— Я о нем не забыла, дорогой. Вот тут в игру вступает Хэнк. Хэнк будет императором Карлом Великим, а также коварным Бангамброй, мавританским султаном… — Здорово, старина! — Уоррен захлопал в ладоши и добродушно хлопнул императора Карла Великого по спине. — …потому что я слышала, как он говорит по-французски; этого вполне хватит, чтобы обмануть Перригора. Все решат, что он и есть дядюшка Жюль, потому что мы обвяжем его подушками и переоденем до неузнаваемости; а пролог он будет произносить из-за кулис, на фоне освещенной газовой ширмы, и никто и не поймет, кто там. Да, это чудесно, и чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится мой план! В остальное время его не видно. У меня есть перепечатанный на машинке текст его роли; ему придется лишь прочесть его… А что касается движений марионеток, я обучу вас за десять минут, пока мадам Кампозоцци будет петь, Кайл декламировать стихи, а Перригор произнесет вступительную речь. Все, что вам нужно, — это иметь сильные руки. Тут Керту и шкиперу равных нет. Вам ничего не стоит заставить кукол сражаться! Итак… — Та, но кте ше путу я? — спросил Валвик. — По-францусски я не кофорю, снаю пару слов, и все; но я умею шонклировать тарелками, — с надеждой прибавил он, — и икрать на пианино… — Вы умеете играть на пианино? — Пегги оживилась. — Тогда… все в полном порядке. Потому что, видите ли, остальные роли со словами очень маленькие — рыцарь Роланд, рыцарь Оливер и разбойник Терпин. Их текст будет произносить Керт. Я в общих чертах подскажу ему — это всего несколько слов; но то, что он будет говорить, значения не имеет, так как в это время капитан будет громко играть на пианино какую-нибудь бравурную музыку… Морган расхохотался. Он ничего не мог с собой поделать. Нарастающее возбуждение от шампанского побуждало его прыгать и кричать; усталость испарилась. Он оглянулся на сияющую миссис Перригор, которая уселась на живот бесчувственного дядюшки Жюля и кокетливо поглядывала на него. Планы снова начали роиться и плясать у него в голове. — Здорово! — вскричал он, хлопая в ладоши. — Во имя Господа! Мы овеем себя бессмертной славой, даже если не сделаем больше ничего! Затея чертовски рискованная, можно сказать, безумная, но мы это сделаем! Мы им покажем! Пошли, капитан, переоденемся в форму — времени нет… Времени и правда не было. Сверху, из зрительного зала, доносились все более стройные и настойчивые аплодисменты; шум голосов усилился; от криков на потолке закачалась люстра. Пегги лишь на минутку остановилась, чтобы наскоро пошептаться с Уорреном и пожелать ему удачи, и тут же ринулась доставать грим. — И здесь, — продолжил Морган, возбужденно сбрасывая куртку, — в игру вступает миссис Перригор. Ребята, возблагодарите милосердные звезды, пославшие ее сегодня нам… — Хо-хо! — возрадовалась миссис Перригор. — О, вы совегшенно, совегшенно ужасный чевовек, вы не довжны говогить такие вещи! Хи-хи! — …потому что, — продолжал он, хлопая Уоррена по груди, — она поможет нам избавиться от людей, которые должны были сегодня исполнять роли в костюмах. Разве непонятно? За кулисами не должно быть никого, кроме нас. Кажется, эта мадам Кампозоцци должна была играть на фортепиано, а какой-то русский — на скрипке? Да, а парочка каких-то профессоров должна была изображать воинов… — О господи! Я о них совсем позабыла! — вскричала ошеломленная Пегги. — Хэнк, но как же мы… — Легко! Когда они явятся, миссис Перригор посмотрит на них ледяным взглядом, как она умеет, и скажет, что их места заняты. Она — организатор концерта, и они ей подчинятся; иначе будет скандал, и нас мигом разоблачат… Слушайте! — Он круто обернулся к ней. — Ведь вы согласны, правда? Миссис Перригор! Синтия! Ведь вы сделаете это для меня? — Голос его был медоточив. Организаторша концерта не наградила его ледяным взглядом. Она сказала: «О, вы ужа-асный, ужа-асный чевовек!», встала и обвила его руками за шею. — Нет, послушайте! Погодите немного… да послушайте, Синтия! — в отчаянии молил Морган. — Послушайте, мне нужно вам кое-что сказать. Да отпустите же меня, черт побери! Говорю вам, нельзя терять ни минуты! Позвольте, я сниму жилет… — По-моему, вы выразились недостаточно ясно, — критически заметил Уоррен. — А если бы вас сейчас увидела ваша жена, старый вы греховодник? Отпустите сейчас же бедную женщину! — Хэнк, вам просто необходимо привести ее в чувство, чтобы она говорила с ними! — воскликнула Пегги, летая по комнате. — О, к-какой уж-жас! К-как мы уж-жасно обх-ходимся и муч-чаем этих прот-тивных пьяниц!.. — Кто это ужасные пготивные пьяницы, осмелюсь спгосить? — поинтересовалась миссис Перригор, внезапно отрывая пылающее лицо от плеча Моргана. — Дорогая, я только хотела сказать… Снаружи по двери забарабанили, отчего заговорщики застыли на месте. — Синьор Фортинбрас! — позвал голос с сильным итальянским акцентом. Стук повторился. — Синьор Фортинбрас! Это есть я, синьор Бенито… Фуриозо… Кампозоцци! Синьор Перригор, она хочет знать, весь ли вы в порядок. Она… Пегги с трудом обрела дар речи и дрожащим голосом проговорила: — Синьор Кампозоцци, с ним все в порядке. Она… то есть он переодевается. Пожалуйста, возвращайтесь через пять минут. Миссис Перригор хочет поговорить с вами. — А! Хор-рошо! Десять минута — и мы начинать. Хор-рошо! Хор-рошо! Я очена рада это слышать. Синьор Иван Слифовиц сказала мне, — как и все латиняне, синьор Кампозоцци не отличался тактичностью, — она думает, может быть, вы слишком много пить джин… — Джин? — послышался вдруг задумчивый замогильный голос из-за спины Моргана. Казалось, голос этот исходил из недр земли. — Кто сказал «джин»? Внезапно дядюшка Жюль сел на кровати. Потом соскользнул на пол. С полузакрытыми глазами и решительным выражением лица, словно его вдруг озарила какая-то светлая мысль, он направился прямиком к двери. — Je vais chercher le gin[16], — поспешно объяснил он. Валвик одним прыжком настиг его, но, так как дядюшка уже ухватился за дверную ручку, только чудо могло предотвратить разоблачение… Как вдруг внимание синьора Кампозоцци что-то отвлекло. — Эй! — заверещал синьор Кампозоцци по непонятной для них причине. — Кто вы есть такой? Убирайтесь! Вы были в драка, вы просто жалкий вор… — Да послушайте, командир, — перебил его чей-то хриплый бас, — не бойтесь, идет? Эй, вы! А ну, вернитесь! У меня тут, — продолжал Гроза Бермондси, — две пары золотых часов, две булавки для галстука, два бумажника, но только одни платиновые запонки. Я ищу парня по имени капитан Валвик. Я хочу, чтобы он выбрал свои вещички. Эй! Вернитесь! Я только хотел спросить, где мне найти… Итальянец бросился бежать. Друзья услышали грохот двух пар ног, так как Гроза Бермондси пустился за ним в погоню. Глава 18 ЗОЛОТЫЕ ЧАСЫ И ДРУГИЕ ПРОПАЖИ — Еще одна кража, — заметил Морган, — ровно ничего не значит по сравнению с тем, что мы уже натворили. Но все равно, шкипер, лучше остановите Грозу Бермондси, объясните ему, что произошло недоразумение, и извинитесь под любым предлогом. Также было бы неплохо вернуть капитану Уистлеру его лучшие запонки и золотые часы. Одной рукой Валвик прислонил к стене бессмысленно улыбающегося дядюшку Жюля, а другой рукой отпер дверь. Потом высунулся в коридор и позвал: — Пермондси! Топот затих. Валвик усадил дядюшку Жюля на кушетку рядом с дверью. Месье Фортинбрас не протестовал. — Он приходит в себя, — заметил Уоррен, обозрев красное лицо кукольника. — Послушайте, детка, а что будет с нашим планом, если старикашка очнется? Все равно он будет не в форме для спектакля. Лучше дайте ему еще выпить. — Мы не сделаем ничего подобного! — отрезала Пегги. — Нам не придется ничего менять. Если он все же придет в чувство, мы спрячем его за кулисами. Керт, снимите шлем и налейте туда воды. Мы его окатим, и потом, может быть… Она замолчала, так как в дверь просунулся Гроза Бермондси, нагруженный добычей. За исключением съехавшего на сторону галстука и царапины на скуле, Гроза не пострадал. На лице его блуждала сонная ухмылка. — Хо! — произнес он. — Вот все вещички, сэр. Вы с другим джентльменом просто выберите, что тут ваше. Валвик торопливо оглядел коридор, затащил боксера в каюту, забрал из его рук награбленное добро и бросил все на кушетку. — Слушайте, Пермондси, — проворчал он, вытирая вспотевший лоб, — поюсь, происошла ошибка. Мне кашется, фы испили не тех лютей. Я… — Хо? — удивился Гроза, заметно мрачнея. Затем покачал головой и зловеще прикрыл один глаз. — Мне тоже так показалось, сэр, когда я понял, кто они такие. — Внезапно боксер хрипло захохотал и подмигнул. — Ничего, командир. Мне такая тренировка только на пользу. В чем дело-то? Сперва я решил, что-то стряслось, когда увидел, как кто-то входит в каюту костоправа, а потом оттуда вышел джентльмен с зеленой побрякушкой. — Кивком он указал на Моргана, которому удалось высвободиться из цепких объятий миссис Перригор. — Дело это, как вы понимаете, не мое, но вы сами позвали на помощь. — И он снова хрипло расхохотался. Морган, перед которым слабо замерцала надежда отменить безумный план Пегги, вмешался: — Послушайте, Бермондси. Те двое грабителей… Они сильно пострадали? Гроза самодовольно ухмыльнулся, поднял голову, задумался, словно считал звезды на потолке, и, наконец, закатив глаза, шумно засопел. — Вырубились, — понял Морган. — Точно, — согласился Гроза. — Они вас видели? То есть они узнают вас, если увидят? — Хо! — откликнулся боксер. — Они-то? Да ни за что. Там ведь света не было. Пришлось зажечь спичку, когда я снимал с них часы. Хо-хо-хо! — Бермондси, — с воодушевлением произнес Уоррен, пока боксер тупо обозревал его наряд, — позвольте пожать вашу мужественную руку. Хотите шампанского? Хэнк, что это с вами? Морган начал возбужденно расхаживать по каюте. Взял часы и осмотрел их. Потом положил на кушетку вместе с изумрудным слоном. — Если план сработает, — сказал он, раскачиваясь, — тогда не придется два дня валяться вперемежку с марионетками и притворяться неживыми. И в тюрьму отправляться тоже не придется — никому из нас, кроме Керта… — Вот это мило, — заметил Уоррен. — Просто великолепно! А теперь послушайте, что я скажу. Клянусь, в эту проклятую камеру я больше не вернусь, что бы ни случилось! Поняли? Более того… — Да замолчите же! Послушайте меня. Вам придется вернуться туда не больше чем на час. Самое главное: капитан Уистлер не знает, что вы оттуда бежали, ясно? Хорошо. А теперь не перебивайте меня. Значит, что у нас получается? В лице Бермондси мы имеем свидетеля, который может определенно доказать, что мы не крали слона из каюты Кайла, а, наоборот, возвращали его вместе с бумагами доктора. Нашему свидетелю не нужно упоминать о том, что Керт перед тем утащил все это оттуда. Далее… — Посслушайте! — запротестовал Валвик. — Ну и тела! Уж не хотите ли фы сейшас отпрафиться к Старому Моршу? — Молчите! Вот как нам надо поступить: Пегги берет бумажники, часы и все остальное, включая слона. Идет к Уистлеру и говорит: «Капитан, знаете, что сделали двое людей, которых вы приняли за воров? Они спасли вашу шкуру и спасли слона, когда его чуть не украли во второй раз». И рассказывает, как мы с капитаном, проходя мимо, заметили таинственного незнакомца в маске… — Гром и молния! — обреченно произнес Уоррен. — Вы пьяны. Морган выпрямился. — Ладно, согласен, маска — лишнее. Мы увидели, как незнакомец крадется из каюты Кайла с бумагами доктора и слоном под мышкой. Мы напали на него; и хотя он сбежал и мы не узнали, кто он такой, мы отняли все награбленное… — Тут поднялся протестующий ропот, и Морган язвительно посмотрел на друзей. — Я знаю, почему вы возражаете! Вам просто хочется спрятаться среди марионеток и участвовать в этом проклятом спектакле! Разве я не прав? — Я с фами сокласен, — проворчал Валвик, — но как пыть с тем, шшто их испили? — Это часть моего плана. Ведь вряд ли Уистлер подумает, что именно мы сдернули с него запонки и часы, верно? Отлично, полагаю, капитан поверит, что наше положение было незавидным. Мы спешили, когда столкнулись с ним. Но наш таинственный вор, который крутился где-то поблизости, был начеку. Считая, что Уистлер забрал у нас слона, он врывается в каюту. Используя бутылку как орудие нападения — помните, Уистлер сам так решил, и теперь ему придется придерживаться этой версии, хочет он того или нет, — так вот, вор укладывает на месте капитана и второго помощника и утаскивает добычу… Морган замолчал. Его рассказ звучал неубедительно даже для него самого; однако он был убежден, что план, предложенный Пегги и остальными, еще хуже. Тут приходилось из двух зол выбирать меньшее, но его план, по крайней мере, был направлен на то, чтобы отчасти утихомирить и успокоить громадный гнев капитана Уистлера. Уоррен заворчал. — А тогда, полагаю, вы с Валвиком снова напали на этого вора? Хэнк, это же чушь собачья. Я просто удивляюсь… — Да нет же! Вы ничего не поняли. Вор, шатаясь от мощных ударов капитана Уистлера, спотыкается и падает. Мы, привлеченные шумом, возвращаемся. И снова находим награбленное. Сначала мы не осмеливаемся вернуть вещи Уистлеру, зная, что именно он подумает. Но Пегги понимает, что наша совесть чиста; она убеждает нас, что бояться нечего, так как мы поступили благородно… — Морган увидел, что Валвик колеблется и чешет подбородок, а потом в отчаянии добавил: — Давайте проголосуем. Мы все сделаем, а Керт вернется в тюрьму и утешит Вудкока, определенно пообещав добыть ему рекламную статью. Да послушайте! — воскликнул он. — Вы что, совсем ничего не понимаете? Если капитан Уистлер властен распоряжаться только в открытом море, то Вудкок — частное лицо и может подать на вас иск в гражданский суд! Он может отсудить тысячу фунтов за моральный ущерб, и уж он-то не станет церемониться из боязни уронить свое достоинство! Керт, хотите сесть за решетку? Что ж, оставьте Вудкока связанным там, где он лежит, — возможно, до завтра его не обнаружат; но коммивояжер будет в такой ярости, что его не утихомирит и сам президент, даже если согласится рекламировать его морилку. Ради бога, хоть на три секунды отвлекитесь от шампанского, которое затуманило вам мозги, и подумайте! Керт, вам не придется оставаться в корабельной тюрьме дольше, чем вы того пожелаете! Уистлер уже пообещал вас выпустить.