Я обхватила руками голову, пытаясь избавиться от головной боли и непонятного привкуса на своем языке. Облизала губы, пытаясь избавиться от металлического привкуса... он был знакомым. Но откуда? Это напомнило мне одну единственную операцию, которую мне сделали — в семнадцать, когда мне удалили гланды. Я непрерывно болела ангиной в течение года, пока я не уговорила удалить их. Просыпаться после операции было ужасно. Окруженная пронзительными звуковыми сигналами, я чувствовала себя подушкой, утыканной иглами. Массажируя свои виски, я заставляла голову заработать. Что случилось прошлой ночью? Я моргнула. Покои Уивер были собраны вместе, как сборник рассказов — отрезки ткани, свисающие со стен, заваленный стол с ножницами и мелом, а серым центром моей коллекции была необычная драпировка на манекене. Мои глаза оторвались от полотенца и переместились к изумрудной «У», вытканной на ковре. Разве я одевалась в спешке? Я проследила за дорожкой, выложенной платьем цвета фуксии, перекинутого через спинку кресла у камина. Я нахмурилась при виде ненужного белья у подножия кровати. Потом я увидела чехол для одежды, закрывающийся на молнию. И все это пронзило меня словно лезвиями. Покер. Коньяк. Завязанные глаза. Даниэль. Кат. Кестрел. О, мой Бог! Что я наделала? Я съежилась, вспоминая, какой отзывчивой я была для Кеса, как я нашла нежелательное удовольствие в его объятиях, затем на меня нахлынула волна ненависти к Джетро, когда он оставил меня там. Он просто ушел! И Кес остался и помог и... Он накачал тебя наркотиками. Моё сердце было готово взорваться от быстрых ударов. О, боже! Что они сделали? Паника и ужас охватили меня, когда я откинула одеяло и осмотрела свое тело. Я не знала, что я ожидала найти — синяки, порезы или очевидные следы изнасилования... Но абсолютная белизна ночной рубашки скрыла ответы. Я должна была знать. Я должна была видеть, должна была смириться с тем, какие грязные и отвратительные вещи могли быть сделаны со мной, пока я была без сознания. Мне нужно зеркало. Размахивая ногами по краю толстого матраса, я спрыгнула. Мои ноги коснулись чего-то холодного и твердого. Я потеряла равновесие, моя лодыжка подвернулась, и я упала вперед, приземлившись на четвереньки. Мужское ругательство заполнило пространство. Что-то толкнуло меня, превратив мое падение в сальто. Я закричала, падая на спину. Джетро. Как только мои глаза остановились на нем, предательство последних нескольких дней заполонило мои легкие. Эти проклятые наркотики. Его ненормальная семейка. Сломанная жизнь, сотканная из чертовых обстоятельств и принадлежности, которые я никогда не смогу понять. Мое сердце обливалось кровью из-за него. Но в то же самое время, меня больше это не заботило. Он бросил меня на съедение волкам и ушел. Он не заслуживал моего сострадания, нежности или привязанности. Он ничего не заслуживал. Джетро зарычал, но его глаза оставались закрытыми. Пары алкоголя витали в воздухе вокруг него. Он выбросил руку, как будто искал что-то. Я отползла, чтобы быть вне его досягаемости. Он пробормотал что-то, его лицо было напряженным и изможденным. Какого черта он здесь делает? Я не могла остановить грохочущие волны неприязни, недоверия и полного негодования. Он вздрогнул, застонал, будто ему было больно. Поднявшись на ноги, я бросилась к кровати и забралась обратно в тепло. Я хотела, чтобы он ушел! Подвернув ноги под себя, плотно укуталась в одеяло, пытаясь спрятаться за ним, как за крепостной стеной. — Убирайся. Вон. — Мой голос был наполнен презрением. Послышались звуки движения, но ответа не последовало. Несколько напряженных минут сбили мой сердечный ритм, прежде чем он медленно переместился из лежачего положения и попытался сесть. Его спина опиралась на мою кровать, когда он застонал, хватаясь за свою голову. — Бл*дь. Он не поднял глаза. Его длинные ноги были согнуты, остальная часть тела была напряжена. Любовь, которую я испытывала к нему, хотела его утешить и обеспечить комфорт, но отвращение, после того как он бросил меня прошлой ночью, заставило меня плотнее закутаться в одеяло и смотреть с негодованием. Потирая лицо обеими руками, он зевнул. Каждое движение было вялым и говорило об алкогольном опьянении. Так он оставил меня на растерзание своей семьи, а сам напился прошлой ночью? Придурок. Самый настоящий придурок. Посмотрев себе за плечо, он замер. У меня перехватило дыхание, кровь застыла в жилах. — Уходи. Одно слово зависло между нами, как воздушный шар, падающий на ковер. Джетро сглотнул. Боль и алкогольная интоксикация отражались в его глазах. Наконец он кивнул. Исчез изысканный джентльмен, который так много скрывал. Исчезли отточенные скулы и сияющие золотом глаза. Мужчина передо мной... это мужчина, который ранил меня, разрушил меня, и все еще удерживал мое сердце в своих предательских руках. Это была просто тень самого себя, даже не тень — потухшая, вымершая, сломанная вещь. Мы смотрели друг на друга вечность. Медленно его губы скривились в гримасу; он подарил самую грустную, милую улыбку и пошатнулся. — Мне жаль. — Он покачнулся по направлению к двери. — Не хотел, чтобы ты проснулась... одна. Хотел, чтобы ты была... в безопасности. Его голос охватил мое сердце, заставив его биться и порхать. Его шаги были неустойчивыми, он пошатнулся к выходу. Это все? Никакой мольбы или объяснения? Просто «Мне жаль»? — Нет. Знаешь, что? — Я отшвырнула одеяло подальше и вскочила с кровати. Рванула к нему, схватила его за плечо и вонзила ногти в его кожу. — «Мне жаль» недостаточно. — Слезы вырвались, соленая река текла по щекам. — «Мне жаль» — не покрывает то, что вы сделали со мной. «Мне жаль» — никогда не будет достаточно! Джетро стоял как город, разоренный грабителями. Он не двигался, не пытался отмахнутся от меня, спорить или объяснять. Он просто замкнулся в себе, зажмуривая глаза как можно плотнее. Я ударила его. — Расскажи, что они сделали со мной! Еще один удар. — Посмотри в мои грёбаные глаза и расскажи, почему позволил им сделать это со мной! Я била его снова и снова, снова и снова. — Объясни, почему не спас меня. Оставил меня бояться, хотя я знаю, что ты заботишься обо мне!