Завтраком все равно они остались довольны. Овощное рагу, куриное филе, салат из фруктов и в довершение пира – мороженое с шоколадом и дольками персика. – В раю неплохо кормят, – признался Воронцов. – Мне здесь нравится все больше и больше. Хельга решила еще сварить кофе. Воронцов тем временем устроился на диване и включил телевизор. – Здесь есть европейские каналы, – обрадовался он. – Но ты все равно не знаешь языков, – лукаво напомнила Хельга. – Одно только это и печалит, – пробормотал Воронцов. Хельга присела рядом. Халатик на ней лишь условно можно было назвать одеждой, так он был короток и прозрачен, и Воронцов, шутливо зарычав, потянулся к ней и обнял ее за ноги. Хельга взвизгнула и выронила одну из двух чашек кофе, которые держала в руках. Чашка упала, кофе выплеснулся на светлое ковровое покрытие, растекаясь бурым пятном. – О! – выдохнула Хельга. – Что я наделала! Смоченным водой платком она пыталась затереть образовавшееся пятно. – Бесполезно, – сказал Воронцов. – Там все промокло насквозь. Он зацепил рукой край покрытия и приподнял его. На деревянном некрашеном полу действительно темнела лужица. Хельга вновь упрямо намочила платок и с ожесточением набросилась на пятно. Она стояла на коленях, с грациозностью кошки выгнув спину, и этого Воронцов вынести уже не мог. Хельга только и успела произнести: «Не сейчас!» – но было поздно. Воронцов опрокинул ее на злополучный ковер и овладел ею с жадностью каторжанина, не видевшего женщину как минимум последние двадцать лет. – Я тебе задам перцу за эту неделю, – посулил он ей, отдышавшись. Хельга ответила на это счастливой и благодарной улыбкой. Она явно не была напугана подобной перспективой. Во второй половине дня, когда жара спала, они отправились в экспедицию по острову. Здесь не было протоптанных дорожек, но почти везде можно было пройти без труда. Перистые листья пальм спускались почти до самой земли, и казалось, что они идут вдоль сплошных зеленых стен. Встречались и цветы, белые и розовые, с сильным, одурманивающим запахом, и когда Хельга дотронулась до одного из них рукой, этот запах долго держался на ладони. Наверху, невидимые в густой зелени, пели незнакомые птицы, и только один раз удалось разглядеть яркую красную грудку и длинный пестрый хвост – птица мелькнула и исчезла. Зеленый ковер под ногами мягко пружинил. – Рай, – снова блаженно вздохнул Воронцов. – Я готов остаться здесь навсегда. Прошло не меньше часа, прежде чем они добрались до оконечности острова. И здесь был такой же заросший пальмами берег и такой же пляж с ослепительно-белым песком. Но дальше, там, в океане… – Остров! – воскликнула Хельга. Островок был не так уж далеко, их разделяла неширокая полоса воды, и при желании туда можно было бы доплыть, потратив на это пятнадцать – двадцать минут. – Черт побери, а лодки-то здесь и нет, – вспомнил Воронцов. – И даже водный велосипед нам не обеспечили. Он с грустью всмотрелся в недалекий, но недоступный островок. – Мы бы поплыли с тобой туда… – Зачем? – Приятно все-таки почувствовать себя Робинзоном. Хельга засмеялась и повела рукой вокруг: – А разве этого тебе мало? – Вполне достаточно, – согласился Воронцов и поцеловал спутницу. Солнце уже садилось за соседний островок. – Здесь быстро наступает ночь, – вспомнила Хельга. – А, чепуха. Воронцов сбросил на песок одежду и пошел к воде. Он плавал долго, так что солнце уже успело окончательно спрятаться за островок. Небо потемнело, и даже песок как будто утратил белизну. – Пора возвращаться! – напомнила Хельга. Воронцов вышел на берег. Капли воды на его коже, казалось, фосфоресцировали. Хельга подошла к нему вплотную, прикоснулась к этим каплям губами. Потом еще и еще… К дому они возвращались почти в полной темноте. Свет едва пробивался сквозь сплетенные листья пальм, идти приходилось наугад. Хельга крепко сжимала руку Воронцова. Он иногда останавливался, касаясь губами лица Хельги, и успокаивал ее: – Мы не заблудимся, милая. Здесь в любую сторону – от силы три километра. Они все-таки прошли мимо дома и снова оказались на пустынном песчаном берегу. Это нисколько не обескуражило Воронцова. – Теперь уже близко. Пойдем по берегу и выйдем к дому. Хельга устало вздыхала. Через четверть часа, когда уже совсем стемнело и только луна освещала песок, отчего он был призрачно-голубого цвета, Воронцов воскликнул: – Вот она! Это дорожка – та самая, которая вела к дому. Они прибавили шагу. Когда наконец пальмовые стволы расступились, у них обоих было такое ощущение, что этот дом для них родной. Хельга засмеялась. – Я уже привыкла к этому острову, – сказала она и обвила руками шею Воронцова. – Послушай, я уже почти согласна. – На что? – Надеюсь, ты еще не забыл о своем предложении выйти за тебя замуж? – Конечно, не забыл. – Ну так вот, когда я все-таки надумаю… – А разве ты еще не надумала? Хельга засмеялась шаловливо. – Ты все-таки несносная девчонка, – вздохнул Воронцов. – Просто мне нравится иногда ставить мужчин в тупик. – Со мной ты почему-то проделываешь это чересчур часто. Хельга продолжала смеяться. Но вдруг где-то за их спинами, приглушенный густыми зарослями, раздался вой – тягучий и жуткий. От него перехватило дыхание, и хотелось заткнуть уши, только бы не слышать его. Воронцов поспешно втолкнул Хельгу в дом, вошел следом и захлопнул дверь. Даже здесь, в доме, слышался этот вой. Так продолжалось еще несколько минут, и вдруг все прекратилось – так же внезапно, как и началось. Глава 35 Сухарев, не желая лично встречаться со Стасом, через посредника дал ему знать о том, что им интересуются. Стас получил номер рабочего телефона Кочемасова и инструкцию, что спрашивать нужно Павла Константиновича. Стас выждал три дня, на четвертый позвонил. Кочемасов назначил ему встречу, но не у себя в офисе, а на даче своего старого знакомого, который уже полгода был в отъезде за границей, и Кочемасов время от времени использовал его дачу для встреч с нужными людьми. Стас приехал минута в минуту. От машины к дому он шел уверенно и спокойно. Кочемасов следил за ним из окна, прикрывшись занавеской, и остался доволен первым впечатлением. Кроме Кочемасова здесь был еще и Богдан, но Кочемасов отправил его в соседнюю комнату резким коротким взмахом руки. – Сиди там тихо как мышь, – сказал. – Если понадобишься, позову. Вошел Стас. Они поздоровались, но руки друг другу пожимать не стали. – Присаживайтесь, – предложил Кочемасов, показывая на кресло. Стас сел. Дверь за его спиной тотчас бесшумно приоткрылась, и в проеме замаячил вставший на вахту Богдан. – Много интересного я о тебе слышал, – начал разговор Кочемасов. Склонив голову, он рассматривал собеседника, будто решая, тот ли перед ним человек, какой ему нужен. Наверное, остался не совсем доволен. – Может, врут все о твоих подвигах? Такие времена сейчас, что каждый норовит обжулить. Стас ничего на это не ответил и со скукой посмотрел в окно. – Знаю, что обидные слова говорю, – как будто рассуждая сам с собой, произнес Кочемасов. – Но ведь последнее свое дело, как я слышал, ты до конца не довел. Проявляя подобную осведомленность, он давал понять, что достаточно знает о собеседнике и одновременно прощупывал его. – Клиент не в претензии, – коротко ответил Стас. – Ты только этим кормишься? Тем, что «бегунов» ловишь? Или есть и другие занятия?