…она ушла. А Зослава осталась. Присела на лавочку, на звезды глядит. И если решаться, то сейчас, пока у него есть еще возможность. Он и решился. Первый шаг дался с трудом, будто его самого сдерживало не то заклятье, не то проклятье. Второй — уже легче. — Вечера доброго. — Голос был охриплый. И она повернулась, увидела. Ответила: — Доброго. Застудился? — Нет. Я присяду… есть разговор. И он вытащил из кармана половину шеметской монеты… ГЛАВА 21 О невестах …она ждала не в саду, у стены крепостной, куда провела ее маленькая беленькая девица. Не из жалости, но из жадности. И пять золотых, которые исчезли в девичьей узкой ладони — удивительная магия стяжательства, — стали достойной наградой. — Недолго только. — Теперь, получив деньги, девица стала нервничать и думать, что будет, если кто-то заметит здесь ее подопечную. — Недолго, — пообещал Арей. Он разглядывал навязанную невесту, подмечая, что за несколько дней она еще больше побледнела. Кожа бела до серости, круги под глазами. — Здравствуй… — Здравствуй. — Она протянула руку, коснулась осторожно раскрытой его ладони. — Ты ведь узнал меня, правда? — Как было тебя не узнать. — Я усыпила ее… она… она с тобою не знакома. Она бы не поверила. — А ты веришь? …куда подевалась та девочка шести лет от роду? Куколка ряженая, которая и ногами-то не ходила — носили, чтоб, не приведи Божиня, не переутомилася. И солидная баба с усиками над верхнею губой называла ее лялечкой. Тягала на руках. Порой и на плечо усаживала, чтоб лялечке лучше видать было. …переменилась. Нет, Арей не знал, что это будет именно она. Как-то вылетело из головы, что Мирослав Батош-Жиневский в отцовском доме частым гостем был. И дочь свою приводил. — Верю. — Она выдохнула и рот ладонью прикрыла. Оглянулась на девку. — Ты меня заберешь? И взгляд такой… …у той девочки из памяти Арея не могло быть подобного взгляда. В нем надежда отчаянная. И еще страх, что надежда эта зряшняя. И все же… …та смотрела с ленцою, с обидою, будто подозревая, что Арей всенепременно отберет куклу ее с парпоровым личиком. Или пряничек. Или бусики. …отец говорил: — Развлеки гостьюшку, — и кланялся девчонке, будто бы и вправду именно она была дорогою гостьей, а не приложением к Мирославу. Того Арей тоже запомнил. Высокий бледный мужчина, будто бы больной, но отец, когда Арей спросил, уверил, что бледность сия — исключительно от учености… Девка за спиною закхекала. И Арей протянул ей кошель: — Возьми. Погуляй. Мы никуда не уйдем. Клянусь своею силой. Девка скривилась, но кошель приняла. …той девочке прислуга кланялась в пол, величала княгинюшкой. И она, малолетняя, полагала, что мир так и будет лежать у ног ее. Арея это злило. Того, прошлого, который явно ощущал низость своего положения. Но отца напрямую ослушаться он не смел. Да и как гостю было неуважение выказать? Это и гостя оскорбить, и родителей, что воспитали дурно. Вот Арей и скрипел зубами. Держался. Пусть для того и требовалось собрать все его терпение. Он подавал подушки — девочка желала чаю, но стулья были велики для нее, как и тяжеленный гостевой стол, под шелковой скатертью сокрытый. Подушки укладывали горой. И в них усаживали ее. Тетка вставала за креслом и сверлила Арея взглядом, в котором явственно читалось, что недостоин он глядеть на ее лялечку, ее ясочку, княгинюшку драгоценную. И та, настроение няньки чувствуя, сама пыжилась, щеки дула, глаза пучила. Но первою не выдерживала. Непривычно было ей молчание. — А папочка сказал, что жениха мне найдет, — говорила она и нос задирала. Арею тогда еще смешно сделалось. Подумаешь, жених. Невелика прибыль. Лучше бы саблю, или вот коня, или еще что полезного, а жениха… какая от женихов польза? Девчонке он такого не говорил, кивал лишь. И та, ободренная, продолжала: — Красивого! Быть может, царевича… иноземного. Вот папа с саксонским посланником беседу беседовал. И тот мне вот чего подарил. — Девочка вытянула ручку, показывая широкое запястье с яркими каменьями. — Видишь? — Вижу. — Красиво? — Красиво, — согласился Арей. Об чем еще с девчонкою говорить? Не о лошадях же, в которых Арей толк знал, и даже отец это признавал и брал его на конный ряд, когда нового жеребца присматривал. И не о сбруе… не о приемах, особенно том, что не получается, пусть Арей из шкуры лезет, чтобы повторить. Она вообще, наверное, неграмотная. Сидит в своем тереме, вышиванки вышивает или пряжу прядет. Что там еще положено боярыням? Тоска… — Я не хочу за саксонского идти. У него нос закорючкою. И старый он. — Девчонка вздохнула совсем по-взрослому. — Двадцать годов. — Двадцать — это еще немного. — Много… он мне не нравится. Мне портрету показывали. И с меня писали. Батюшка говорит, что я царское крови, а значится, и жених должен быть совестущим. — Каким? — Совестущим, — повторила малявка и запястье тронула. — Ну, чтоб тоже с кровью. — Соответствующим? — Ага… а норманн толстый. И ехать к ним далеко. А еще от евонного посланника воняет. Я батюшке сказала, что не поеду… я лучше за тебя пойду. — Что?! От этакой радости у Арея в горле пересохло. Не надобна ему жена! И вообще… он царское крови недостойный. Кто за рабынича царевну отдаст? В тот момент он впервые, пожалуй, обрадовался, что несвободен. А то и вправду, глядишь, просватали бы. У него же планы. Он воевать пойдет. И славу стяжает такую, что все вокруг разом позабудут, что Арей — низкого рождения, что незаконный он. — Я батюшку попрошу. Ты хороший. Меня слушаешь… и красивый. Баба толстенная губы поджала, отчего усики ее встопорщились. А девчонка радостно продолжала рассказывать, как они поженятся. У нее уже и платье готовое было невестино. Из шелку красного и нитью алой вышитое. Нить-то с золотом, но то особым способом травленое, потому и вышла алою, но с золотым блеском… …про это самое платье она два часа и говорила. А как ушла, Арей вздохнул с немалым облегчением. Нет, с девчонками малолетними он играть не желает… — Утомила гостьюшка? — Отец усмехался и выглядел предовольным. — Она вздумала за меня замуж идти, — пожаловался Арей. — Что ж, вариант, конечно, неплохой… но не думаю, что Мирослав на тебя согласится… все же царская кровь… или понравилась? — Отцовы глаза блеснули с насмешкой. — Нет! — Молод ты еще. А ведь она — невеста завидная. Арей только фыркнул. Завидная? От горшка два вершка и язык помелом.