— Позвони Хану, — проговорила, выезжая на дорогу. — Зачем? — Затем, что нужно предупредить его. Скажи, я не смогу с ним увидеться, и что у меня телефон разряжен. Я буквально кожей чувствовала раздражение, исходящее от него. — Не буду я ему звонить! Пусть работает. Ему маньяка допрашивать, — заявил и обиженно отвернулся. — Так Ваня и есть маньяк? Андрей кивнул. — Сознался. Так что теперь докладываем в Москву, и закрываем дело, — проговорил довольно. Будто собственноручно поймал душегуба. Странно, а Хан уверен совершенно в другом. Но я не стала говорить об этом Васильеву. — Напиши ему, — заявила твердо. — Что? Я посмотрела на Васильева со злостью. — Напиши Хану, если звонить не хочешь. Иначе я тебя выброшу на первой же остановке. Васильев закатил глаза, но послушно достал телефон. Я внимательно смотрела на дорогу. — Ничего себе, крутая мобила, – он тянется к подставке, где лежит мой гаджет. — Хан подарил, - слетает с губ прежде, чем я успеваю себя остановить. Осторожно кошусь на Васильева. — Хан? – я слышу обиду в его голосе. — Это не то, о чем ты подумал. Он разбил мой старый, этот на замену. Васильев кивает, но вид обиженный. — Даш, — канючит он. — Останься со мной на дне рождения? Без тебя там будет совсем сложно. — Нет, Андрей, то, что было... — Я все знаю, Даш, — снова перебивает. — Но и ты знаешь моего отца. Я никогда не мог справляться с этим без тебя... Я посмотрела на него. В груди болезненно сжалось. Боже, Даша, ну что ты за тряпка?! — Хану написал? Тот послушно кивнул. — Черт с тобой, Васильев. Но это в последний раз. *** Когда Андрей был маленьким, отец бил его. Васильеву доставалось по разным причинам. Если тот опоздает домой на пять минут, если не выучит урок и получит двойку, если ответит ему не достаточно вежливо. Андрей получал тычки каждый раз, когда отцу что-то не нравилось. Он называл это воспитанием. В глазах всей деревни Андрей всегда выглядел счастливчиком. Красивый парень, сын богатого отца - успешного предпринимателя. Что еще нужно для счастья? Только у него и друзей то никогда не было. Только я знала всю правду. И я думала, что значу для него также много, как и он когда-то значил для меня. А оказалось, нет. — Ты точно написал Хану? — спрашиваю его, захлопнув дверь, подхожу к пассажирской стороне. — Написал! — огрызается, пытаясь на костылях выбраться из авто. Я помогаю ему выйти, и закрываю дверь. Мы оба поднимаем глаза на огромный дом его отца. Я буквально кожей ощущаю смятение и страх, исходящий от Андрея. — Все нормально. Ты уже взрослый, и ты сможешь дать ему отпор в случае чего. Он горько усмехается. — Ты думаешь? — Я знаю. Просто иди. *** Этот двор и дом знаком мне также хорошо, как и мой собственный. Сколько раз я была здесь, сколько эмоций испытывала – не счесть. От запредельного счастья, и бабочек в животе от первого поцелуя, до горького выматывающего разочарования, когда Васильев бросил меня. Сегодня здесь было по-особенному красиво. Украшенный цветами двор и зона для фотосессий так и притягивали взгляд. Музыканты на импровизированной сцене развлекали успевших собраться гостей. А их было не мало. Я заметила глав администраций двух соседних сел, с женами. Плюс несколько человек из Москвы. Отец Андрея давно вышел за рамки нашего хутора. Молочная продукция его завода продается в нескольких соседних областях. Он великий бизнесмен, умный, цепкий предприниматель, но как отец он оставляет желать лучшего. Мы видим Павла Олеговича за одним из столов. Он разговаривает с высоким мужчиной, лет сорока на вид. Внезапно Васильев старший поднимает взгляд и замечает нас. Андрей замирает, кажется, он растерян не меньше меня. Мы стоим и смотрим на то, как его отец поднимается и направляется в нашу сторону. Васильев делает шаг вперед, зачем-то загораживая меня от именинника. — Что случилось? – первое, что говорит он сыну, когда подходит ближе. — Все в порядке, небольшой перелом. Васильев старший хмурится недовольно, а потом вдруг начинает смеяться. — Хорошо хоть маньяка успел поймать, а то с одной ногой далеко не ускачешь. А мне как то не по себе от этой шутки. Тем более я понимаю, что все не так гладко с этим делом. Нужно будет у Хана расспросить подробности. — Идем, - кивает Васильев, направляясь к столу. — Отец, со мной Даша, — раздается напряженный глосс Андрея. Мужчина замирает. А я, понимаю, что дальше прятаться нет смысла, и выхожу из тени Васильева. — С днем рождения Павел Олегович, — произношу с улыбкой, нервно переминаясь с ноги на ногу. Ни слова не ответив, он переводит сердитый взгляд на сына. — Ты же понимаешь, что ей здесь делать нечего? Опешив от такого дружелюбия, просто стою и продолжаю наблюдать за странным разговором. А вот Васильев ничуть не теряется. Схватив меня за руку, притягивает к себе. — Если ей здесь делать нечего, значит и мне. Васильев-старший прожигает меня глазами. У меня от страха колени дрожат. Всегда его немного побаивалась, но никогда еще отец Андрея не был ко мне так враждебно настроенным, как сегодня. Павел Олегович задирает рукав пиджака, желая посмотреть на время. Замечаю глубокую царапину у его запястья. — Надеюсь, это не доставит нам проблем, — цедит сквозь зубы, одаривая сына строгим взглядом. Андрей напряжен не меньше отца. — Лучше будет, если я уйду? Давай, просто закончим с этим. Павел Олегович молчит. Смотрит на своего сына. И повисшая тишина заставляет нервничать не только Андрея. Внезапно ярость в глазах Васильева-старшего исчезает. Ни слова не сказав, он отворачивается и направляется к гостям. — Ты в порядке? – раздается над головой его тихое. Я поднимаю глаза на Андрея. С губ рвется нервный смешок. — Да. Просто забыла, каким может быть твой отец.