— Пуля вылетела в окно. Вы не нашли ее в комнате, и она не могла растаять. Открыв окно, судья повернулся к Уайту, и тот выстрелил в него, а за этим последовали другие выстрелы. Но окно было приподнято, когда инспектор влезал в него. Полковник Маркуис выглядел довольным. Он потирал руки, постукивал тростью по полу и наконец обратился к Пейджу: — Что вы думаете об этом предположении, инспектор? Это возможно? Пейдж ощутил дрожь. — Если такое случилось, то я чудом остался жив. Не понимаю, как пуля могла не попасть в меня. Я находился на прямой линии с окном и менее чем в десяти шагах от него, когда услышал звук выстрела. Конечно, пуля могла пройти по диагонали. Вероятно, так оно и было, если стреляли из того угла, где стоит ваза. Но странно, что я не слышал свиста пули, пролетевшей так близко от меня. Где-то в доме позвонили в дверь. Услышав звонок, Дейвис весь напрягся и, хотя собирался что-то сказать, величавой походкой двинулся к двери. Но в этот момент в комнату ворвался сержант Борден. — Робинсон сказал мне, что вы здесь, сэр, — запыхавшись, вымолвил он. — Пожалуйста, пройдите в павильон. Я нашел кое-что, и это меняет все дело. — Ну? — Прежде всего, следы ног. Но это не главное. Я нашел пулю из пистолета 32-го калибра — вероятно, из браунинга. — Где вы ее нашли, сержант? — спросил полковник Маркуис. — Она застряла в дереве на некотором расстоянии от окна, через которое вы, сэр… — он кивнул в сторону Пейджа, — влезли в комнату. — После паузы, во время которой Дейвис усмехался на заднем плане, Борден добавил: — Но некоторые следы не имеют смысла, сэр. Они выглядят так, будто убийца влез и вылез через одно из западных окон, которые заперты и так заржавели, что их до сих пор не удается открыть. Они направились в павильон по ответвлению гравиевой дорожки, которое вело к задней его стене. Хотя дождь прекратился, небо было пасмурным, а еще остававшаяся на деревьях мокрая листва уныло свисала вниз. Огибая павильон, они столкнулись с Робинсоном в кепке и зюйдвестке, тупо уставившимся в землю. Под западным окном, ближайшим к северному углу, за которым находилась ваза, где нашли браунинг, стояли в один ряд несколько перевернутых деревянных ящиков, защищающих улики от дождя. Борден поднял ящики почти благоговейно. К стене подступало то, что летом, очевидно, представляло собой клумбу, упираясь в кирпичный бордюр под окном. Клумба была большой и отходила от окна на десять футов. В неровной почве виднелись пять следов, расплывшихся от дождя. Все были оставлены одной и той же парой обуви, носы которой указывали в обратном направлении от павильона. Борден зажег фонарь, осветив следы, и полковник Маркуис начал их разглядывать. — Эти следы были здесь вчера вечером? — спросил он. Сержант неуверенно посмотрел на Пейджа, который взял ответственность на себя. — Не знаю, сэр, — отозвался Пейдж. — Вероятно, были, но мы не осматривали павильон снаружи, поскольку он был заперт изнутри. Конечно, это еще одна оплошность. Как бы то ни было, следы подтверждают слова Пенни. Если помните, он сказал, что когда разговаривал с судьей в начале пятого, то слышал, как кто-то рыщет вокруг павильона, и ему показалось, что этот человек пытается открыть ставни на одном из западных окон… — Пейдж посмотрел на следы. — Хотя это не пойдет, потому что… — Вот именно, — сухо промолвил Маркуис. — Все следы ведут от окна, как будто кто-то вылез из него и зашагал прочь. Но как он подошел к окну? Вы уверены, инспектор, что на этих окнах нет никаких признаков попытки взлома? — Абсолютно уверен, сэр, — ответил Пейдж, и Борден молча кивнул. — Вы с этим согласны, Робинсон? — Да. — Привратник задумался. — Несколько дней назад из-за этих окон был целый скандал. Мисс Айда просила судью, чтобы в них вставили новые рамы, так как старые вышли из строя и ставни приходилось постоянно держать закрытыми. Она сказала, что, если сделать это, в павильоне будет светлее, и судье не придется все время сидеть в полумраке. Я хотел заменить рамы, но судья не пожелал и слышать об этом. Пейдж увидел, что лицо заместителя комиссара внезапно изменилось — он принялся моргать и щуриться, словно от яркого света. Повернувшись, Маркуис стал ковырять землю тростью. Когда он вернулся в исходное положение, лицо его вновь было бесстрастным. — Осветите следы еще раз, — приказал он. — Что вы думаете о них, инспектор? — Обувь большого размера — минимум десятого, — отозвался Пейдж. — Беда в том, что мы не можем даже приблизительно определить вес ее владельца, так как следы затоплены и нет никаких указаний на их глубину. — Кто-нибудь из подозреваемых носит десятый номер? — Только не Уайт. Он высокий, но носит обувь не более седьмого или восьмого размера. — Ладно. Что еще вы хотели показать нам, сержант? — Пройдите к фасаду, сэр, — сказал Борден. — Пуля застряла вон в том дереве, а рядом с ним другие следы — на этот раз женские. Фасад павильона не изменился — только ставни на обоих окнах кабинета были прикреплены к стене. Пейдж попытался представить себе сцену, какой она выглядела вчера. Но его удивило дерево, к которому их подвел Борден. Это был вяз с толстым стволом, стоящий футах в пятнадцати от окна по прямой линии. Пейдж хорошо его помнил. Спеша к окну, он пробежал так близко от дерева, что задел его, а восстанавливая в памяти каждый шаг, осознал, что был рядом с деревом как раз в тот момент, когда прозвучал второй выстрел. Сержант Борден с вполне понятным триумфом указал лучом фонаря на ствол. — Смотрите внимательно, сэр, — чуть выше. Если вы поднимете руку, то можете коснуться дырки. Она как раз на той высоте, куда должна была войти пуля при выстреле из окна. Это пулевое отверстие, и его наверняка проделала пуля из браунинга 32-го калибра. Полковник Маркуис изучил дырочку в мокром стволе и повернулся к окну. — Извлеките пулю, — велел он. Когда перочинный нож Бордена выковырнул еще один свинцовый шарик, не слишком расплющившийся в мягкой коре, его передавали из рук в руки. У Пейджа сомнений не было. — Конечно, необходимо обследование, — осторожно сказал он, — однако я уверен, что это пуля из браунинга 32-го калибра. Но каким образом… — Вы еще не поняли? — усмехнулся полковник. — Подождите, пока мы не закончим. Борден, когда покажете нам следы, позвоните в Ярд и скажите, чтобы сюда прислали фотографа. Мне нужны фотографии и измерения пулевого отверстия. Вы не видите ничего странного? Пуля вошла почти по прямой линии. — Фотограф уже выехал, сэр, — сказал Борден. — А вот другие следы. — Отведя спутников немного назад, он направил луч фонаря на пятно позади и правее дерева, если стоять лицом к павильону. Мягкая и редкая трава под деревом была хорошо защищена ветвями. В почве виднелся четкий отпечаток женской туфли — узкой, остроносой и на высоком каблуке. Это был след правой туфли — смазанный отпечаток носка левой находился дюймах в шести от него. Следы выглядели так, словно кто-то прятался за деревом и выглядывал из-за него. Но когда Пейдж увидел следы, его осторожный скептицизм сменился полным недоверием. — Не торопитесь, сэр, — спокойно сказал он. — Это фальшивка. Сержант Борден издал протестующий звук, но Маркуис с интересом посмотрел на Пейджа. — Что вы имеете в виду, инспектор? — То, что кто-то сфабриковал улики. Я могу поклясться, что никто не стоял под этим деревом. Я знаю это, так как проходил в паре дюймов от него, и, безусловно, заметил бы, если бы кто-то находился поблизости. — Пейдж присел на корточки возле двух следов, разглядывая их. — Кроме того, посмотрите на отпечатки… У вас есть рулетка, Борден?.. Они слишком глубокие. Если правый след оставила женщина, то она должна быть амазонкой или толстухой из цирка. Кому бы ни принадлежали эти следы, он весил двенадцать или тринадцать стоунов[31]. Маркуис огляделся вокруг и кивнул. — Сомневаться не приходится. Человек, оставивший следы, либо мужчина, либо женщина, которая изо всех сил топнула правой ногой, чтобы получился четкий, безошибочный отпечаток… Да, это сфабрикованная улика. Я склонен считать таковой и следы обуви десятого размера возле задней стороны павильона. Обе серии отпечатков оставлены специально для нас. Но одна вещь с этим не согласуется. Как насчет пули 32-го калибра в дереве? Это тоже сфабрикованная улика — а если да, то с какой целью? Пейдж смотрел на полковника, думая, является ли этот вопрос риторическим, или старик действительно не знает ответа. — Признаю, сэр, — сказал он, — что выводы Дейвиса выглядят правильными. Он говорил, что мы найдем пулю снаружи, — так и вышло. Но все равно это кажется сомнительным. Я пробегал мимо дерева как раз во время второго выстрела. Как же я не слышал свиста пули, попавшей в ствол? Конечно, я мог не обратить внимания. Это возможно. Но другое совершенно невозможно… — Линия пули? — Да. Как видите, она вошла в дерево по прямой от окна. Выстрел из браунинга произвели в дальнем углу комнаты. Когда мы стоим лицом к павильону, этот угол находится слева от нас. Чтобы попасть оттуда в дерево, пуля должна была описать кривую, как бумеранг — вроде параболы, или как это называется. Получается чепуха. — Да, — кивнул Маркуис. — Пошли в павильон. Они двинулись в мрачном молчании. Пейдж включил свет в маленьком центральном коридоре и открыл дверь кабинета слева. Там ничего не изменилось. Воздух в большой комнате был спертым и затхлым. Когда Пейдж повернул другой выключатель, поток света устремился из висящей над письменным столом лампы в форме дракона. Но вдали от стола комната оставалась в тени — матовые стороны лампы превращали ее в подобие прожектора, и в комнате можно было разглядеть только силуэты книжных шкафов, рядом с которыми тускло поблескивали большие желтые вазы. Сначала полковник Маркуис подошел к западным окнам и убедился в их неприступности. — Да, — проворчал он. — Если убийца не сделался тонким, как почтовая открытка, он не мог выбраться через эти окна. К тому же комната очень темная. Давайте проведем маленький эксперимент. Я прихватил с собой вот это. — Он достал из кармана пиджака браунинг сэра Эндрю Трэверса. — Но прежде мы… Маркуис жонглировал пистолетом, измеряя на глаз расстояние, потом медленно обошел комнату, обследуя каждое окно. У письменного стола он задержался, и двое остальных подошли к нему. Ящик стола был не заперт. Полковник выдвинул его, продемонстрировав аккуратные листы отпечатанной рукописи. На верху пачки лежали блокнот и чековая книжка банка «Уайтхолл». На верхнем листе блокнота мелким аккуратным почерком было написано несколько строчек: «Сара Сэмюэлс. Путни, Хейр-роуд, 36-д. Рекомендации: леди Эмма Марклтон, „Флауэрдин“, Кенсингтон, Шеффилд-Террас, 18, Западный округ, 8. (Поручить Пенни написать ей.)» — Новая горничная и ее рекомендации, — сказал полковник Маркуис. — Ничего важного. В качестве последней надежды попробуем нашу реконструкцию. Приковыляв к желтой вазе в дальнем углу, он снова стал жонглировать браунингом. — Я собираюсь, стоя здесь, выстрелить в том направлении, где стоял судья. Потом я брошу пистолет в вазу. Инспектор, вы будете изображать Уайта. Встаньте там, где стоял он, — примерно в середине комнаты. Когда услышите выстрел, резко повернитесь и скажите, можете ли вы меня видеть. Пейдж занял позицию. Он ожидал, что выстрел раздастся немедленно, но понял, что полковник тянет время с целью застигнуть его врасплох. Выстрел был таким громким, что казалось, будто комната закачалась, как каюта во время шторма. Невольно вздрогнув, Пейдж повернулся. Только что он смотрел на яркий луч света из лампы-дракона и теперь, уставясь в темный угол, не мог разглядеть ничего, но услышал слабый звук, как будто кто-то опустил зонтик в фарфоровую подставку. — Ну, вы можете меня видеть? — донесся голос из мрака. Глаза Пейджа постепенно привыкали к темноте. — Нет, сэр, — ответил он. — Сейчас я вижу только тень около вазы. Полковник Маркуис, хромая, двинулся вперед, вертя в руке пистолет. — Обратите внимание, инспектор, что пуля не вылетела в окно. Раздосадованный сержант Борден уже изучал свежий шрам, на который указывал полковник. На желтых обоях стены между южными окнами теперь было два пулевых отверстия. Пуля, выпущенная Маркуисом, попала в стену на расстоянии фута от левого окна.