религии. Если еврей переходил из иудаизма в христианство, он принимался в общество. Люди, среди которых оказался ефрейтор Гитлер, исходили из того, что религия не имеет значения, дьявольское начало сидит в любом еврее, даже ребенке, поэтому все они представляют опасность для Германии. Он гордо именовал себя художником. Действительно интересовался искусством. Получив увольнительную, в отличие от сослуживцев отправлялся не в бордель, а в музей. Судьба человечества пошла бы иным путем, если бы сто с лишним лет назад Адольфа Гитлера приняли в Венскую Академию изящных искусств. Он приехал поступать по классу живописи, но требования к абитуриентам были очень высоки. Директор академии сочувственно сказал Адольфу Гитлеру, что художника из него не получится. Он был, конечно, прав, но ей-богу, лучше бы он принял Гитлера. Одним плохим художником стало бы больше, зато миллионы людей остались бы живы. Его талант лежал в политической сфере. Не стоит недооценивать его дарований. За три года он превратился из никому не известного солдата в главную фигуру Мюнхена. Он не курил, не пил, стал вегетарианцем. Как такой человек мог увлечь за собой жизнерадостных баварцев? В те годы растерявшиеся после распада империи немцы были падки на правых агитаторов. Гитлер делал первые шаги как оратор, выступая перед небольшими группами запутавшихся и ожесточившихся людей, не смирившихся с переменами в их жизни и в жизни Германии. Никогда еще в истории Германии комбинация риторики и насилия не оказывалась столь впечатляюще эффективной. На митинге 29 июля 1921 года Гитлера уже назвали «наш фюрер». Отныне Гитлер в окружении телохранителей входил в зал, когда все уже собрались и озирались в нетерпении. Как только он завершал выступление, то сразу же выходил. Он не позволял начаться дискуссии и не отвечал на вопросы, чтобы не сбить психологический настрой. Поразительным образом Гитлер был вялым и апатичным человеком. Ему постоянно 36 приходилось преодолевать себя. Его тайной мечтой было ходить в кино или в оперетту, сидеть в кафе, поедая пирожные, и разглагольствовать об архитектуре. Он не любил работать, говорил, что «масштабно мыслящему человеку достаточно сосредоточиться и работать в день два часа». Но митинги, жадное внимание, с которым его слушали, аплодисменты стали фантастическим по силе допингом. А он был умелым тактиком. Постепенно завоевывал людей. Тщательно выстраивал свои речи. Зто не были импровизации. Начинал спокойным тоном, неспешно, словно нащупывая дорогу и проверяя, как далеко он может зайти. И только когда чувствовал поддержку аудитории, его голос и лексика менялись, он становился все более агрессивным. И доводил свою аудиторию до слез или экстаза. Известный оперный певец Пауль Девриен давал Гитлеру уроки сценической речи и ставил ему голос. Мюнхенский профессор истории Карл Александр фон Мюллер вспоминал первое сборище нацистов: «Они собрались на площади. Военные марши, флаги – лес ярко-красных знамен со свастикой на белом фоне, странная смесь милитаризма и революции, национализма и социализма… Ни в годы войны, ни во время революции я не видел такого горячечного возбуждения масс. И вдруг он появился. Невозможно описать лихорадку, внезапно охватившую аудиторию. Все вскочили на ноги, приветствуя его. Он прошел совсем близко от меня. Он совсем не похож на человека, которого я прежде видел. Суровое и бледное лицо, горящее внутренними страстями, холодный огонь, пылающий в глазах, которые словно ищут врага, чтобы его сокрушить. Толпа придает ему эту мистическую силу? Или же он излучает эту силу, которая передается толпе? Фанатичный, исторический романтизм вкупе с жестокой силой воли. Средний класс, пребывающий в депрессии и упадке, вознес его. Но он не один из них. Он появился откуда-то из глубокого мрака». Революции не проходят даром. Жизнь в послевоенной Германии никак не могла устроиться. Осенью 1923 года на фоне острейшего экономического кризиса все пошло вразнос. В Пруссии, Саксонии, Тюрингии вооруженный мятеж готовили коммунисты. А в Баварии тон задавали ярые националисты, в том числе нацисты во главе с Гитлером. Главой германского правительства стал здравомыслящий и дальновидный политик Густав Штреземан, в его кабинет вошли и социал-демократы. Но Бавария не признала новое правительство в Берлине. Баварцы считали себя бастионом борьбы против социалистов. 26 сентября 1923 года власти Баварии ввели у себя чрезвычайное положение. Выступая перед штурмовиками, Гитлер говорил: – Наша цель – национальная диктатура. Нужно идти на Берлин, где коммунисты рвутся к власти. Если Мюнхен не двинется в поход на Берлин, Берлин двинется на нас. Его однополчанин Александр Мориц-Фрай видел тогда Гитлера и навсегда запомнил, как выглядел фюрер: «Он был похож на хищника, который готовится к прыжку на свою жертву. Он ничего не замечал вокруг себя». 8 ноября 1923 года руководители Баварии провели в крупнейшей пивной Мюнхена «Бюргербройкеллер» митинг. Почему в пивной? Баварская традиция – соединять приятное с полезным. Пришли две тысячи человек, включая членов правительства Баварии. Неожиданно появился Гитлер с вооруженными штурмовиками. Вскарабкался на стул и подал сигнал солдату, стоявшему рядом. Тот выстрелил в потолок. Гитлер объявил: – Национальная революция началась! Зал окружен. Никто не выйдет отсюда без моего разрешения. Гитлер вывел руководителей Баварии в отдельную комнату и предложил им поделить власть в Баварии и во всей стране.