Второй вывод, который я тогда сделал: нужно уметь работать в команде. Команда – это все. А половина моей команды возвращалась на вертолете назад, в комфортную жизнь. Со мной остался мой финансовый директор, лишь потому, что мы работали в одной компании, и он просто не мог позволить себе улететь. Остался Паша – он проявил твердость духа. Оператор Саша остался тоже по личному желанию. Он, как и я, горел нашей общей целью. Я не собирался даже рассматривать вариант отступления. Да, он таился где-то в глубине души, но я обязан был сделать все возможное и невозможное, чтобы дойти и поставить флаг. Дома меня ждали Катя и мама: они верили в меня, и я не мог их подвести. Ответственность и целеустремленность всегда больше влияли на мои действия и результаты, чем страхи и мои физические возможности. Вот и в этот раз на собственные страдания вновь пришлось закрыть глаза. А страдал я по-настоящему! У меня ужасно болели ноги, встать утром было просто невозможно. Нога распухла, я ударился косточкой о камень, облезла кожа. Мазал ногу гелем и заматывал, понимая, что нужно идти дальше. Я делал вид, что все хорошо, на самом же деле с ужасом представлял, что завтра будет новый день и еще семь–десять часов невыносимой ходьбы. В конце пути мы шли по снегу, утопая в нем почти по пояс. Верхний слой снежника – тонкий наст, мы постоянно проваливались, а провалившись вниз, нужно было быстро выбраться, чтобы продолжать путь. Мы должны были дойти до самого конца. Было уже достаточно высоко, воздуха становилось все меньше. Но мы упорно пробирались к цели, к точке, откуда нас заберет вертолет. До финиша еще было далеко, между тем уже зрело решение организовать вторую экспедицию. Именно тогда, в начале 2014 года, родилась идея сделать проект tourister.com большим сообществом путешественников по самым недоступным местам планеты. Тогда-то мне не придется искать единомышленников для совместных походов и расстраиваться, если у друзей или знакомых не получается вырваться. Мы воткнули белый флаг tourister.com прямо в снежник. Флаг крепко держался в снегу, а мы обнимались и поздравляли друг друга с успешным завершением экспедиции. Этот проект существует до сих пор. Сегодня он называется Transformator Travel и приносит мне хорошую ежемесячную прибыль. Ключ 2 ПРОДАВЕЦ МЕЧТЫ Ты всегда можешь монетизировать свою мечту. Если ты о чем-то мечтаешь, то ты наверняка не одинок. Всегда найдутся такие же безумцы, которые хотят того же самого. Мечта – это нечто такое, ради чего ты можешь совершать невероятные поступки. Это когда ты хочешь чего-то вполне конкретного, ради чего готов вырваться из зоны комфорта и начать действовать. Мечта придает тебе огромные силы, интерес к жизни и служит нескончаемым источником мотивации. Мечта наполняет твою жизнь смыслом. Из этого может получиться хороший бизнес. Поделись с людьми своей мечтой и заложенными в нее смыслами, заставь их в это поверить, дай им эмоции – и они заплатят тебе деньги. Продать свою мечту ты сможешь, конечно, не всем, а только таким же, как ты сам. Это была наша первая экспедиция. После нее я почувствовал себя победителем. Ощущение достижения важной цели, чувство настоящего командного духа не покидали нас. А я будто перешагнул через самого себя. Ведь каждый день экспедиции в моей голове вертелись назойливые мысли: «Парень, надо возвращаться, не стоит страдать, когда можно этого не делать. Никто не будет тебя осуждать. Никто не скажет про тебя плохо. Вернись обратно, и все будет хорошо». На самом деле я просто привык к своему уровню комфорта: жил в центре Гуанчжоу в роскошных апартаментах через дорогу от офиса, у меня была крутая машина, я ел в дорогих ресторанах, носил только брендовую одежду. Мы с Катей летали на Мальдивы, в Таиланд, на Фиджи, где кайфовали в пятизвездочных отелях. Мой спортзал располагался в здании, в котором я жил. Я приходил туда, делал селфи и уходил. Мой обычный день выглядел примерно так: в одиннадцать я просыпался, до половины первого завтракал, сидел в соцсетях, гулял с собакой, иногда посещал спортзал. К часу я вразвалочку доходил да офиса, садился за компьютер и снова просматривал социальные сети. Приходили какие-то сотрудники, я проводил с ними совещание. При этом я не получал никакого удовольствия от процесса. Да, я хорошо зарабатывал и мог больше не беспокоиться ни о чем. Но такая комфортная жизнь опасна для человека, который нацелен развиваться. Я допускал большую ошибку, позволяя себе так жить: офис поближе, машина поудобнее, еда повкуснее, обслуживание побыстрее. Зона комфорта и зона развития находятся далеко друг от друга. И чем шире первая, тем больше переживаний вызывает любой шаг в неизвестность – выход из комфортной зоны. Так что все эти назойливые мысли, убеждавшие меня прекратить экспедицию, были следствием привычки к комфортной жизни, от которой я на самом деле страдал, потому что мне хотелось чего-то настоящего, такого, чтоб пробрало бы до костей, до глубины души. И Непал дал мне все это. Я предвкушал эту поездку, пятки жгла мысль, что я стартану быстрее всех, только дайте возможность. По факту же обнаружились хроническая усталость, страх, что не дойду, и сильное беспокойство. Хотелось поторопиться, чтобы точно дойти, но силы были на исходе. Я смотрел на команду, в которой с каждым днем умирала уверенность в том, что мы финишируем. Суровое место – горы. Чем выше мы поднимались, тем менее гостеприимными они становились. Однако именно поэтому горы – отличное место для преодоления себя, для внутреннего роста. А еще здесь рождается настоящее уважение к природе. Последние два дня экспедиции мы с ребятами мечтали о бокале холодного пива, представляли, как съедим по огромному стейку, спорили, кто первым пойдет в горячий душ. Такие предвкушения были чем-то невероятным. И стоя наконец под горячими струями воды в своей ванной, я понимал, насколько это круто. А потом, когда я лег в кровать и накрылся пуховым одеялом, мне казалось, что я провалился в облако. Стейк, который я вскоре съел, показался мне лучшим в жизни. Еще долгое время после экспедиции мои ощущения и эмоции были на максимуме. Первый месяц после возвращения из экспедиции я был абсолютно счастливым человеком, словно ребенок, давно мечтавший о собаке, когда ему подарили щенка. Это было чувство полной свободы. Я самоутвердился как лидер и получил заряд энергии, мотивацию для дальнейших побед. Меня переполняли такие эмоции, о существовании которых я давно забыл. Через два или три года мы снова вернулись в Непал, на этот раз к базовому лагерю Эвереста. Это была уже четвертая горная экспедиция. Чтобы как-то подбодрить команду, я рассказывал о первом походе в горы и о Роме, нашем пятидесятипятилетнем проводнике. Как он издевался над нами, как бегал по горам и орал: «Вы сопляки! Вам только на моря ездить и жить по пятизвездочным отелям!» А потом, как раз во время одного из таких рассказов, мы неожиданно встретили его снова. Он вышел к нам навстречу из-за какого-то холма. Помню: кто-то засмеялся, кто-то заплакал. Это был внезапный поворот событий, но в горах по-другому не бывает. Следующими пунктами наших восхождений стали Килиманджаро (5895 метров), вершина Кала-Патхар (5645 метров), Монблан (4810 метров), Орисаба (5675 метров) и Эльбрус (5642 метра). Гора с характером Еще долго после возвращения я вспоминал путешествие по Непалу. Через неделю мне начали сниться горы, в голове звучал единственный вопрос «Что будет дальше?». Он-то и вывел меня на новый путь. Мы занялись проектом «Семь вулканов». Семь высочайших мировых вулканов за всю историю покорили всего 1200 человек. Мы загорелись целью тоже войти в этот список, побывав на всех семи отметках. Вулкан Сидлей – высочайшая точка Антарктиды (4181 метр) – очень интересное место, должен был стать вишенкой на торте нашей экспедиции, его мы оставили напоследок. Вулкан Охос дель Саладо в Чили поставили предпоследним в списке, потому что это самый высокий вулкан в мире (6893 метра), и мы решили, что новичкам делать там нечего. Для восхождения на вулкан Демавент в Иране (5671 метр) не подходил сезон. Другие точки тоже как-то отсеялись в процессе обсуждения. Остался Эльбрус – самая высокая отметка Европы (5642 метра). За две недели мы собрали большую группу, человек тридцать пять. Конечно же, я был не один во всей России человек, желавший покорить Эльбрус, поэтому найти единомышленников было несложно. Даже многие из тех, кто никогда и не думал о горах, но следил за нашими достижениями в интернете, загорелись. Я купил новое снаряжение, потому что постоянно все теряю, а такие вещи особенно. Каждая моя экспедиция – очень затратное мероприятие, ведь я всегда покупаю все самое дорогое, только лучшее. Тщательно выбираю цвета, чтобы все элементы экипировки и одежды хорошо сочетались друг с другом. Предпочитаю яркое, хотя бы потому, что все мои фото попадают в Instagram и должны вдохновлять моих подписчиков. Примеряю различную экипировку и смотрюсь в зеркало до тех пор, пока не решу: «Классно выглядишь, мужик! Ты достоин этой горы!» Мой подход к любому делу всесторонний, в том числе и с эстетической позиции. Наша группа собралась в Пятигорске. Люди прилетели отовсюду: из России, с Украины, из США, Германии и Китая. Как всегда, команда собралась большая и очень шумная. Мы поужинали и начали потихоньку собирать снаряжение. Во мне не было абсолютно никакого волнения. Когда ты уже что-то делал, понимаешь, что да, тебе будет тяжело. Настолько тяжело, что ты будешь умирать и воскресать по несколько раз. Я осознавал, что это неизбежно. И просто принял это, поскольку нет смысла переживать. Я настроился получать максимум удовольствия от экспедиции. В горах или в бизнесе, чем больше ты будешь на позитиве воспринимать то, что происходит, тем тебе будет легче. И все – я с улыбкой на лице. Видел определенное волнение в группе, но старался его развеять, подбадривал: «Ребят, все будет хорошо, все будет четко, не переживайте! Самое главное – идем шаг за шагом, друг за другом, большой командой. Настройтесь. Будет нелегко, но мы это сделаем». Итак, мы отправились на Эльбрус. Свое восхождение мы начали с северной стороны. Несли за спинами большие рюкзаки, жили в палатках, каждый день собирались вечером у костра, общались, готовили еду. Стоя с мисками в ожидании ужина, ребята ближе знакомились друг с другом. Нам было весело и легко. Погода радовала. Ничего не предвещало сложностей или беды. В такой атмосфере я расслабился. Я был на Килиманджаро, базе Эвереста, поднимался на Монблан. Пересчитывая высоты из своей копилки, Эльбрус я воспринимал уже практически покоренным. Я еще много где не был, но размышлял примерно так: «О, осталось всего четыре точки Семи вулканов, сейчас мы уже в середине экспедиции, классно!» Находясь на высоте три тысячи метров, я заскучал и начал мысленно планировать следующие походы. И это стало моей главной ошибкой. Я слишком переоценил себя и недооценил Эльбрус. Для большинства ребят поход на Эльбрус был первым восхождением в жизни. Им было тяжело – то жарко, то холодно. Часто они просто не понимали, какую одежду надевать, как идти, как дышать, как относиться ко всему этому. Жара, обгоревшая кожа, чудовищный запах человека, идущего к цели. Мы просыпались в шесть утра, с восходом солнца. Триста шестьдесят градусов вокруг – заснеженные вершины гор. Невероятные виды компенсировали тяжесть испытаний. Потихонечку высота начала действовать на всех. Коварство влияния высоты в том, что человек дезориентируется, он перестает понимать, что происходит: пропадает аппетит, болит голова, начинает пошатывать из стороны в сторону, наступает легкое помутнение сознания, появляются сонливость, тошнота, у кого-то рвота, у кого-то понос, температура, словно все внутренние датчики организма сбиваются. Некоторые люди впадают в панику, не могут справиться со своим страхом. Поэтому моя задача – объяснить им, что такое высота и как к ней нужно относиться. Действие высоты – абсолютно нормальное явление. Нет ни одного человека, который бы не чувствовал дискомфорт. Даже сами гиды периодически испытывают головную боль или упадок сил. Дойдя до базового лагеря (3500–3800 м), мы разбили палатки. Вокруг было много камней вулканической породы, выложенных рядами в виде крепости. Я задался вопросом: «Что это за странные баррикады, зачем люди их делают? Погода прекрасная, все хорошо, нет ни ветерка, ну прям супер». Камни упорно не вписывались в идиллическую картину окружающей природы. Наши вечера в горах проходили под девизом «Всем хорошо, всем весело». Только представьте: горит костер, на нем каша, чай, мы пьем его с печеньем. Иногда мы, останавливаясь на ночлег, видели вокруг зеленую траву, а утром на ней тонким слоем лежал снег – так за ночь замерзала роса. Все это время я думал, что мы очень хорошо живем. Если кто-то что-то забывал внизу, приходилось отправлять гидов, чтобы принесли. Каждый день занимались саморефлексией, рассказывали друг другу о том, что ощущаем, какие изменения происходят внутри, о чем думаем, задавали друг другу важные вопросы. В такие моменты у многих мурашки по телу бежали. Мы сравнивали горы с жизнью, с бизнесом. Этими кусочками счастья наполнялся наш быт, ими были украшены практически все дни похода. Мы подошли к снегам. Впереди виднелась ровная стена 4800 метров, нам предстояло идти по ней. Это был акклиматизационный выход. За перевалом находилась восточная вершина Эльбруса. Акклиматизационный выход стал настоящей лакмусовой бумажкой. Тут-то группа раскрылась: стало понятно, кто готов идти до конца, а кто – нет; кому тяжело, кому – нормально; кто медленно ходит, а кто – быстро. Акклиматизационный выход – главная проверка перед штурмом высоты. Перед штурмом высоты, как перед соревнованием, этот период – главная проверка. Тогда я шел первым, я был в отличной форме: подготовка к Ironman,[1] правильное питание, много «физухи» – все это предшествовало походу. Я ездил на велосипеде, плавал, много бегал, ходил на мощные функциональные тренировки. Кстати, на Эльбрус я даже взял с собой тренера Викторию, которая прошла Ironman много раз. В общем, я физически ощущал, на каком подъеме нахожусь, поэтому просто брал палки и шел, как локомотив, осознавая, что меня вряд ли что-то может остановить. До акклиматизационной точки я дошел первым. Ребята были еще далеко внизу. Я старался взбодрить их: «Давайте, ребята! Вы можете!» Некоторые сдались и начали спускаться вниз, они уже понимали: до вершины точно не дойдут. С теми, кто дошел, мы обнимались. Для всех отметка 4800 метров была своеобразной победой. «Мы готовы идти дальше, давайте хоть сейчас возьмем этот Эльбрус!» – говорили ребята. Но надо было вернуться в лагерь, мы должны были привыкнуть к высоте. Проведя пятнадцать минут наверху, мы спустились обратно. Высота постепенно отпускала, и вот уже на 3500 метрах мы чувствовали себя хорошо. В этом – суть акклиматизации. Чтобы находиться на высоте как можно дольше, нужно подниматься наверх максимально плавно. В горах есть несколько правил, которые важно соблюдать: хорошо есть, даже если у тебя нет аппетита, много пить, даже если тебя не мучит жажда, двигаться, даже если ты очень устал, и спать, даже если ты не хочешь этого делать. И пятое, мое личное правило – позитивное мышление. Не надо думать о том, как сложно восхождение, надо во что бы то ни стало отвлечься, повеселиться, в карты поиграть, да что угодно, лишь бы не накручивать себя. Иначе станет так невыносимо, что жить не захочешь. Ключ 3 ТУМБЛЕР Как только я включаю режим игры, концентрируюсь на позитиве, я и моя команда начинаем быстрее двигаться к цели. Некоторые критикуют меня за то, что я стараюсь быть всегда на позитиве, что в реальной жизни все совсем по-другому. Из своего опыта могу сказать, что все депрессивные моменты в моей жизни были связаны с тем, что я фокусировался на проблеме или исходящем от нее негативе. Как только ты это делаешь – сразу начинаешь тормозить и плавно опускаешься на дно. Несчастные люди целиком погружаются в проблему и становятся еще более несчастными, а счастливые концентрируются на цели и становятся только счастливее. Это проверено! Когда мы вернулись назад из акклиматизационного выхода, погода испортилась – начался сильный ветер. В горах каждые пятнадцать минут после обеда стремительно меняется погода. Может светить солнце, и тут же из ниоткуда прилетает грозовое облако, и тебя буквально сносит ветром куда-нибудь в расщелину. Вот и сейчас смотрю: летает вокруг одежда, какие-то рюкзаки, еда, шоколад, и ветер едва не сносит палатки. Я слышу клич гида: «Укрепляем палатки, укрепляем палатки!» Нам нужно было навалить как можно больше камней по лагерю так, чтобы они держали тросики палаток. Мы обкладывали их со всех сторон, как раз теми камнями, которыми туристы до нас выложили крепость. Чтобы палатка стала тяжелее, мы быстро закинули внутрь все вещи. В тот момент операторы привели меня в бешенство. Все летает, вещи срывает ветром, а они стоят с маленькими камушками и ждут своей очереди укреплять палатку. Я командую: «Какого хрена вы здесь стоите с этими камнями? Быстро за камерами, это нужно снимать!» К сожалению, мне приходится быть еще и продюсером в проекте, потому что люди не всегда понимают, что такое контент. Его просто так не получить. Если вокруг ужасающие условия, значит, это нужно передать. Я не раз говорил операторам о том, что даже если меня будет утаскивать в кусты дикий лев, они должны сначала это снять, а уж потом спасать меня. В общем, я так сильно разнервничался, что буквально на них орал. Меня вывела из себя мысль о том, что я должен в такой ответственный момент еще и за съемку отвечать. Я взял с верха крепости камень, опустил его вниз. Другой камень наверху пошатнулся и упал прямо на камень, который я опустил. А мой палец оказался между двух камней. Резко отдернув руку, я увидел, что палец плоский. Я еще не понимал, что произошло, это было так быстро, поэтому я просто стоял и смотрел на окровавленную руку. Я видел, как текла кровь. Она не просто сочилась, она текла ручьем. Я видел, что на месте травмы торчит большой кусок мяса и еще видел в хлам раздробленный ноготь. И боль была настолько ужасной, что я смотрел на этот палец и думал: «Какой ужас, что случилось?!» Присмотревшись, понял, что это открытый перелом. А перелом – ну, это всё! Можно было сказать, что на этом месте моя экспедиция закончилась, потому что штурм вершины – это не меньше шестнадцати-восемнадцати часов ходьбы ночью. Ко мне подбежал Рома Чалый. Он такой шалопай – самый настоящий американский подросток. Но на самом деле Рома – это самый ответственный человек в моем окружении. Он спасал меня много раз. Лечил все болезни, знал все лекарства и основы первой медицинской помощи. Вот и сейчас: не успел я получить травму, а он уже чем-то поливал мой палец. Сбежалось огромное количество людей со всех сторон, вся команда смотрела на мою руку, а я в это время смотрел на вершину и ревел. Я по-настоящему плакал, не от боли, а потому, что у меня больше не было возможности идти туда. Это был настоящий проигрыш. В этот момент подошел другой мой друг, Женя Осколков, и, пытаясь подбодрить, сказал: – Все хорошо, братан. – Женя, это – не хорошо. Я не могу идти на вершину. Я не могу не пойти на вершину! – возразил я. – Да, блин, миллион лет гора стояла и еще столько же простоит. Ничего страшного. Тебе надо срочно в больницу. Кто-то позвонил по телефону в попытке вызвать вертолет. Но погода была нелетная, выл страшный ветер. Оставался только вариант добираться до машины. Рома отозвался сразу: – Я еду с тобой. – Мы не можем пойти. До ближайшей точки, куда может подъехать машина, восемь часов, – засомневался я. А он мне: – У нас с тобой другого выхода нет. Нам по-любому нужно спускаться, пока светло. Во время акклиматизационного выхода мы так жестко устали, и теперь до меня дошло, что другого выхода действительно не было. Рома все решил за меня. Пока я с трудом соображал, что будет дальше, Рома быстро закидывал какие-то вещи в рюкзак. Мы попрощались с группой. С нами в походе был мой друг Эдик, ему сорок пять. Я писал о нем в прошлой книге. Это тот самый Эдик, который сбросил семнадцать килограммов перед тем, как пойти на Эльбрус. Он меня крепко обнял, и я прошептал ему на ухо: «Ты обязательно должен дойти до вершины!» Не знаю, зачем я это сказал и почему это было адресовано именно ему. Может, потому, что мне казалось, если он будет рядом со мной, то он точно дойдет, а если без меня, то ему будет очень тяжело. Теперь я четко понимал, что восхождение будет тяжелым. А ещё я понял, что Эльбрус не шутит. Эдик ответил мне: «Я дойду». В его глазах стояли слезы. Ко мне подбежал Артем Бойцов с камерой, он, как обычно, плохо снимал. Тут я не выдержал: – Когда у меня шла кровь из пальца, когда у меня висело мясо, где ты был? Он попытался оправдаться: – Да я там пытался снимать…