Я закашлялась от удивления. — Ты говоришь так же, как он. Он сказал то же самое, когда затащил меня сюда для татуировки. Жасмин задержала дыхание. — Ну... для чего из этого? Я села ровнее. Сейчас может быть мой единственный шанс заполучить Жасмин в союзники. Чтобы найти истину, я должна была поделиться ею. Независимо от того, как это выглядит. — Я люблю твоего брата. Я ненавижу его большинство дней, но это не останавливает мое идиотское сердце от любви к нему. Я люблю добро, скрытое внутри. Мне нравится, как он хочет быть лучше, но не может. Мне нравится, как он прикасается ко мне. И мне не стыдно признаться, что я люблю спать с ним. Мои щеки покраснели, но я продолжила мужественно: — Он такой же мой, как и твой. Я тебе не враг, Жасмин. Я хочу быть твоим другом. Повисла ощутимая и надоедливая тишина. Она не переставала сердито пялиться. Мурашки из-за страха покрыли мои руки. — Что случилось в тот день, когда приехала полиция? До этого ты была... мила со мной. Приветлива. Но сейчас... ненавидишь меня. — Опустив голову, я добавила: — Я уехала не по собственной воле. Ты знаешь это. Вражда становилась ощутимее, связывая нас вместе. В конце концов, Жасмин тяжело вздохнула. — Я знаю, что ты уехала не по своей воле. — Тогда почему наказываешь меня? Мой брат вмешался в то, чего не понимал. Я знаю, что это дорого стоит Джетро, но это не по моей вине. Она пялилась в потолок, как будто борясь со слезами в глазах. — Но это твоя вина. Это вина вас обоих. Я надавила на него, чтобы позволить тебе пробраться к нему в душу, и ты выиграла благодаря своей заботе. Вы оба сделали его уязвимым. Кат... — Девушка прикусила губу, отведя взгляд. Я наклонилась ближе, похлопав ее по колену. Я не знала, могла ли она чувствовать прикосновение, но я все равно сжала ее колено. — Что он с ним сделал? Жасмин сорвала покрывало. — Я не знаю. Кайт не рассказал мне. Я не могу пробраться сквозь его броню, не то чтобы могла попытаться. — Она прожигала меня взглядом. — Он не говорит со мной. Даже не приходит меня навестить. Он также отдалился от Кестрела. Больше не ездит на лошади. Как будто все, что делало его моим сломленным братом, потеряно. Мое сердце разрывалось от этой мысли. — Это не может быть потеряно. Должен быть способ изменить то, что сделал Кат. Жасмин покачала головой. — Я никогда не видела его таким холодным, таким отстраненным. Он точно, как наш отец, и меня пугает мысль, что я его теряю. — Слеза скатилась по ее щеке. — Хотя, наверное, я должна быть благодарна, что он хотя бы дышит. Мир вокруг меня остановился. — Что ты имеешь в виду? Жасмин нахмурилась. — О, не изображай такое удивление. Ты должна была предположить, что случится, когда уехала из «Хоуксбриджа», не оглянувшись. — Джетро сказал мне не оглядываться, — огрызнулась я. — Он заставил меня подчиниться, используя мою любовь. Выражение ее лица источало гнев. — Да, но ты могла найти способ вернуться раньше. Ты должна была поверить словам Бонни, что получила свою свободу ценой чужой. Я больше не хотела слушать. Жасмин нахмурилась. — Мой отец сделает все, что в его силах, чтобы разрушить все твои старания, и всё из-за какой-то глупой вендетты, от которой стоило отказаться столетия назад. Если он может сделать подобное по отношению к невинным людям, что говорить о тех, кто может пошатнуть его трон? — Девушка внезапно наклонилась вперед, сбрасывая мою руку со своего колена. Она вонзила ногти с французским маникюром в мою кожу. — Что бы ни сделал Джетро, и чем бы ему не угрожали, думаю, надежды больше нет. Вряд ли я снова увижу своего брата. Я думала, в момент, когда ты покинула «Хоуксбридж», Джетро тоже исчез. Но это не так. Он все еще жив. Одному Богу известно, какое у них с Катом соглашение. Она придвинулась ближе. — Просто держись от него подальше. Не пытайся его найти. Не пытайся его любить. Не пытайся нарушить любой баланс, который он нашел. Я скучаю по нему, но предпочитаю, чтобы он был недосягаемым, но живым, чем заботливым, но мертвым. Она отбросила мою руку. — Теперь уходи, прежде чем я вызвала охрану. Я встала, быстро направляясь к двери. Мне нужно было уйти, прежде чем я бы расплакалась от ее явной ненависти ко мне. В каждом слове была ярость и презрение. Я была не другом, а врагом. Как она так резко переключалась? Как она могла отказаться от Джетро, когда я знала, что он так близко к возращению. Она защищает его. Думает, что нет никакой надежды. — Ох, и, Нила? Я встретилась взглядом с Жасмин. Она сказала монотонно: — Больше не возвращайся сюда. Оставь моего брата в покое. Дай этому безумию закончиться. Я умоляю тебя. Только когда спустилась по лестнице и вошла в свои покои, я осознала смысл ее последних слов. Дай этому безумию закончиться. Она просила меня позволить им выиграть. Она просила меня умереть. Глава 24 Джетро Обматывая полотенце вокруг бедер, я вышел из своей ванной, заполненной паром, и пересек спальню, чтобы взять аптечку. Суставы на моих пальцах были разорваны, я едва мог видеть правым глазом, губа была разбита, и бесчисленные синяки покрывали торс. Но, черт возьми, я чувствовал себя лучше, чем все последние месяцы. Меня трясло, как проклятого наркомана, который нуждался в еще одной дозе. Но я наслаждался победой и адреналином. Проходя мимо большого зеркала, я съежился, когда увидел свое отражение. Было мало похоже на то, что я стал победителем, но я был все еще здесь, а они — нет. Отсосите, мудаки! Подхватывая аптечку из шкафа семнадцатого столетия, я вернулся на кровать, чтобы приступить к лечению. Мне не нужны были швы или серьезный медицинский уход, но мне был необходим антибактериальный крем и несколько кусочков пластыря, чтобы стянуть порез на лбу, пока он будет заживать. Эти хреновы ублюдки думали, что смогут убить меня, когда я буду один. Их президента завтра ждет неприятный сюрприз, когда местный фермер будет проводить осмотр своего картофельного поля и обнаружит три новых сорта. Я оставил на каждом визитную карточку — по одному бесполезному бриллианту. Предоставленные моей семьей и нашей властью над бессмертием. Не могло быть никакого возмездия. Они были на нашей территории — справедливо и чертовски просто. Мои мышцы болели, голова раскалывалась, но мой разум был благословенно ясным. Я мог мыслить свободно — без стресса от эмоций и давления. С момента моего приезда я ни с кем не сталкивался. На моей тумбочке лежал новый рецепт для таблеток. Насколько мне нравилась эта ясность, но я не смогу переварить это, когда наступит утро. Я сделал заметку, чтобы забрать их, когда закончу себя латать. Сидя на краю кровати, я открыл аптечку и нашел тюбик с антисептиком.