– И вы думаете, что это чудовище ответственно за Великое Исчезновение? – спрашивает детектив Куэвас. – Что он держит всех этих исчезнувших вампиров в какой-то деревне с глиняными хижинами в горах Сокотры? – Я почти уверен, – подтверждает Нино. – Но я не могу сказать, сколько их там. Было трудно определить их количество. – Безумие… мы думали, что они все умерли, не так ли? – уточняет детектив. – Вы думаете, он просто похитил всех чистокровных Британии? Может быть, это тоже ответ на эту загадку? – Мы не можем быть уверены, но такое возможно, – отвечает Харука. Когда они с Нино встретились чуть больше года назад в Англии, они были двумя единственными чистокровными вампирами во всей стране. Чистокровные вампиры английского происхождения вымерли почти двести лет назад. Или их заставили так думать. Детектив Куэвас встает с дивана и вешает сумку на плечо. – Хорошо, мы перевезем Лайоса в Нью-Йорк в течение недели, так что он не будет вам мешать. Я буду держать вас в курсе нашего прогресса в поисках. – Я не думаю, что в этом есть необходимость. – Что? – Детектив озадачена. Tesoro… Любовь моя, как я уже говорил, я не хочу вмешиваться в королевство этого существа. Но если этим вампирам нужна помощь, мы должны им помочь. Мы не можем знать этого наверняка. Возможно, они довольны… – Алло? – Детектив моргает. – Что-то происходит прямо сейчас? – спрашивает Асао, входя в комнату и направляясь к низкому столику, уставленному чашками с зеленым чаем. – У них есть эта неприятная привычка говорить о чем-то при людях, но внутри своих голов. Харука выпрямляется, прочищая горло: – Мои извинения. Да, пожалуйста, держите нас в курсе ситуации. – Спасибо. – Она кивает. – Я постараюсь получить больше ответов и от Лайоса… когда его мозг немного заживет. Если нам понадобится ваша помощь в поиске его королевства, я дам знать. Его глаза расширяются, Харука отшатывается. – Найти его королевство? В Сокотре? – Очевидно, – отвечает детектив, поднимая подбородок. – Простите, что приходится просить вас покинуть ваше шикарное поместье. Считайте это своим гражданским долгом по обеспечению безопасности и благополучия нашего вампирского общества – или, может быть, приключением? Харука откидывается на спинку кресла и скрещивает руки, искренне ненавидя оба этих варианта. Знаешь, ты чертовски сексуален, когда дуешься… Так и хочется тебя укусить. Несмотря на свое разочарование, Харука улыбается. Я разрешаю. Позже. Детектив принимает озадаченный вид. – Почему вы улыбаетесь? – Они снова это делают, – объясняет Асао, убирая со стола. Август Глава 27 Ветреным летним вечером полным ходом идет открытие галереи для нового художника, с которым Селлина заключила контракт. Музыканты на месте, еда красиво подана, искусство представлено с идеальным освещением, а меценаты и спонсоры стекаются сквозь двери. Тяжелая работа Селлины приносит свои плоды, и все, кажется, довольны результатами. Все, кроме художника-идиота. Он жалуется и поднимает шум из-за множества незначительных вещей. Последняя из них заключается в том, что бутылки для воды, которые она выбрала, не соответствуют его стандартам и «не отражают качество его искусства». Это просто гребаные бутылки для воды. И это дорогие бутылки для воды – стеклянные, переработанные и экологически чистые, ради всего святого. Художник даже пожаловался директору Селлины. Она только что ушла с импровизированного «экстренного совещания», где художник ругал ее за то, что она не выполнила его мелкие требования. Она проносится по галерее, пробираясь сквозь удивительно большую толпу людей, которую собрала здесь. Селлина впадает в ярость, когда кто-то резко проходит перед ней, тем самым вынуждая ее столкнуться с ним. Как будто она врезается в кирпичную стену. Девушка поднимает глаза, и видит Джованни, приветливо улыбающегося ей. Через мгновение его лицо становится озадаченным. – Что с тобой? Она качает головой и поднимает ладонь. – Не сейчас. Она не видела его уже две недели, с тех пор как он ушел от нее на вечеринке в летнюю ночь. Теперь он вообще избегает ее, так какого черта он вообще здесь? Она обходит его и направляется в свой кабинет, подальше от главного зала и празднества. Селлина входит в затемненное помещение и не удосуживается включить свет. Она начинает вышагивать туда-сюда и потирать лоб в недоумении. Как этот напыщенный засранец может быть таким неблагодарным? Она знала этого художника, когда о нем никто еще не слышал. Тогда она училась в школе, и именно она помогла ему добиться такого успеха на миланской арт-сцене. Но он изменился. Удивляет, какими высокомерными и поверхностными становятся люди, когда им сопутствует небольшой успех. Помимо сегодняшней встречи, ее директор сказал ей, что они встретятся и завтра. Очевидно, им нужно обсудить «ожидания художников» в отношении открытий галерей в будущем. – Моя чертова донорская поддержка увеличилась на двадцать процентов с тех пор, как я занялась программированием. Селлина ворчит от разочарования, когда дверь ее офиса со скрипом открывается. Она останавливается, вглядываясь в темноту, после чего видит, как Джованни выглядывает из-за угла. Он входит внутрь, ослабляет галстук и улыбается. – Привет… – Я сказала, не сейчас. Пройдя вперед, она цепляется каблуком за ковер, покрывающий мраморный пол. Она тянется вниз и развязывает ремешки на лодыжках, а затем поочередно бросает туфли через всю комнату. – Дурацкая хрень на высоком каблуке. – Лина, твои гости будут искать тебя. Тебе нужно успокоиться. Вампирша встречает его взгляд, ее глаза становятся дикими, когда она указывает на него. – Не смей приходить сюда и указывать мне, что делать. С меня хватит всего этого дерьма. Джованни пересекает комнату; его длинным ногам требуется всего пара шагов, чтобы оказаться рядом с девушкой. Испугавшись его резкого приближения, Селлина отступает назад. Она ударяется о стену рядом со своим столом и смотрит на него. – Какого черта… Он касается своими большими руками ее лица и прижимает их лбы друг к другу. И тут же она чувствует его успокаивающее имбирное тепло. Оно замедляет ее сердцебиение, заставляя вдыхать и выдыхать этот пряный аромат. Ее глаза закрываются. Вскоре ее дыхание становится ритмичным. Она расслабляется, позволяя умиротворяющему ощущению омыть ее. Долгое время они стоят вместе, прежде чем Джованни поднимает голову. Селлина открывает глаза и замечает, что он смотрит на нее светящимися глазами. – Послушай, – говорит он. – Это мероприятие фантастическое, и ты слишком много работала, чтобы позволять какому-то говнюку-художнику все портить. Я видел, как он вышел из комнаты, расположенной дальше твоего кабинета, он суетился и вел себя как маленький сучонок. Но в таких ситуациях нужно сохранять спокойствие. Селлина откидывается назад, прислонившись головой к стене. Рука Джованни опускается на ее талию. – И кстати, ты выглядишь потрясающе. Ты всегда так выглядишь… Его рука проходится по ее телу – по мягкому, шелковистому материалу ее платья горчичного цвета. Она любит это платье. Подол струится и развевается, когда она идет, рукава и вырез горловины идеально подчеркивают ее бюст. Оно заставляет ее чувствовать себя изысканной. Подняв подбородок, она встречается взглядом с изумрудными глазами Джованни. – Спасибо. Мне нравится этот костюм. Ты сегодня надел галстук? Он вздыхает. – Я ненавижу галстуки. – Она тянется к его шее, проводит пальцами по узлу, чтобы ослабить его. Она распускает шелковистый материал, поражаясь тому, насколько спокойнее стала себя чувствовать. – Не делай того, что ненавидишь. Сегодняшний вечер в любом случае не такой уж официальный.