— Девушка, посторонитесь, а то случайно задеть вас можем, — улыбается мужчина, приближаясь ко мне. Я решительно не сдвигаюсь с места. — А вы кто? И что вы делаете с моей мебелью? — Вашей мебелью? – удивленно замирают они. – Мы грузчики, нам нужно вынести все это старье, и собрать новую мебель. Заказчик просил справиться в кратчайшие сроки... По спине пробегает холодок. — Заказчик? А имя его можно узнать? — спрашиваю, едва не задыхаясь от гнева. Уже догадываюсь, кто это мог быть. Мужчины ставят на землю трюмо, один из них лезет в карман и вытаскивает оттуда бумажку. — Хан Богдан Ал... — Ясно, — слетает с моих губ. Сорвавшись к дому, забегаю во флигель. Растолкав с пути рабочих, замираю в проеме двери. Спальная комната абсолютно пуста. Здесь нет ни кровати, ни шкафа, ни стола... ничего. Посреди помещения разложенная новая кровать, которую в данный момент собирает рабочий. И в этот момент внутри меня что-то надрывается. И я больше не могу сдерживать пылающий в груди гнев. — Прекратите! – кричу, едва не задыхаясь от злости. К глазам подступают слезы. Я поверить не могу, что он позволил себе подобное! Что он так далеко зашел! — Забирайте все это и уходите из моего дома! – кричу, схватив первое, что попадается под руку. Какая-то коробка. Пытаюсь ее подвинуть, но она невероятно тяжелая. — Девушка, успокойтесь! – слышу за спиной мужской голос. Схватив за руку, они вытягивают меня на улицу. — Успокойтесь, мы всего лишь делаем свою работу! Давайте, мы позвоним заказчику... Я не слышу, что он несет. Я перевожу взгляд к калитке и вижу, что те двое рабочих, которые несли трюмо, сейчас возвращаются с улицы с пустыми руками. Срываюсь в их сторону. — Куда?! Они замирают в изумлении. — В смысле, куда? — Куда вы дели трюмо и остальную мебель?! Один из рабочих хмурится, окидывая меня подозрительным взглядом. — На мусорку... Не веря собственным ушам, срываюсь на улицу. Пока бегу в сторону свалки, внутри такой пожар, что даже вдохнуть не могу. А когда я вижу стоящую у баков мебель моего отца.... меня едва не разрывает от злости. — Сволочь! Какая же он сволочь! – слетает слезное с губ. Я подбегаю к столу, и пытаюсь его отодвинуть. Это ведь все что осталось от родителей! Это то, что создавало иллюзию моей связи с ними. И сейчас все эти вещи выброшены, словно какой-то хлам. Из горла рвется всхлип. Я вдруг чувствую себя такой слабой и беззащитной, мне так больно! — Прости, мам, прости... Если бы я знала, — бормочу под нос, захлебываясь от горьких слез. И словно решая добить меня, с неба начинает падать дождь. С каждой секундой капли становятся все крупнее. Мебель такая старая, и, размокнув, она совсем развалится! Ну уж нет! Я не позволю ей остаться здесь! Схватив стол, пытаюсь его поднять, но тут же роняю. Он невероятно тяжелый! Снова и снова я вцепляюсь пальцами за края столешницы и тяну ее на себя. Противный холодный дождь начинает лить еще сильней, и мне приходится раз за разом бросать стол и вытирать лицо, потому что перед глазами все плывет. И я не уверена, что это от дождя. Вдруг слышу проезжающую мимо машину. А спустя пару мгновений звук тормозов. После того, как окна авто открываются, на всю улицу раздаются громкие басы музыки. — Стрекоза, ты чем занимаешься? – при звуке его голоса, внутри все сжимается в комок. И куда делись слезы? Сцепив зубы, хватаю стол, пытаясь протянуть его как можно дальше. Слышу, как хлопает дверца машины, слышу приближающиеся шаги. — Видела новую мебель? — раздается довольный голос. — Скажи, другое дело! Не то, что эта развалюха! Я пытаюсь протянуть еще немного стол, но Хан не дает. Его ладонь опускается на мою руку. — Эй, вообще-то, рабочие должны были выкинуть все, какого черта ты тяжести тягаешь? – он пытается оттеснить меня, я же продолжаю тянуть стол на себя. — Стрекоза, давай помогу! – он снова касается меня...ох, лучше бы он этого не делал! — Отвали, Хан! – кричу, а в голосе слезы. Душат, не дают собраться и сказать ему все, что хочу. Резко оттолкнув его, поднимаю на мажора разъяренный взгляд. — У тебя хоть что-то святое есть? А? Есть хоть немного доброты или понимания?! Как ты вообще можешь быть таким? – цежу сквозь зубы, зло вытирая с лица влагу. — Ты че злая такая? Че случилось то? Вот вцепилась в этот хлам! Я тебе новую дизайнерскую мебель заказал, сейчас все обставят там, сама захочешь там жить! Я просто не верю своим ушам. — Пошел ты знаешь куда, Хан! Ты хоть знаешь, что это за мебель?! — Мебель? – опускает удивленный взгляд на стол. – Ну, прадеда вроде... — Моих родителей! Это все, что осталось у меня от них! Ты хоть знаешь, что такое потерять родителей в пять лет?! Ты можешь позвонить отцу и матери, можешь услышать их голос, даже когда далеко... а я нет! Придти, и посидеть в той комнате – это все что я могу, чтобы хоть как то стать ближе к ним! А ты просто взял и выбросил все это на помойку! Кто?! – толкаю его. Он растерянный. Отступает на шаг. – Кто тебе дал такое право?! — Слушай, я не знал, что так все... Я не хочу с ним говорить. Я даже видеть его не хочу. Схватив столешницу, пытаюсь сдвинуть стол, но поскользнувшись на мокрой траве, падаю, больно ударяясь об его угол. — Черт, — из пореза начинает идти кровь. Я закрываю глаза пытаясь переждать спазм. Я просто хочу вернуть все обратно. Хан тянется ко мне, накрывая рану платком. — Отстань от меня! – пытаюсь оттолкнуть его, но мажор крепко сжимает мою руку. Он дергает ее на себя, заставляя посмотреть в его бессовестные глаза. — Не надо так, тебе не идет плакать. Нашла из-за чего расстраиваться. Сейчас все на прежнее место вернем, раз уж этот хлам для тебя так дорог. Если он еще хоть слово скажет, я расцарапаю ему лицо. Хан поднимает руки. — Прости, драгоценная мебель. Я не хотел, чтобы ты расстраивалась, не знал... — Ты не знал? – с губ рвется смешок. – Да, брось. Хан, ты ведь здесь только для того, чтобы портить мне жизнь! Так почему выглядишь таким расстроенным? Тебе наконец-то удалось сделать мне больно! Ты победил, можешь валить! — Почему ты так меня ненавидишь? Ты же первая все начала, а теперь делаешь из меня монстра. Он так спокоен, смотрит на меня с ноткой высокомерия. Он просто выводит меня из себя! Я устала от него. И я не хочу больше иметь с этим человеком ничего общего. — Я начала?! Да ты идиот, никак не поймешь, что я тут не при чем! Я тебя в том клубе то в первый раз увидела! От Васильева хотела спрятаться, вот и подошла к тебе! А ты потащил меня в приват! Руки свои распустил, не хотел слушать меня! Я пыталась объяснить, что не собираюсь спать с тобой! Но ты же был невменяемым! Вот и пристегнула тебя! А когда убегала, случайно сгребла со своими вещами твое удостоверение! И ты знаешь, Хан, я ведь хотела тебя выпустить, помочь... хотела сказать твоим дружкам, чтобы отстегнули тебя... вот только дружки твои собирались устроить со мной групповуху. Не знаю, как часто вы таким промышляете, но мне ничуть тебя не жаль. Вы – настоящие сволочи! И ты, и подобные тебе друзья! Он делает шаг, преодолевая расстояние между нами. — Ты совсем с катушек слетела?! Да я в жизни таких вещей не делал! Я вообще не знаю, кто тебе такое сказал, но это неправда! В его черных глазах сейчас тоже злость. И в любой другой момент, мне стало бы стыдно за эти обвинения. Но Хан просто перешел все границы. — А я жалею, что подошла к тебе тогда, - произношу со слезами на глазах. — Лучше бы я провела ту ночь с Андреем. Потому что он лучше тебя! Он кривится, будто я сделала ему больно. — Ты себя слышишь, женщина?! Чем он лучше? Посмотри на меня! Я красив, богат. Я вообще не понимаю, чего ты на меня взъелась! Ну, услышала какой-то пьяный бред, разве я в ответе за своих друзей?! Он отворачивается на мгновение, сжимая пальцами волосы. — Васильев?! Нет, ты серьезно?! — повернувшись, смотрит на меня с обидой. — Так ненавидишь меня, что готова идти к нему? — Никогда не испытывала этого чувства, Хан, но для тебя у меня его оказалось много! Все в тебе ненавижу! Мои слова злят его. Скулы выпирают, взгляд напряженный, злой. И его ярость разжигает мою собственную. — Ненавижу твою идиотскую прическу и твой вечно наглый взгляд! Шмотки твои вычурные, дорогущие ненавижу! Шутки твои дебильные! Меня все в тебе раздражает! И машина твоя тоже! — я не могу остановиться. Я кричу так громко, что, кажется, меня слышит вся улица. Во мне так много ярости, и она душит меня. — Разъезжаешь тут на своем спорткаре по сельским дорогам! Додумался, на чем сюда заявиться! Ты смешон, Хан! И неприятен мне! А теперь, сделай милость, свали с дороги! А еще лучше – исчезни из моего дома, ясно тебе?! Оттолкнув его в сторону, сцепив зубы, тяну за собой стол. Дождь уже промочил до нитки. - Ты заблуждаешься, Стрекоза. И насчет моих родителей, и насчет меня, - цедит со злостью. Я бросаю стол.