МЫ ПЕРЕСТУПИЛИ РУЧЕЙ — Тебя, терюнаши, изрядно потрепало с нашей последней встречи! Ниба Чим-Хан улыбнулся так мелко, что даже резцы не обнажило. Прихлебнул через трубочку. — Да просто мамашка твоя любит жёстко, — я же оскалился во весь рот. Ниба хмыкнул и подался вперёд. Едва заметно подался, но хвостатый напарник мгновенно клацнул языком. Продолжая мерить меня немигающим взглядом серых глаз, бородатый вальяжно откинулся на широкую спинку сиденья. — Слушай, Ланс, ты пасть-то на замочке придержи-ка? Второй чу-ха в просторном салоне фаэтона мелко покивал, будто только добра мне желал. Задумчиво повертел перед глазами яркую шляпу, стряхнул невидимую пылинку. — Я, конечно, тебе премного благодарствую за дельце со Скротом Мокки, да и знать не знаю, что там за возня наверху… но доставить тебя в целости нам с пунчи вроде как не приказывали… Теперь вперёд подался я. Взглянул крепышу прямо в морду, вытянутую и покрытую шрамами сильнее, чем дисплей моей «болтушки» — царапинами. Затем терпеливо вздохнул, стараясь не морщиться от запахов из пасти казоку-йодда, улыбнулся и вежливо пояснил, как на самом деле обстоят дела… Да, объяснил. Действительно вежливо. А сам при этом не переставал удивляться, как вообще очутился в комфортном салоне блестяще-чёрного «Крейса», когда должен был послушно спать в ногах у одной крепкозадой особы с изогнутой морщинкой на лбу… Байши, до чего же в тот момент при разговоре с Диктатионом мне хотелось скрыть от Ч’айи детали переговоров о предстоящей вылазке⁈ Но это было бы нечестно. Предательски прямо. Особенно с учётом того, что совсем скоро подруга могла стать единоличным казоку-хетто, назовём это так, всех пробуждённых собратьев. Впрочем, нет, на это мне всё-таки плевать. Я просто не хотел расстраивать Ч’айю. Поэтому и бросался обрывками фраз и смыслов, лишь на две трети уверенный, что Энки поймёт. — Мне нужны твои представители. Как гаранты. Свидетели, сисадда, весомое доказательство силы? Может быть, даже с правами на Острое Слово. — Коготь Шау сейчас занят, но я… — У меня имеются другие кандидатуры. Не столь явные, как твой излишне упитанный хвостатый, но… — Что ж, покажи мне их профили. Если буду в силах, через полчаса кандидаты прибудут в казоку-шин. Ощущая на себе въедливый взгляд подруги, я поднял гаппи и деловито пощёлкал по экрану. Пересыпал в личный канал фер вис Кри, выждал. — Эти же вроде до сих пор под «Диктатом» ходят, ничего не поменялось? — Ничего. — Это прекрасная новость, старина Энки. Ещё у него был пунчи-напарничек, родового имени не знаю. Пусть тоже едет. И фаэтон найти нужно, нормальный такой, в твой недавний подарок мы просто не влезем. Джи-там на просьбы не отреагировал. Но я и без того знал, что все нужные приказы уже отданы. Впрочем, он всё же кое-что добавил: — Итак, повторюсь: ты можешь не вернуться, сисадда? Сказано было в заушнике, но девчонка продолжала молча наблюдать за моими реакциями. Что ж, наш невидимый дружок был прав. А если учесть, что я пытался усидеть на двух табуретах, то и подавно… — Ты что-то потеряешь? — как можно легче спросил я. И даже подмигнул Ч’айе (она недоверчиво прищурилась в ответ). — Сейчас в упомянутых ранее функциях уже нет столь острой нужды, сисадда? Ох, до чего же горько становилось от сказанного, но кареглазка вроде не догадалась, о чём идёт речь… — Хм-м… — протянул Хадекин. — Знаешь, Ланс, в кои-то веки ты умудряешься рассуждать логично. — Ах ты бессердечный ублюдок! Я рассмеялся, но Ч’айю это отнюдь не подкупило, и она продолжала морщить нос. Мне хотелось спросить, позаботится ли джинкина-там о ней, если что-то пойдёт не по плану. Но ответ был очевиден. Да и лишнего говорить не хотелось, поэтому я повернулся к девушке и прижал руку к груди. — Клянусь тебе, что буду на связи и обернусь — ты и пальцами щёлкнуть не успеешь. Ч’айя склонила голову, подняла руку и громко щёлкнула пальцами. — Ну, не настолько быстро… Я подступил, чтобы обнять. Но навстречу будто дыхнуло холодом, заставив замереть на полшаге. — А если твой грандиозный план пойдёт по наихудшему из вариантов? — снова раздалось в моей голове. — Тогда ты соврёшь, — негромко и невозмутимо срезал я, отважно глядя на Ч’айю. Она отвела взгляд, отошла к погасшей консоли. — Тебе же не впервой. — Вас сопроводят до ворот, но дальше… — Знаю. Более того, конвой должен будет потеряться ещё до въезда на мост. — Как скажешь. Выбранные тобой казоку-йодда уже в пути, но инструкции они получат весьма обрывочные, дальше пояснять предстоит тебе лично. Ч’айя, безусловно, не слышала, но обо всём догадалась. Отвернулась. Принялась ковыряться в запасах пищевых брикетов. Не вздыхала, не охала и уж конечно не плакала, но я ощутил себя последним дерьмом… Получаса хватило, чтобы одеться и вдумчиво собрать рюкзак. Уже затягивая причудливый галстук, я попытался возобновить разговор, но хрупкий край обрыва — не лучшая декорация для долгих душевных прощаний. Покрутил колечко Аммы, решился: — Ч’айя, я только хотел… — Береги себя и возвращайся как можно быстрее. — Клянусь. Куо-куо, детка. — Шагай легко, Ланс фер Скичира. Шагай легко… и вроде бы даже пожелание доброе, но почему у меня в горле взбух шипастый комок? …И вот теперь я в просторном салоне «Крейса», на внушительной скорости влетающего в Бонжур, вежливо поясняю старым приятелям, как на самом деле обстоят дела. — Галло. Я знаю, тебе нравится начинать фразу с просьбы послушать тебя, но давай на этот раз попрошу я, сисадда? Послушай, и очень внимательно. Вам с пунчи не обязательно знать, что творится наверху. Это знаю я, и этого довольно. Если сейчас вы силитесь понять, как такое вообще возможно, давайте я всё упрощу: за время, что мы не виделись, терюнаши удалось сделать оглушительную карьеру и теперь он ходит в личных советниках самого́ уважаемого господина Хадекина фер вис Кри. Поэтому первое: это не я придан вам для решения вопроса, о котором вас с пунчи уведомили в общих чертах, а наоборот. Второе: мою шкуру вы двое будете защищать любой ценой, даже если пострадают собственные. Впрочем, до этого дойти не должно, но всё же… Я перевёл дух, чуть ли не с завистью наблюдая, как сероглазый самец сбоку от Перстней снова прихлёбывает из серебристой термокружки. — И третье: своим решением выбрать именно ваши жопы терюнаши оказывает вам услугу ни*бических размеров. Услугу, рядом с которой дело Скрота Мокки — просьба передать приправу за семейным ужином. И если всё пройдёт по шёрстке, а завтра Бонжур и Колберг ещё останутся стоять на благословенной земле Юдайна-Сити, вы оба будете благодарить меня. Возможно, даже на коленях. Ниба — ранее именуемый мной просто Термокружка, — вздрогнул и снова стиснул свободный кулак, но на этот раз остался неподвижным, насколько это вообще возможно для чу-ха. Признаю́, нелегко выслушивать подобное от такого, как я. Особенно если виделись раз в жизни… А вот Перстни с пониманием кивнул. Огладил полы кожаного френча, осторожно примостил шляпу-котелок на бедре. Спросил негромко, с прищуром: — И что, нас действительно наделили суродои-котоба? — Полностью, — подтвердил я, а затем ещё раз проговорил суть устаревшего термина: — Отныне, до возвращения на территорию «Диктата» вы двое — Острое Слово, автономные и полномочные представители сразу двух казоку… Чим-Хан прищурился. Огладил смешную клочковатую бородёнку под нижней губой. Белёсые шрамы на его морде (числом не уступавшие отметинам напарника) задвигались, будто тонкие змейки. Он не верил. Конечно, не верил. Но терпеливо ждал дальнейших событий. В отличие от Галло Ш’Икитари, который, судя по всему, правила игры решил всецело принять. И выдавить из той максимальную выгоду, разумеется. Меня это устраивало. Однако с Чим-Ханом всё оказалось не так просто. — Хочешь, чтобы мы поверили на слово? — Он задумчиво почесал густую бровь металлизированным когтем, серый глаз недобро блеснул. — Я давал поводы в себе усомниться? Перстни поджал губу. Побарабанил пальцами по кожаному подлокотнику кресла, зазвенели массивные серебристые кольца. Я медленно кивнул: — У вас есть время обдумать. Но не очень-то много. Вынул из кармана обломок хаси, потыкал в клавиатон подлокотника, и потолок фаэтона вспыхнул свето-струнным дисплеем. Стараясь не выдать растущей нервозности, я полистал прокламаторские станции. Каналы наперебой тараторили, что местные группировки отползали от накатывающих на западные районы тетронов и всячески уклонялись от прямых боевых столкновений с воинством смирпов; а вот вооружённым хвостатым Песчаного Карпа окрестные кланы не уступали ни метра бонжурских дорог. Более того, местами на стороны «Детей заполночи» и «Вёртких прыгунов» даже вставали посторонние чу-ха, мирные жители… В салоне фаэтона мелькали записи с десятков «болтушек», демонстрирующие, что небеса над Бонжуром всё активнее полнились дронами ракшак (и вовсе без опознавательных знаков), которых ежеминутно сбивали чуть ли не сотнями. А ещё глубина разверзнувшейся бездны усугублялась тем, что когда ребятки с прыжковыми ранцами или пружинными имплантами встречали ребяток в чёрно-жёлтых жилетах, то и те, и другие всё равно пытались порвать друг друга на лоскутки… Я едва удержался, чтобы не проверить — в стержневом ли присутствии фер вис Кри. Не стал. Оставалось надеяться, что да, и он присматривает за непутёвым терюнаши (должна же оставаться польза от извращенца-подглядывальщика?). Но что-то подсказывало, что вечно удача непутёвому терюнаши сопутствовать не станет. С одной стороны, после нескольких дней непрерывного контакта с Кри-Энки его отсутствие в заушнике пугало. Подводило к гаденьким мыслям о беспомощности. Но с другой… оно пьянило иллюзией свободы действий и самодостаточностью принятых решений, и от этого распирало грудь. Наконец Перстни всё обдумал. Пожевал губу, кивнул.