Еще один удар, нанесенный мне. Мое сердце упало. — Правда? — Да. Я принесу твой ключ. Она повернулась, и открыла ящик в консольном столике. — Не бери в голову, — сказал я ей, открывая дверь ее квартиры. — Я не забывал ключ. *** В те выходные я был с Пейсли и тысячу раз хотел постучать в дверь Эмми. Пригласить ее к себе, пригласить на прогулку, сказать ей, как сильно я по ней скучаю, как мне жаль. Мне нравилось, что Пейсли снова со мной, но было гораздо лучше, когда я мог разделить с кем-то этот опыт — восхитительные моменты, например, когда она начала лепетать на меня, и я клянусь, она сказала «Дада», и менее восхитительные моменты, например, когда она обделалась с такой силой, что это пошло по спине. По спине. (Мне кажется, что есть причины, по которым никто не рассказывает молодым людям о таких вещах до того, как они станут родителями. Население планеты, вероятно, резко сократилось бы). Но у меня так и не хватило духу обратиться к Эмми, и в воскресенье я снова отвез Пейсли, чувствуя себя одиноким, как никогда. На следующей неделе мой агент по недвижимости показал мне 4 разных дома, и я умирал от желания рассказать Эмми обо всех них. На самом деле, мне хотелось, чтобы она была со мной каждый раз, потому что я чувствовал, что она придумает то, чего не придумал бы я, вопросы, которые нужно задать, и вещи, которые нужно проверить, которые важны для семьи. Семья. То, что я никогда не думал, что у меня будет. Или даже, что я хочу этого. Но, проходя по этим домам, я представлял себе это — я, Пейсли и Эмми, всегда Эмми. Сажает цветы с Пейсли, пока я стригу газон. Готовит со мной на кухне. Делит со мной постель. Через некоторое время я даже начал представлять себе еще одного ребенка. Брата или сестру для Пейсли. Маленький темноволосый мальчик с большим сердцем как у Эмми и моим чувством стиля. А потом, возможно, будет еще одна девочка, младшая сестра для Пейсли. Еще один ангелочек со светлыми волосами и голубыми глазами матери, который любил бы рассказывать шутки про тук-тук. Я мог видеть ее. Мог видеть все это. И это делало меня счастливым. Но как мне попасть в это место? В четверг я увидел один дом, который понравился мне больше всех остальных: двухэтажный голландский колониальный дом с тремя спальнями и двумя ванными, построенный в 1926 году, но с новой кухней, великолепной старинной столовой, камином, кучей окон и перилами, по которым дети скатывались бы вниз, пока их мама кричала бы: «Я же говорила вам больше не скатываться по этим перилам»! Это было прекрасно и ужасно одновременно. Все было на кончиках моих пальцев, просто недосягаемо. Я сказал своему агенту, что мне нужно подумать об этом несколько дней. Сразу после отъезда из этого дома я пошел в продуктовый магазин, чтобы купить что-нибудь на ужин. Я стоял в очереди на кассу, когда услышал свое имя. — Нейт? Я повернулся, и увидел Стеллу Девин позади себя. — Привет, — сказал я, гадая, что Эмми рассказала своим сестрам. — Как дела? — Хорошо, — улыбка, которую она мне подарила, была либо искренней, либо очень натренированной. — Как ты? — Хорошо. — Как Пейсли? — Отлично. Завтра я забираю ее на выходные. — Как мило. Возникла неловкая пауза. — В последнее время я редко видел Эмми, — сказал я. — Как она? — Я тоже не часто ее видела, — она посмотрела мне прямо в глаза. — Но, честно говоря, думаю, что она довольно несчастна. Я кивнул, на мгновение закрыв глаза. — Я тоже, — затем я вздохнул. — Стелла, у тебя найдется время на кофе после этого? Я чувствую, что теряю рассудок. Мне нужно тебя кое о чем спросить. Она не ответила сразу, что заставило меня почувствовать, что она точно собирается мне отказать и просто пытается придумать, как сделать это вежливо. Но она удивила меня. — Прямо через дорогу есть «Старбакс». Встретимся там? — Да. Спасибо. Спустя 20 минут мы сидели друг напротив друга за столиком на двоих в глубине маленькой, узкой кофейни. Стелла сняла пластиковую крышку со своего кофе и дула на его дымящуюся поверхность, но я игнорировал свой. Я не планировал этого. О чем, черт возьми, я думал? Что я собирался сказать? Должно быть, она почувствовала мой дискомфорт, так как я не мог подобрать слов. — Ты хотел меня о чем-то спросить? — Эмми сказала мне, что она нашла работу на севере, — пролепетал я. — Да. — Она… она действительно хочет уехать? Стелла пожала плечами. — И да, и нет. Она любит город, но я думаю, ей нравится идея перемен. В последнее время она была не очень счастлива. Я сглотнул. — Это моя вина. Я причинил ей боль. — Знаю, — она взяла свой кофе и сделала глоток. — Почему? — Я не знаю, — я уставился на трещину в деревянной поверхности стола. — А я думаю, что знаешь. Я удивленно поднял глаза. Ее тон был спокойным, но глаза бросали мне вызов. Мгновение спустя она продолжила. — Обычно, когда у меня есть пациент, который отталкивает кого-то, кто ему дорог, это происходит по одной или нескольким причинам. Они боятся быть отвергнутыми, думают, что не заслуживают любви, или просто не могут перестать негативно думать обо всех ужасных вариантах, которые могут произойти, — она снова сделала глоток. — Что-нибудь из этого звучит знакомо? Я неловко рассмеялся. — Все? Она мягко улыбнулась мне, что так напомнило Эмми, что у меня защемило сердце. — Она упомянула, что ты чувствовал, что тебе нужно пространство, когда вы двое стали близки. Я вздрогнул. — Да, я сказал ей это, но это не было правдой. Это была моя попытка оттолкнуть ее. — Потому что… — Потому что я запаниковал, наверное. Я всю жизнь избегал отношений, потому что они никогда не заканчиваются счастливо, они всегда заканчиваются. — Многие заканчиваются, но не все, — возразила она. — Отношения — это большой труд. Они требуют много компромиссов, доверия, прощения и общения. Я потер затылок. — Я не знаю, умею ли я это делать. — Ты бы хотел попробовать? Ради Эмми? — Я бы сделал все для Эмми. Но что, если я не смогу дать ей то, что она хочет? У меня теперь есть дочь, и она должна быть моим главным приоритетом. Это огромная перемена в моей жизни, и я боюсь сделать еще одну. Что, если…? — Не делай этого, — предупредила Стелла, опуская свою чашку. — Никаких страшных «что, если». Придерживайся настоящего. Итак, ты стал отцом — это большое дело. Быть родителем-одиночкой обязательно отнимет у тебя много времени и сил, и не каждая женщина согласится все время быть на втором месте. Но… — она сделала паузу, — я думаю, Эмми понимает. — Но разве это справедливо по отношению к ней? Просить ее быть такой понимающей? Она хочет выйти замуж в конце концов. А что, если я никогда этого не сделаю? Она пожала плечами.