– Что... за... черт! Я стараюсь верить, что он может видеть только мои глаза и, возможно, губы. Синяки на моей шее прикрыты, а сам он не смотрит на мои ноги. Я смыла кровь средством для снятия макияжа, а порезы на бедре скрыты тканью платья. Я смотрю на него, не зная, что мне сказать или сделать. – Хай, – говорю я, играя так хорошо, как только могу, с моих губ срывается грустная ухмылка, – упала сегодня после работы. Досталось от экскаватора, – закатив глаза, я указываю на один из них, зная, что он увидел отеки и синяки. – Чертов камень попал мне прямо в глаз. Я думала, он вывалится из глазницы, я не шучу, но сейчас все хорошо. Чувствую себя намного лучше. Правда, этот видок не исправят ни ибупрофен (прим. переводчика: лекарственное средство), ни очки, ни два бокала вина, которые я сейчас выпью. Я выхожу из лифта, останавливаясь напротив Эверета, и жду, что он скажет что-то в ответ. Он этого не делает. Как бы то ни было, мужчина следует за мной до двери. Я закрываю глаза, когда достаю ключи из своей сумочки, в надежде, что он поймет намек и уйдет. Повернувшись к нему еще раз, спрашиваю: – Тебе что-то нужно? – Кто сделал это с тобой, Бренна? – Никто. Я же сказала, что упала. – Я спрашиваю снова – кто сделал это с тобой? – Никто, – быстро встаю в оборонительную позицию. Возможно, даже слегка испугавшись. Не Эверета, а ситуации в целом. Резко выдохнув, он сжимает руки в кулаки. Я вижу, что он пытается успокоиться, поэтому не могу сказать, что случилось и с кем. Даже намекнуть. Мне нужно смириться с этими побоями, потому что, если я расскажу хоть о малой доли того, что случилось, мне придется рассказать остальное, а я не могу этого сделать. – Эверет, – говорю я с терпением, надеясь, что доброта в голосе заставит его поверить мне, – я упала. Честно. На мне туфли с почти пятидюймовыми (прим. переводчика: 5 дюймов = 12,7 см) каблуками, к чему я совсем не привыкла, я копалась в телефоне и ни на что другое не обращала внимания. Я поскользнулась, пыталась ухватиться за машину, чтобы не упасть, но упала. Было очень больно, я даже немного поплакала, а затем моя подруга Джиана подняла меня и отряхнула, мы посмеялись над этим. А сейчас я собираюсь сидеть дома и отмокать в ванне с солью. Я в порядке, честно, – каждое слово тихое, искреннее и... полный бред, но, кажется, он верит мне. По крайней мере, притворяется, что верит. Я вижу, как он сводит свои зубы. Эверет смотрит на меня, на мгновение уставившись на мое лицо, а потом медленно скользит взглядом по моему телу. Мне некомфортно. Возможно, он мне не верит. Не знаю, что еще сказать, но точно не правду. Эверет прижимается рукой в моей щеке. Его ладонь невесомая, немного дрожит от волнения и очень теплая, и это меня успокаивает. Не часто мне доводится ощущать такие нежные прикосновения. – Я не знаю, что сказать, – по его голосу понятно, что он мне не верит. Я сдерживаю панику, понимая, что должна доказать свою правоту. – Бренна, ты можешь быть честна со мной, – молит он. – Я и раньше сталкивался с подобными ситуациями. Если тебя кто-то обидел или навредил, пожалуйста, скажи мне. Я окажу тебе помощь, в которой ты нуждаешься. Мы можем пойти в полицейский участок и... – Стоп, – прерываю я его, – остановись сейчас же. Во-первых, спасибо. Я ценю, что ты стараешься, правда, – уверена, поспешность, с которой я говорю, не заставляет меня звучать благодарной, но так и есть. Я благодарна ему. – Но копы меня не спасут. Им наплевать на помощь людям, это всего лишь маска. Они хотят признания, денег и чтобы за это их оставили в покое. Плюс, если бы тут был насильственный подтекст, хоть это и не так, что они сделают? Я могу тебе сказать – абсолютно ничего! Вот что! В любом случае, я в порядке, точнее, была в порядке, пока ты не начал наезжать на меня. Эверет в отчаянии качает головой. И все это доказывает, что он понятия не имеет, что творится в реальном мире. – Ты шутишь? – он поднимает на меня голос. – Ты думаешь, что копы не помогут тебе, если ты подверглась насилию? – Не-а. – Как ты можешь так думать, Бренна? – А это важно? – На самом деле, да. Мне противно, что ты так думаешь. Они существуют для того, чтобы защищать людей. Ничего не могу поделать, и на моем лице появляется оскал: – Эм, нет. – Да, – продолжает он спорить. – Так кто ты... коп? – Нет, я просто говорю, что... – Что ты понятия ни о чем не имеешь, – добавляю я, – я в порядке. И не собираюсь повторять тебе это. – Я просто стараюсь помочь, – умоляет мужчина. К сожалению, на данный момент с меня его помощи достаточно. Всунув ключ в замок, я быстро вдыхаю, держа в себе все, что хочу сказать. Знаю, что если скажу все, что думаю, то, вероятно, нашей дружбе придет конец. И хотя мы знаем друг друга всего ничего, я не хочу потерять его. – Я в порядке, Эверет. Спасибо, что думаешь обо мне, но я скажу снова – я просто упала, все в порядке. Не смотря на него, я захожу в квартиру. Но когда пытаюсь закрыть дверь, Эверет преграждает мне путь. – Что ты делаешь? – шиплю я. Он закрывает за собой дверь и пристально смотрит на меня. Его холодные серые глаза излучают гнев, и я понимаю, что он не успокоится. – Я не оставлю это просто так. Ты холодная. Построила эти стены вокруг себя. Ты осторожна во всем, что ты делаешь и что говоришь. Ты отказываешься обсуждать свое прошлое. Не думаю, что у тебя есть друзья. И это нормально, у тебя есть на это полное право. Но когда ты появляешься с подбитым глазом, огромной царапиной на лице и кровью в волосах, и, кто знает, что ты еще там прячешь под своей одеждой… И не смей говорить мне, мать твою, что ты упала! – его голос, наполненный гневом и досадой, поднимается все выше и выше – Уходи, – у меня нет других слов. Он ставит меня в тупик. Эверет слишком многое замечает во мне, и я злюсь на себя за это. Не говоря уже о том, что, как оказалась, я скрыла следы, оставленные на мне этим ублюдком, Бельведером, хуже, чем думала. И когда он не уходит, мой голос поднимается до визга: – Ты должен уйти! Качая головой, Эверет поднимает свои руки ладонями ко мне. Таким образом он показывает, что не причинит мне вреда, я понимаю это, но не собираюсь просто сидеть и принимать что-то подобное. У него нет никаких причин, чтобы копаться в том, что произошло со мной как сейчас, так и в моем прошлом. – Прекрасно, – говорит он секунду спустя, – прекрасно, Бренна. Я пытался помочь, но... – мужчина еще сильнее качает своей головой, направляясь к двери. – Ты знаешь, что... Ты можешь отталкивать меня, если хочешь. Можешь обороняться и злиться. Все, что хочешь. Меня переполняет злость, но... если тебе нужна помощь, защита от того, кто сделал это с тобой, ты знаешь, где я живу. С этими словами он закрывает дверь, захлопывает на самом деле. И то, что его голос наполнен искренностью, заставляет меня вздрогнуть при звуке агрессивного стука двери. Возможно, я уничтожаю даже крохотный шанс на нашу дружбу, но я также спасаю его от мучения быть моим другом. Он пока не понимает, а может и никогда не поймет, что я делаю ему одолжение. После нескольких минут бессмысленного рассматривания двери, когда крохотная часть меня начинает умолять его вернуться и обнять меня, потому что только так я почувствую себя в безопасности, понимаю, насколько жалко мое существование. Мне не нужен парень, чтобы чувствовать себя в безопасности. Ни Эверет, ни кто-либо еще. Но, тем не менее, мне нужен друг. Зайдя на кухню, я полностью избавляюсь от своей одежды, нижнего белья и всего остального. Все это направляется в мусорку. Мои туфли на каблуках просто шикарны. За них я заплатила больше, чем за всю остальную обувь, но я не смогу больше смотреть на них, как раньше, поэтому они тоже отправляются в помойку. Я достаю мусорный пакет, завязываю его и бросаю в дверь. Злость и агрессия душат меня. Я чувствую, что теряю контроль. Порывшись в кухонном шкафу, я достаю бокал и иду к винной полке, чтобы достать самую дорогую бутылку, что у меня есть. Но прежде чем ухватиться за нее, говорю себе, что сейчас не время для расслабления и распития вина. Это время для того, чтобы чертовски сильно набраться и забыть, кто я. По крайней мере, на пару часов. Наклонившись, я достаю с полки бутылку «Грей Гус» (прим. переводчика: водка) и открываю ее, чтобы сделать приличный глоток. Водка обжигает горло, но это не останавливает меня от того, чтобы сделать еще несколько глотков. Пройдя через всю квартиру в ванную, я включаю душ и вступаю под каскад горячей воды, желая смыть с себя всю грязь сегодняшнего дня. Слишком много мест на теле, которые просто горят, и вода, окрашенная в розовый цвет, бежит прямо в слив. Я думала, что обжигающая вода принесет мне немного покоя хоть на несколько секунд, но вместо этого я только сильнее чувствую, как совесть грызет меня изнутри. Сжимаю ладонь в кулак и бью костяшками пальцев по каменной стене. Они не кровоточат, на них нет ни трещинки, что еще больше выводит меня из себя, поэтому я бью снова. И в третий раз. Мой средний палец уже начинает опухать. Но сейчас это неважно, потому что все мое тело, и внутри и снаружи, ужасно болит. Я не брежу своей работой, но она мне определенно нравится. У нее невероятно много преимуществ. Но также есть моменты, когда она кажется мне реально хреновой, и я задаюсь вопросом, а не лучше ли мне найти настоящую работу? А затем вспоминаю, что эта работа значит для меня. Секс, деньги, знаменитости, секреты, развлечения и, что более важно, все это совершенно без обязательств... всегда. Но никогда я еще не доходила до той точки, когда не была уверена в своей способности выйти из комнаты. Я больше никогда не хочу попасть в такое затруднительное положение. Впредь я больше не буду позволять кому-либо снимать себя, помимо моих постоянных клиентов. Я буду защищать себя. Знаю, Кэнди сразу же все поймет, когда я расскажу ей. Кэнди, дерьмо. Мне нужно поговорить с ней. Выключив душ, я вылезаю и оборачиваю одно полотенце вокруг себя, а другим обматываю волосы. Отскакиваю от зеркала, как от огня. Мое отражение – последнее, что я хочу видеть прямо сейчас. Мой телефон в сумочке, и когда я вынимаю его, то вижу три пропущенных вызова и два сообщения. Все от Кэнди. Иногда она может вести себя хуже, чем мамочка-наседка. Я нажимаю на кнопку «перезвонить». – О, господи, ты заставила меня волноваться, – говорит она вместо приветствия. – Я дома, со мной все в порядке, – отвечаю я. Закрывая глаза, задаюсь вопросом, стоит ли мне рассказать о том, что случилось, сейчас, или немного подождать. Затем она спрашивает: – Как все прошло? Он хочет стать постоянным клиентом? Ненавижу то, что ее голос полон надежды. Я бы даже сказала, радости. И именно поэтому мне так сложно ответить на ее вопрос: – Я не могу с ним больше видеться. Ни одна из девочек не может. Безмолвие, повисшее между нами, длится секунд тридцать, которые кажутся мне вечностью из-за моих расшатанных этой ситуацией нервов. Не хочу говорить вслух о том, что случилось, но нет смысла что-либо скрывать. – Что случилось? – Он... Он... м... – Бренна, ради бога, ты должна рассказать мне, что случилось. Ты в порядке? – Все отлично, – быстро рассеиваю ее беспокойства. Но только для того, чтобы добавить новые. – Он был груб со мной. Слишком груб. Я собираюсь взять отгул на какое-то время, и ты должна отменить все встречи с моими клиентами на две недели. После этого, думаю, я буду спать только с моими постоянными клиентами, а для остальных могу предоставить только услуги спутницы, – мои глаза все еще закрыты. Я кусаю свою губу, боясь того, как она может отреагировать. Когда женщина начинает говорить, я могу поклясться, что обилие эмоций буквально душит ее: – Детка, тебе нужно посетить врача? Может, стоит провериться? Что он сделал? Мне прийти к тебе? – Я в порядке, все прекрасно, Кэнди, – я не хочу, чтобы она примчалась сюда и из-за этого разрушила свой бизнес. Я большая девочка и я вполне могу себя защитить. Это доказано последним десятилетием моей жизни. – Серьезно. Вычеркни его, как клиента, и я буду работать. Спасибо, что думаешь обо мне.