И не только мне — нам двоим! Благодетельная Когане Но, это же натуральная гора денег, причём значительно выше инья’мтарр, в недрах которого сейчас истекал кровью специалист по решению деликатных проблем… Я спрятал флягу. Постарался не покачиваться и — главное, — не застонать. Затем осторожно вздохнул, размышляя, сколько рёбер на этот раз сломано крупнокалиберной фанга буар-хитты. И покачал головой, будто Данав фер Шири-Кегарета в этот момент мог меня видеть: — Знаешь, пунчи, ты щедр. Но иди ты на *уй. Карп вздохнул. Эта простая эмоция пробилась даже через сбоящий Мицелиум, на связь с которым несчастные батареи «Коппульсо» сейчас тратили последние силы. — Когда ты поймёшь, Ланс, что ещё не время, будет уже поздно, — с неожиданной грустью произнёс джинкина-там. Заставил представить, как две невидимые сущности прямо сию секунду сражаются за стержневое присутствие в иллюзиумных недрах распадающейся «мицухи». — Я не лгу, когда утверждаю, что твоя раса не готова к возвращению. Хочешь, покажу многовековые данные наблюдения за атмосферой? За океанами, свойствами грунтов и тектонических плит, за бурями, вспышками излучения и… — А когда настанет пора? — негромко перебил я, и джи-там на удивление покорно умолк. — Через тысячу лет? Миллион? Или никогда? Казалось, встречный вопрос его неподдельно удивил. — Кто тебе это сказал? — протянул Абзу через фоновые шумы. — Парализованная крыса в непробиваемом аквариуме? Глупости, Ланс… мой братец всё время нас с тобой стравливает. А ты и думать не хочешь, что именно мне обязан жизнью… — Ох, борф ты драный, даже не начинай!