Да и перемещения во времени… Их просто не существует. Но будильник на прикроватном столике показывал начало второго ночи. Это точно было по-настоящему. А значит, Джоанна ушла в кафе не час назад, вопреки ее ощущениям. Монстры. Члены семейства Хант постоянно так себя называли. Почему у нее никогда не возникало желания уточнить – с какой стати? Она смотрела, как меняется время на табло будильника. Минуты текли с той же скоростью, что и обычно. Без пятнадцати два. Полтретьего. Казалось неправильным бодрствовать так поздно ночью. Создавалось ощущение смены часовых поясов, как после долгого перелета. Эта мысль вызвала воспоминания о странностях поведения родных. Рут иногда выглядела полной энергии, а через короткий промежуток времени валилась с ног от усталости и могла отправиться спать. А Берти переодевался по пять раз на дню. Если бабушка говорила правду, то это значит, что кузены уже давно были в курсе насчет перемещений во времени. «Он умрет на половину дня раньше отведенного срока», – снова зазвучали в ушах слова, произнесенные бесстрастным тоном, будто бабушку совершенно не беспокоил смысл сказанного. Будто она на самом деле являлась монстром. Мысль об этом была невыносимой. Шесть тридцать утра. Семь тридцать. Вероятно, после этого Джоанна все же уснула и в полудреме снова очутилась перед кафе, только на этот раз после толчка мистера Солта схватила его за шею и принялась сжимать пальцы, чувствуя, что каким-то образом стала гораздо сильнее крупного противника. Тот вырывался, задыхаясь, но тщетно. А затем, как по щелчку выключателя, день превратился в ночь. Из темноты донесся голос мистера Солта: «Ты монстр». Джоанна резко проснулась. Занавески на окнах были раздернуты, позволяя увидеть снаружи необычно белое небо. Она положила ладонь себе на горло и ощутила движение хрупкой гортани под пальцами, когда сглотнула. Что это за сон? И какому человеку он мог присниться? Когда Джоанна спустилась на кухню, Рут сидела за столом и ела тост с дрожжевой пастой. Часы на стене показывали полчетвертого. Потребовалось некоторое время, чтобы справиться с легкой дезориентацией и понять: было уже полчетвертого дня. Рут подняла голову и воскликнула: – Привет! Поверить не могу, что вчера ты не разбудила меня, когда вернулась домой! Требую подробности о свидании двух ботаников! – слова звучали настолько знакомо и привычно, что накатил новый приступ растерянности. – Как все прошло, потрясно, а? Вы хоть это… – кузина изобразила поцелуй. – Я все пропустила, – словно издалека услышала Джоанна собственное признание – Ты пропустила свидание? – с недоумением переспросила Рут. – В каком смысле? Ты ж его так ждала. Она сегодня выглядела так, словно только что вернулась с костюмированной вечеринки в стиле 1980-х годов: зачесанные в высокий хвост волосы, куртка с большими плечами на подкладке, слегка размазанный броский макияж. Вернее, вернулась из 1980-х годов. – Значит, все это правда? – медленно проговорила Джоанна. – Что именно? – уточнила Рут, непонимающе хмуря брови. – Что наша семья – монстры. Настоящие монстры. Что мы крадем у людей жизнь. Джоанна не сводила взгляда с такого родного лица двоюродной сестры, которую знала с самого детства – с младенчества, когда они обе еще не умели разговаривать. Иногда, приезжая к бабушке на лето, они даже селились в одной комнате, чтобы иметь возможность болтать по полночи обо всем на свете, тысячу раз ссорились по мелочам и снова мирились. Джоанна почувствовала, как пересохло во рту, и взмолилась про себя: «Рут, пожалуйста, расхохочись мне в лицо. Или заяви, что я слетела с катушек окончательно. Или все отрицай. Пожалуйста, скажи, что все это неправда». Но кузина лишь открывала и закрывала рот, не зная, что ответить. Было так странно видеть ее неуверенной. Наконец она выдавила: – Кто тебе рассказал? – Меня интересует, почему не рассказала ты? – со злостью и ужасом выпалила Джоанна, понимая, что прошлой ночью бабушка говорила правду. – Послушай… – побледнев, произнесла Рут. – Ты крадешь у людей жизнь? – воскликнула Джоанна. – И Берти? И вся наша семья? – сердце заныло, а желудок сжался от накатившей дурноты. – Но это же отвратительно! Неправильно! Так поступают только настоящие злодеи! – в голову пришла кошмарная мысль: – А у моего папы ты когда-нибудь жизнь забирала? А у меня? – Конечно же нет! – с пораженным видом возмутилась Рут. – Как ты вообще могла такое подумать? Джоанна попятилась и выскочила обратно в коридор, чувствуя, что ее скоро стошнит. – Эй! – окликнула кузина. – Ты куда? Поговори сначала с бабушкой, ладно? – С бабушкой? – недоверчиво переспросила Джоанна. – Да я ни с кем из вас не хочу разговаривать. – Она хотела лишь побыстрее убраться из этого дома. Подальше от семьи монстров. – Послушай… – Нет! – снова перебила Джоанна, и ее голос надломился. Она отступала по коридору, крикнув напоследок: – Я никогда больше не хочу никого из вас видеть! 3 Прошлой ночью Джоанна пробежала мимо особняка мистера Солта из страха перед безумным стариком. Сейчас же, шагая обратно, она вжала голову в плечи из-за жгучего стыда. Как сказала бабушка: «Ничего он с тобой не делал. Это ты кое-что с ним сделала». Внезапно возникло отчаянное желание вернуться домой, в спокойный поселок Милтон Кейнс. Но папа сейчас гостил у родственников в Малайзии, находился в кругу второй половины семьи – Чен. А за коттеджем присматривал приятель отца. Джоанна почувствовала себя выпавшей из привычной реальности, в которой все друзья наслаждались летними каникулами в самом разгаре, а папа путешествовал – не во времени, а по миру. Здесь же… Здесь же, в альтернативной реальности, семья Хантов воровала у людей жизни. Здесь и сама Джоанна воровала жизни, как сделала вчера. Она свернула за угол и поняла, что не представляет, куда идти. Если позвонить отцу, или попытаться вернуться домой в Милтон Кейнс, или попросить погостить у кого-то из подруг, то непременно возникнут вопросы. Вопросы, на которые она не знает, как ответить. Джоанна поняла, что по привычке бредет в сторону Холланд-Хауса – музея, в котором работала волонтером. Вместе с Ником. Голландский дом первоначально был усадьбой Кенсингтона, сейчас же служил историческим музеем, открытым для публики. Каждая комната являлась идеально воссозданной копией покоев расцвета Георгианской эпохи. Внутренние помещения туристам показывали переодетые в соответствующие костюмы экскурсоводы и рассказывали о том, как раньше жили обитатели усадьбы. В парке проходили пикники, а для детворы разбили огромный лабиринт из живой изгороди. Джоанна помогала персоналу три раза в неделю с начала этого лета. В основном убираться в помещениях и ухаживать за растениями. Она обожала работу, так как любила историю. И как школьный предмет, и как возможность погрузиться в прошлые времена. Пока одноклассники обсуждали карьеру актеров и певцов, Джоанна мечтала стать сотрудником музея. Она шагала по знакомому маршруту к Холланд-Хаусу. Окружающий мир казался до странности привычным и обыденным. Пустые остовы ракушек вдоль Эрлс-Корт-роуд вновь выглядели как магазины. Даже на смену ярким голубым небесам пришла более подобающая Лондону угрюмая облачность. Создавалось ощущение, что вчерашнего дня вовсе не было. Джоанна добралась до Кенсингтон-Хай-стрит. На противоположной стороне дороги металлические ворота, ведущие к Холланд-Хаусу, стояли распахнутыми настежь. В это время основной поток туристов уже покидал музей и двигался к выходу. Казалось непривычным идти против течения. Возникало ощущение неправильности. Возможно, так и было. Что Джоанна могла сказать Нику, если увидит его? Он наверняка считал ее легкомысленной особой, которая сначала не явилась на свидание, потом проигнорировала все сообщения, а сегодня и вовсе пропустила свое дежурство в музее безо всякого объяснения. А что, если Ник не захочет даже разговаривать с ней? При этой мысли Джоанна нервно сглотнула. Пока она шагала по длинной дорожке между вязами к зданию, навстречу попадались туристы с пустыми корзинками для пикника и сувенирами из магазинчика при музее. Дети с визгом носились взад и вперед, а родители спокойно шествовали следом. Как всегда, Холланд-Хаус представал перед глазами постепенно. Сначала из-за кружева листвы деревьев начинали проглядывать красные кирпичи кладки, затем появлялись сверкающие окна и белая отделка, и, наконец, тропинка выводила к ухоженной лужайке с подстриженной травой, откуда открывался вид на Голландский дом целиком. Красный кирпич и каменная отделка музея были увиты плющом. Остроконечные крыши с башенками возвышались над лужайкой, в центре которой журчал фонтан. По траве важно прогуливались павлины. Джоанна стояла на краю этой лужайки и рассматривала Холланд-Хаус, почему-то ожидая, что он будет выглядеть по-иному. Но нет, все казалось совершенно таким же, как и два дня назад. Вообще весь мир, как ни странно, остался прежним: и кухня в бабушкином доме, и здания на Эрлс-Корт-роуд. Изменилась сама Джоанна. Теперь она знала, что за привычными лондонскими фасадами скрываются монстры. В музее она поднялась по боковой лестнице для сотрудников. Сквозь окна просачивался дневной свет. В воздухе пахло нагретой на солнце мастикой и деревом. Ник работал в библиотеке – длинной галерее, которая тянулась по всей ширине Холланд-Хауса. Вдоль стен теснились полки с книгами, в просветах висели старинные картины. Один конец библиотеки выходил окнами на сад в регулярном стиле, а другой – на передний двор. Джоанна в нерешительности застыла на пороге. Ник пока не замечал ее, так как стоял спиной к дверям. Он работал в помещении один: протирал раму картины мягкой тряпочкой для пыли, закатав рукава рубашки до локтей, так как в библиотеке было довольно жарко. Взгляд Джоанны помимо воли упал на полоску открытой кожи между воротником и темными волосами парня. Именно там она коснулась мистера Солта, по словам бабушки. Ощущение нереальности происходящего только усилилось. Вспомнился момент, когда они с Ником познакомились – первый день работы Джоанны в музее. Субботнее солнечное утро начала лета. Тогда толпа туристов все увеличивалась и увеличивалась, пока не стало казаться, что половина Лондона решила устроить пикник. Посетители теснились на лужайках и гуляли по зеленому лабиринту, едва не наступая друг другу на пятки. В обеденный перерыв Джоанна сбежала в поместье, поднялась по боковой лестнице для сотрудников и очутилась здесь, в этой самой библиотеке, в блаженном одиночестве. Закрыла глаза и вдохнула полной грудью запах бумаги и старинных книг в кожаных переплетах. Передышка принесла долгожданное облегчение после шума толпы. Внезапно скрипнувшая паркетная половица заставила Джоанну открыть глаза и обернуться. Она увидела вошедшего в помещение юношу, который, вероятно, был чуть старше ее – около семнадцати лет. Сначала внимание привлекла его мужественная внешность: симпатичные черты лица, темные волосы и квадратная челюсть. А затем он посмотрел на Джоанну, и та ощутила тепло, словно попала в луч солнечного света. Позднее она узнала и о других качествах Ника. Узнала, что он добрый, что никогда не лжет, что разговаривает со всеми одинаково вежливо и уважительно. Возвращаясь в настоящее, Джоанна переступила с ноги на ногу, отчего паркет заскрипел. На мгновение воспоминания и реальность слились в единое целое, когда Ник обернулся и их глаза встретились. – Прости меня, – пробормотала Джоанна, чувствуя, как сердце пропустило удар. – Мне очень жаль, что я не смогла прийти вчера. Ник провел рукой по волосам, откидывая их назад. При определенном освещении они казались почти черными, «как у мистера Дарси» – по выражению общей знакомой Астрид. Но сейчас из окна за его спиной на шевелюру падали солнечные лучи, вызолотив непослушные пряди. – Ничего страшного, – заверил Ник небрежно, хотя слова прозвучали слегка неуверенно, будто он морально готовился быть отвергнутым. – Семейные обстоятельства, – вздохнула Джоанна. Фактически она даже не лгала, хотя интуитивно это ощущалось как обман. – И… Прости, что не ответила на сообщения. Потеряла телефон… – Она беспомощно умолкла, понимая, что говорит неубедительно, отругав себя: «Ага, и потом снова нашла». Бабушка велела никогда и никому не рассказывать о существовании монстров. Впервые Джоанна задумалась, всегда ли этот секрет будет стоять между ней и дорогими ей людьми. Между ней и Ником. Между ней и папой. Перед мысленным взором возникла картина, как все обстояло вчера в кафе, когда она не явилась на свидание. И не ответила ни на одно из сообщений. Зная Ника, он наверняка ждал очень долго, просто на всякий случай. Сколько времени он просидел за столиком, пока не понял, что Джоанна не придет? «У тебя все хорошо?» – так говорилось в последнем сообщении. Она представила, как Ник получил резкий ответ поздно ночью, через много часов после неудавшегося свидания: «Возникли срочные семейные дела».