– А конкретно? – Кое-что. – Не заставляй меня играть в эти игры, я беременна, и ты не можешь бесить меня. Поверь, тебе это не понравится. – Ты сучка, – шучу я. Эмили дает мне по голове так же, как это бы сделал отец, и я не могу удержаться от смеха. – Хорошо-хорошо, – говорю ей, – я стоял рядом с ее дверью на прошлой неделе, а она возникла непонятно откуда, да еще все побитая и в ссадинах. Я спросил ее, что случилось, и сделал это предельно спокойно, но она сказала, что упала на работе. Упала глазом на камень, если быть точным. Я знаю, что это неправда, по многим причинам, поэтому попытался вытянуть из нее то, что произошло на самом деле, но она закричала, чтобы я ушел, и теперь избегает меня всеми возможными способами. Однажды я столкнулся с ней, но она лишь опустила глаза в телефон и вела себя так, будто меня вообще не существует. Эмили бросает вилку в тарелку с фруктами, отодвигая все от себя: – Подожди-ка. Во-первых, ты действительно уверен, что ее фингал появился не из-за падения? – Да. У меня было такое ощущение, будто у нее по каким-то причинам произошла жесткая стычка со своим бывшим, и когда она появилась в том виде, в котором была, у меня не осталось сомнений. – Это было на прошлой неделе? Я киваю в ответ на ее вопрос. – Ты снова не пытался помириться с ней? – Это бессмысленно. – Это не бессмысленно. Мне снова нужно треснуть тебя? Господи, парни, вы полные идиоты! – Эмили спрыгивает со стула, закатывая глаза. Она снова выглядывает в окно и смотрит на пляж. – Кто из них она? – Темные волосы, собранные в пучок, сине-белый купальник. Она лежит примерно в тридцати футах (прим. переводчика: примерно 9,1 метров). Не думаю, что мне следовало называть все эти детали, ни разу не взглянув в окно. – Тебе нужен грандиозный поступок. – Прости, что? – оборачиваюсь я, глядя на сестру. Но Эмили все еще смотрит в окно. Не знаю, что она там ищет, но женщины могут накопать больше деталей в таких делах, чем мужчины, поэтому есть вероятность, что сестра сможет помочь мне. Поворачиваясь, чтобы взглянуть на меня, она облокачивается на тумбочку, скрещивая руки на груди. Из-за этого ее живот выпячивается еще больше, но как бы то ни было, она на шестом месяце беременности, и в моих фантазиях являлась мне с еще большими габаритами и округлостями. Я ожидал, что ее живот будет просто огромным. – Грандиозный поступок, – повторяет она, – ну, ты знаешь, вбежать в церемониальный зал, когда любовь всей твоей жизни собирается выйти замуж, и закричать, что ты против этого брака из-за своей любви к невесте. Или стоять прямо под окном ее спальни с бум-боксом, горланя слова вечной любви и верности ей. Или возникнуть в аэропорту за пару секунд до того, как она сядет на самолет в Европу. – Эм... – я таращусь на Эмили. Кажется, в последнее время кто-то смотрит слишком много фильмов. – Ну, она не выходит замуж, не уезжает в Европу и живет на шестом этаже, так что не думаю, что перечисленное тобою возможно. Клянусь, вся страсть к происходящему умирает в глазах сестры после моих слов. – Заткнись. Это просто примеры. Ты должен найти что-то, что вернет ее назад, это как наживка на крючке, но потом тебе нужно удержать ее. – И ты собираешься мне помочь? – Может быть, – пожимает плечами Эмили, – если ты меня покормишь. – Ты только что съела всю вазу с фруктами на пятнадцать долларов. Она начинает двигаться в сторону коридора, попутно потирая свой живот. – Эй, я беременна твоим племянником и для того, чтобы увидеть тебя и распаковать твои коробки, мы летели пять часов в полном одиночестве, так что тебе лучше меня покормить. Да, она определенно молодая версия мамы. Я слезаю со стула, мельком гляжу в окно и направляюсь в спальню, чтобы взять кошелек. Бренна все еще лежит на пляже, на этот раз – на животе. Она слегка подергивает своими ступнями, наверное, в такт музыки в наушниках. И в этот момент я говорю себе, что если и есть какой-то грандиозный поступок, способный навсегда покорить ее, я его найду. Возможно, это – не любовь, и даже не простая влюбленность, но я точно могу сказать, что она – та женщина, которую я хотел бы видеть в своей жизни. Если я не добьюсь ее, это сделает кто-то другой, тот, кто может оказаться полным ослом, а она впустит его в свою жизнь. Я не могу этого допустить. *** Проходит еще два дня, а от Бренны не слышно ни слова. Эмили приходит в голову несколько идей, которые могли бы помочь, но меня ни одна не вдохновляет. Может быть, все эти широкие жесты не для меня. Я уверен, кто-то из нас двоих в конечном счете придумает идеальный сценарий, по крайней мере, так мне говорит сестра. Которая в данный момент спит в моей постели и храпит так громко, что я слышу ее с дивана. В свою первую ночь здесь она собиралась постелить себе на нем, но черта с два я бы позволил своей беременной сестренке спать здесь. Когда я сказал ей это, она не стала спорить. У меня была еще одна свободная комната, но в ней не было кровати. И за те несколько дней, что Эмили провела здесь, мы смогли превратить ее в небольшой домашний офис. Она согласилась, что мне нужно прикупить еще мебели, но я решил с этим повременить, так как не знаю, буду ли жить здесь после того, как закончу свое дело. Завязав свои кроссовки, встаю и разминаю спину. Я паршиво спал прошлой ночью. Может быть, на этом диване и удобно сидеть, но спать на нем – совершенно другое дело. Мое тело ноет из-за того, что долго пробыло в одном положении. И сейчас я чувствую себя минимум на сорок лет, а не на двадцать шесть. Поэтому мне нужна пробежка. Воздух чистый и свежий, а солнце только начинает появляться на небосводе. На самом деле, я все еще могу видеть луну, которая исчезает с каждой секундой. Знаю, что скоро температура поднимется, так что я немедленно перехожу на легкий спринт и ускоряюсь, миновав квартал. Я по-прежнему бегу вдоль пляжа по бетонной дорожке, которая проложена параллельно морю. Глядя на то, как много лодок плывет по его волнам, я ловлю себя на меланхоличной мысли, что уже никогда не возьму Бренну на рыбалку. Пробегая мимо пристани, я замечаю маленькую желтую лодку с выцветшими словами «De Toute Beaute», написанными черной, местами потрескавшейся, краской. К сожалению, я не говорю по-французски, но предполагаю, что здесь написано что-то, связанное с красотой. Я замедляю темп, двигаясь прямо к лодке, которая привязана к одному из доков. С каждым шагом, который приближает меня к этому маленькому судну, понимаю, что в нем есть что-то, что зовет меня. Внимательно оглядываясь, из каюты появляется пожилой мужчина, по крайней мере, из того, что, по моему мнению, должно быть каютой. Я рыбачил бесчисленное количество раз, но никогда не делал этого в океане. Не говоря уже о том, что у нас был понтонный катер – самая большая лодка, на которой я когда-либо был. Она была габаритнее, чем эта, с каютой и большой площадью внизу. – Как дела? – спрашивает старик, бросая плетеный канат к причалу. – Чудесное утро, не правда ли? – его акцент немного похож на французский, что объясняет иностранные слова на борту лодки. – Конечно. Хорошая у вас лодка, – я прохожусь рукой по борту. Возможно, она и старая, но определенно построена так, чтобы долго служить своему хозяину. – Верно. Он маленького роста и худощавый. На нем коричневая шляпа, прикрывающая его голову, пара симпатичных брюк и желтые сапоги для рыбалки. Конечно же, он выглядит как заядлый рыбак. – Это моя гордость и отрада. Я построил ее пятьдесят три года назад, а она все еще бесстрашно идет по волнам. – Вы ее построили? – спрашиваю я, кивая в сторону лодки. Сняв шляпу, мужчина стирает пот со лба, прежде чем натянуть ее обратно. Выбравшись из лодки, мужчина встает передо мной на причале, глядя на свое сокровище. – Конечно. «De Toute Beaute» названа в честь моей покойной жены. Ее звали Анастасия, и она была самым красивым существом, что я когда-либо видел. – Очень грустно слышать это, – говорю я ему, выражая соболезнование. Он горестно усмехается: – Она ушла почти десять лет назад, сейчас не о чем сожалеть. Я смирился с этим. Жена хотела, чтобы ее кремировали, а прах рассеяли над морем. Я так и сделал. Поэтому каждый раз, когда я выхожу в море, то чувствую, что моя любовь со мной. Любой бы мог сейчас увидеть искреннюю любовь в его глазах, как к покойной жене, так и к этой лодке. – А у тебя есть спутница? – спрашивает он. Я смотрю на него так же, как он смотрел на меня, исследуя его глаза – Я работаю над этим, – говорю ему, пытаясь придать голосу немного игривости. Запустив руку в волосы, понимаю, что весь вспотел, и нужно будет принять душ перед работой. – Ладно, мне скоро нужно двигать на работу. Я просто хотел взглянуть на вашу лодку. Она привлекла мое внимание, когда я пробегал мимо, поэтому решил подойти и посмотреть поближе. Его улыбка дрожит: – А ты знаешь, она продается. Мне восемьдесят семь. Не могу больше держать ее при себе. Не уверен, намекает ли он мне, чтобы я выставил себя в качестве покупателя. Единственное, что я знаю – у меня никогда не было настоящей лодки, и я об этих плавучих средствах передвижения почти ничего не знаю. Даже не имею малейшего представления о том, во сколько мне обойдется эта лодка. – Надеюсь, вы найдете достойного покупателя, – говорю я после некоторых раздумий. Смотрю, как старик кивает своей головой, пытаясь улыбнуться немного шире. – Жаль, что у меня нет детей. Рак простаты, – заявляет он. А этот человек не стесняется обсуждать свою жизнь. – Подхватил эту дрянь, когда мне было тридцать. Анастасия была опустошена, но вот я здесь. Здоровый как конь. Ну, по крайней мере, большинство дней в своей жизни. Ну, ты понимаешь, человеку в моем возрасте без проблем со здоровьем не обойтись, – он усмехается, умудряясь находить юмор во всей этой трагедии. Мертвая жена, которая не смогла родить ему детей, рак, который он победил, и то, что, скорее всего, этот человек скоро будет на смертном одре. Мое сердце болит за этого старика. Особенно за то, как открыто и искренне он разговаривает с таким незнакомцем, как я. – Ну, хорошо, не буду больше тебя задерживать. Меня зовут Корбин, кстати. Немного приблизившись, чтобы пожать его протянутую руку, я говорю ему: – Эверет. Эверет Берк. – Приятно познакомиться, мистер Берк. Хорошего вам дня. – Вам тоже, сэр. Весь в поту, я возвращаюсь в свою квартиру. Сейчас самое время принять душ. Вижу, как Эмили выходит из спальни, зевая и вытягивая руки над головой. – Твоя кровать очень удобная, – заявляет она.