Пойманные капканом созвездий, В поисках предназначения, Мы ожидаем от неба известий, Выхода из заточения. Ждем, повторяя слова и числа, В лицах читая знаки, – Поколение, не знавшее смысла, Запертое в саркофаге… Дарина дернула меня за рукав. Спросила: – Это хорошие стихи? Я замялся. – Не знаю. Неумелые! – Но в них что-то есть? – Что-то есть, – согласился я. – Ты же читала книжки. – Лишнее забываю, – отмахнулась она. – А со стихами очень трудно. Не всегда сразу понятно, что лишнее, а что нужное. – Как в жизни, – ответил я. – Как в жизни, – согласилась Дарина. Мне показалось, что даже сквозь зеркальные очки взгляд ее был тревожным. – Максим… Я глазами спросил: «Что?» – У нас всё в порядке? – Сейчас подумаю, – ответил я и глотнул пива. Оно было совсем как настоящее. – Восемь лет назад Землю завоевали Инсеки. Но это не очень важно, потому что мы и так были завоеваны – собственными прародителями. Луну раздробили на кусочки, молодежь собирает эмоциональные плевочки для Продавцов, больных детей отдают на Изменение и отправляют воевать за Инсеков… – Я не про жизнь! – Дарина даже топнула ногой. – Я про нас! Про тебя! Не знаю, что меня так переклинило. Я ведь вел сюда Дарину, чтобы ее развеселить. Чтобы как-то протянуть эту ночь, дождаться утра и пойти к Продавцу. Не для выяснения отношений! Сама эта тусовка, которых я не особый-то и любитель? Свет, звук, стихи? Тот гормональный фон, что создают в замкнутом пространстве три десятка молодых парней и девчонок, в большинстве уже разбившихся на пары? Легкий запах травы в воздухе? – Про меня? – спросил я. – Какое это имеет значение? Я призванный. Я себе не принадлежу. Я – часть Гнезда. – Я сняла Призыв! – выкрикнула Дарина. – Ты же знаешь, что Призыв нельзя снять до конца, – тихо ответил я. Она услышала. Замерла. – Что там, в комплекте? – поинтересовался я. – Ногти быстрее растут? Бесплодие? Что еще? Дарина молчала. – А как у Миланы? – спросил я, понимая, что это удар на добивание. – У нее такие же последствия Призыва? Ладно со мной, а ее ты почему не предупредила? – Нас бы всех убили, – прошептала Дарина. – И ее тоже. – И все равно она должна была знать! – выкрикнул я. – И я должен был знать, на что иду! Дарина развернулась и бросилась через комнату вглубь помещения. Я постоял мгновение, потом пошел к стойке бара. Там как раз никого не было, кроме парня-бармена. Ну а что? Другим помогает, может, и мне сгодится. – Сделай что-нибудь покрепче, – попросил я. Бармен глянул на меня, потом стал смешивать в высоком стакане напитки из разных бутылок. Спросил: – Поругался? – Ага, – ответил я. – Не поможет, – сообщил бармен. – Сам решу. Бармен усмехнулся, доливая стакан колой. – Мне-то что? Несчастная любовь – это двадцать процентов моего дохода. – А остальное – счастливая? – спросил я, глядя, как падают в стакан кубики льда. – Если бы. Счастливые не пьют. Остальное – несбывшиеся амбиции, поиски смысла жизни и прочие печали. Я молча расплатился, потянул через соломинку коктейль. Сладко и крепко. Достаточно сладко, чтобы не было понятно, насколько крепко. – А что, кто-то еще ищет в жизни смысл? – спросил я. – О, да! Но это проходит с возрастом. Кивнув, я вернулся в комнату с молодыми поэтами, там читал стихи мужчина, который пытался знакомиться с Дариной. До меня донеслись лишь отдельные фразы – про ночь, полную страсти и огня, про день, полный раскаянья и сожалений. Извиняясь на каждом шаге, я протолкался мимо поэта, вышел в короткий коридор. Мне уже было не по себе. Зачем, ну зачем я сорвался? Налево я увидел две двери туалетных комнат, направо – выход на широкий балкон или, скорее, маленькую террасу. Терраса нависала над захламленным и грязным двором-колодцем совершенно питерского вида. Дом, такой красивый с фасадов, здесь был совершенно непригляден: облупившиеся некрашеные стены, небрежно запененные проемы окон, какие-то кондиционеры и вентиляционные короба промышленного вида. Судя по пепельницам, терраса использовалась курильщиками, но сейчас там стояла лишь Дарина. Она прислонилась к перилам и смотрела вверх. Над колодцем плыло лунное кольцо, сейчас белесо-серое, словно пригашенное. Я встал рядом. Глотнул из стакана. Спросил: – Смотришь на кольцо? – Нет, – ответила Дарина как ни в чем не бывало. – На Росс сто двадцать восемь. Это красный карлик в созвездии Девы. Знаешь астрономию? – Созвездия немножко знаю, – сказал я. – Дева… и где она? – Вот там, – Дарина подняла руку. – Крошечная красная точка. Примерно посередине между Спикой и Регулом. Тусклая. Там есть планета, называется Саельм. Холодная. – Там воюют? – спросил я. – Нет. Она малоинтересна как колония, своей разумной жизни не имеет. Там тренировочный лагерь и перевалочный пункт. Это одна из ближайших к Земле баз Инсеков. Была отбита у Прежних в начале двухтысячных. На Земле даже зарегистрировали радиошум от… не важно. Нас часто отправляют туда, а потом – дальше, по всем секторам, где идут бои. – А… – сказал я, глядя на мерцающую красную точку. – Люди не видят эту звезду невооруженным глазом, – сказала Дарина. – Да еще и с такой засветкой, как в Москве. Она помолчала. – Это тоже следствие Изменения, которое вызвал в тебе Призыв. – Что еще? – спросил я. – Ты стал сильнее и быстрее, процентов на десять по сравнению с прежней формой. Может быть, это не очень заметно, но есть. И у тебя не только ногти лучше растут. Переломы тоже станут срастаться быстрее в два-три раза. Ты можешь задержать дыхание на несколько минут. Несколько ядовитых веществ для тебя менее вредны, радиация не так опасна. Похоже на очень слабую форму изменений жницы. – Ну, это даже неплохо, – решил я. – Но ты стал бесплоден, – добавила Дарина. – Это правда, и это плохо. С Миланой иначе, на женскую фертильность Призыв так не влияет. Скорее… – она помедлила, – есть даже некоторый плюс. Она никогда не родит ребенка с генетической патологией, даже с малейшей. – Очень хорошо, – обрадовался я. – Правда! – Я не знала о последствиях, – сказала Дарина. – Честно. Это в глубине базы знаний хранителя, я слишком поздно получила доступ. А когда поняла… было уже поздно.