Пацан перевел на меня удивленный взгляд — Кого? – мальчишка вытер рукавом лицо, размазав по нему грязь. Ну просто отлично. — А, Даши... Вчера у кофейни... Словно только что осознав, кто перед ним, он перевел взгляд в сторону дороги и удивленно посмотрел на припаркованную неподалеку мою крошку. Надеюсь, этому засранцу, хоть на миг стало стыдно за вчерашние танцы на ее капоте. — Ну так что, кто обидел? Не ссы, разберемся и решим вопрос... Малец жалобно всхлипывает. — Мамка денег дала, в магазин отправила. А я потеря-я-я-л, — закрыв лицо руками, взвывает Макар. Фух, значит, ничего страшного не случилось. И чего, спрашивается, убивается так? Подумаешь, потерял бабки... — И че, много было? Тот кивает, шмыгая носом. — Сто рублей. Мамка за хлебом и молоком послала. Сейчас выйдет искать, ремня всыплет, — полурослик снова закатывается в рыданиях. Терпеть не могу все эти реки, да и понятия не имею, как общаться с мелкотой. Но ведь я не тот идиот, которого из меня делает Стрекоза. Че я мальца успокоить не смогу? — Ладно, не раскисай. Твою проблему мы решить сможем. Идем. Поднявшись с земли, отряхиваюсь Он смотрит на меня удивленно. — Куда? — Ну где у вас тут хлеб да молоко продают? Я как раз позавтракать собирался. — Вон там, — указывает пальцем на неприметное серое здание. *** — Это точно все мне?! – пацаненок открывает пакет, смотрит в него так, словно он полон зеленым банкнотами или золотыми слитками. Распаковав пачку кефира, делаю глоток. Черт, это конечно не кофе, но и такому пойлу радуется желудок. —Сам же выбирал. Я такую дрянь не ем, — поморщился, посмотрев на то, как малец выгребает охапками кучу сникерсов и печений «Орео». — Спасибо! Опустив глаза, увидел как этот клещ вцепился в меня. Обхватил мои джинсы так крепко, что я едва не свалился. Ну уж нет, на такое я не подписывался. — Эй, чего вцепился? — отодрав от себя его руки, посмотрел на него строго. — О личном пространстве слышал? Тот удивленно уставился на меня. Понятно. Ничего он не знает. — Мужики не должны заниматься такими вещами, — провел рукой в воздухе, говоря о его недавнем порыве с объятиями. Тот продолжал непонимающе пялиться на меня. — Че нюни распустил, как девчонка? Это не подарок, это аванс. Дело к тебе есть важное, — присел рядом с ним на корточки. Пацан задумчиво потер затылок. — Что за дело? Посмотрел на него задумчиво. Не знаю, на кой вообще я это задумал? Но сейчас мне кажется, что этот чумазый пацан поможет мне понять и разобраться в том, как быть дальше. — Ты же в технике рубишь? Телефоны там, знаешь, ноутбуки? Малец нахмурился, прижимая к груди пакет со сладостями. — Не особо. У мамки есть, но она редко дает играть. Я мечтаю о телефоне, — вздохнул мечтательно. — Ну вот и повод начать разбираться, — подмигнул ему. – Поможешь мне выбрать для одного человека. Сгоняешь со мной в магазин? Полурослик радостно улыбнулся, но в следующее мгновение уже стоял с кислым, как прокисшее молоко, лицом. — Ай, мамка не отпустит. Она у меня строгая. Улыбнулся, похлопав ему по плечу. — А мамку твою на себя беру. Веди меня в гости, сейчас отпрошу. *** — Как у вас получилось? – восторженно воскликнул Макар, крутясь, как юла на переднем сидении. Мальчишка с восторгом осматривал салон авто. — Пристегивайся. Ехать долго. И не сори мне тут, — посмотрел на него строго. Макар замер, с распакованной шоколадкой у рта. Малой разделил свои покупки с братьями и мамой, оставив себе только две сладости. Уважуха ему за это, чего уж скрывать, я не уверен, что в детстве смог поступить бы также. Да и не с кем мне было делиться – ни братьев, ни сестер, ни мамы. Полурослик поспешно свернул сладость и спрятал в карман. И его послушание так насмешило меня. Вообще наблюдать за этим мелким интересно. Меня поразило то, как он радовался таким простым вещам, как пара сникерсов и бутылка колы. Мама, кстати, совсем не строгая у него. Замученная трудом и проблемами женщина. Трое малых, разбитый дом и в холодильнике ничего кроме вареных макарон. Я провел в их доме около часа, а такое чувство, словно за это время что-то изменилось во мне. То, с какой благодарностью женщина смотрела на меня, то с каким дружелюбием она усаживала меня пить чай, с какой любовью и гордостью рассказывала о каждом их своих детей, все это поразило меня. Ей приходится пахать сутками, для того, чтобы прокормить эту ораву. Но она даже малейшим жестом не показала своей усталости от них. Наоборот. Там столько любви к мелким, что даже завидно стало. Мой отец никогда так не смотрел на меня, как она смотрит на каждого из детей. А родная мать и вовсе продала меня за несколько тысяч долларов. Отец засыпал меня бабками, решив, что это компенсирует мне отсутствие родительской заботы и внимания. В моей семье никогда не было любви или восхищения мной. На меня всегда смотрели как на неправильного. Словно я худшее, что случилось в их жизни. Малец шмыгнул носом, вытирая рукавом испачканный шоколадкой рот. Выглядел полурослик в этот момент до того несчастно, что стало совестно. — Да ешь ты эту шоколадку! — закатил глаза. Ну что за ерунда? И почему меня это вообще волнует. Макар посмотрел на меня удивленно. — Просто не сори. И печали как не бывало. С радостной улыбкой на лице полез в карман за сладостью. Распаковав батончик, откусил одним махом больше половины. Ну что за дурень? Включил музыку и газанул, выезжая на дорогу. Малец откинулся на спинке сидения, с наслаждениям уставившись в лобовое. А я подумал о том. что Стрекоза была права. Мы очень разные, и я уверен, они смотрят на меня как на инопланетянина. Только Дашка ошибается. Нет у меня чувства высокомерия или надменности к ним. Я хотел бы стать такими как она, Макар и даже как Рыжий с отдела. Чтобы все просто в жизни, чтобы была семья. И бабок никаких не нужно. Только я знаю, что у меня ни за что не получится так, как у них. Потому что не умею я так любить. Не научили. *** Припарковав тачку у главного входа, забираю документы с заднего сидения. — Жди меня тут, — говорю малому. Не думаю, что таскаться по управлению с этим полуросликом в паре будет хорошей идеей. – Можешь посидеть за рулем, только осторожно. Никакие кнопки не жать. Я вижу, как загораются его глаза от предвкушения. Он хлопает в ладоши, радостно кивая. У-у-у, все лицо в шоколаде, ну что за папуас? — Держи, – вытягиваю из дверцы упаковку влажных салфеток. – Лицо умой, и не вздумай тут ничего испачкать. Макар кивает болванчиком, а я выхожу из тачки и направляюсь к пятиэтажному зданию со шпилями на крыше. В кадрах все как всегда – настоящий цветник. Порой, кажется, они специально набирают сюда самых хорошеньких девчонок, чтобы заманивать мужиков. Сдав документы и подписав все, что требовалось, думаю о том, что нужно набрать Арчи. Есть у меня к нему разговор... Когда я выхожу от начальника кадров, замечаю, как радостно мне машет его заместитель. Черт, по-быстрому свалить не получится. — Какие люди, Богдан Алексеевич! – Олеся Игоревна, поправляет волосы, и откинувшись в кресле, демонстративно высоко задирает ногу, запрокидывая ее на другую. — А я уже думала, позабыли вы нас. В кабинете еще три цыпочки. Ни с одной из них не довелось позависать в клубе, а значит, новенькие. Олеся поднимается, и, протиснувшись между столами, замирает напротив меня. Ее огромные сиськи словно две подушки упираются мне в грудь. — Так вы же сами отправили меня в прекрасный хутор Калинин, Олеся Игоревна. Если уж так нужен, держали бы в столице, поближе к себе, – улыбнулся, она нахмурилась, принимая мои слова за чистую монету. — Ты же понимаешь, Богдан, что от меня тут ничего не зависело, — вздохнув, посмотрела на меня внимательно. – Уставший ты какой-то... Олеся бросила взгляд на девчонок, наблюдающих за нами со своих мест. И сейчас они так вытянули шеи, что больше напоминали мангустов, чем работниц управления.