Россия – не единственная страна, в истории которой ноябрь сыграл решающую роль. В 30 истории Германии XX столетия ноябрь вообще оказался главным месяцем. И ноябрь, возможно, самый неудачный месяц в немецкой истории XX столетия. Именно в мрачные ноябрьские дни в Германии происходили события, которые привели ее к полной катастрофе. Хотя поначалу это мало кто понимал. Именно то, что происходило в ноябре, определило судьбу страны. Каждые пять лет именно в ноябре происходили события, менявшие жизнь Германии. В ноябре 1918 года в Германии случилась революция. Империя рухнула. Кайзер бежал. Возникла республика. Через пять лет, в ноябре 1923 года, Адольф Гитлер в первый раз попытался взять власть, эта попытка вошла в историю как пивной путч. Еще через пять лет, в ноябре 1928 года, Гитлер впервые выступал в столице, в берлинском дворце спорта, перед огромной аудиторией. Проходят очередные пять лет, и в ноябре 1933 года, на выборах в рейхстаг почти вся страна – 93 % избирателей – проголосовала за гитлеровскую партию. Еще пять лет, и в ноябре 1938 года нацисты устроили «хрустальную ночь» – всегерманский еврейский погром. И мир понял – это преступное государство. Ноябрь – явно неудачный месяц для Германии. Эта череда трагических событий началась с того, что Германия отвергла и прокляла ноябрьскую революцию 1918 года. Но почему? Революция покончила с Первой мировой войной, которая истощила страну. Ведь немцы умирали не только на фронте, в боях, но и в тылу, от голода. Почему же они отвергли ноябрьскую революцию, которая принесла мир? Свое объяснение предложил известный немецкий публицист Себастиан Хафнер: «Начало Первой мировой войны, несмотря на все несчастья, которые за ним последовали, сохранилось в памяти хотя бы немногими днями незабываемого подъема и ощущения полноты жизни. А революция 1918 года, принесшая в конечном итоге мир и покой, оставила практически у всех немцев самые печальные воспоминания. Уже одно то, что война начиналась в прекрасные солнечные дни, а революция – в дождливые ноябрьские холода, послужило в глазах людей не в пользу последней». Немецкие мужчины вернулись домой, их жены обрели мужей, но радости не было: «Они видели горе, разруху, страх, а слышали лишь стрельбу по ночам, чьи-то вопли да ноябрьский дождь за окном». Наверное, всему виной дурная ноябрьская погода, рождающая депрессию. В Германии двадцатых-тридцатых годов двадцатого столетия, переполненной ожиданиями и неуверенностью, велика была потребность в пробуждении, потребность в вожде. Настроенная на патриотический, романтический и героический лад, Германия надеялась на обновление через фюрера милостью Божьей. Условия Версальского мира принято считать грабительскими и несправедливыми. Но ведь после победы над Францией в 1871 году правительство Отто Бисмарка преспокойно отрезало себе две французские провинции и наложило на французов не меньшую контрибуцию. А условия навязанного России брест-литовского мирного договора были еще более грабительскими. Но когда точно так же поступили с немцами, они возмутились и заговорили о том, что все их ненавидят. Поражение в Первой мировой войне и революционный грохот изрядно напугали немцев. Общество было потрясено. Эмоции масс перерастали в страх перед современностью. Этому способствовали поражение в мировой войне, «позор» Версаля, «безобразная» ноябрьская революция, «убогая Веймарская республика», инфляция и экономическая депрессия и не в последнюю очередь «вырождение» современного направления в искусстве. Все это усиливало страх и вело к политической радикализации мелкой буржуазии и среднего класса. Четырнадцать лет Веймарской республики не похожи ни на какую другую эпоху в истории немцев. В сфере культуры это было временем фантастического подъема. Но в тот момент немцы не могли этого оценить. Культурная и научная жизнь Германии между двумя 31 войнами была блистательным успехом. Это эпоха экспрессионизма и экзистенциализма, время Альберта Эйнштейна, Томаса Манна и Бертольта Брехта, додекафонической музыки, дирижерского искусства Отто Клемперера и театрального – Макса Райнхарда. Это было время авангарда, который протестовал против существующего порядка, против авторитетов, буржуазной морали и традиций. Авангард свободно экспериментировал, не обращая внимания на то, что до тех пор в искусстве и литературе считалось обязательным с точки зрения формы и содержания. Когда художника Пабло Пикассо спросили: «Что есть искусство?» – он ответил: «А что не есть искусство?» В Берлине возникла критическая масса таланта, необычная концентрация одаренных индивидуальностей, создававшая редкостную творческую атмосферу. Художники побуждали друг друга к работе, соревновались между собой и влияли один на другого. С высоты прошедших лет модернизм видится одним из самых творческих периодов европейской истории. Мастера модернизма стали классиками, вошли в европейскую традицию, против которой при жизни восставали. Двадцатые годы – это кинематограф, варьете, автомобильные гонки, джаз и танцевальная лихорадка. Началось повальное увлечение новыми танцами – чарльстон, джимми, фокстрот. В моде спорт, туризм, диета и забота о фигуре. Идеал красоты – спортивная фигура и холодные глаза. Темп новой жизни завораживал. Переменился весь духовный и общественный климат. Это была беспокойная, взвихренная, вибрирующая, необузданная и полная жизни эпоха. Рухнули прежние ценности и возникли новые. Молодежь с восторгом осваивала