— Да. И вы напомнили мне, что я еще должен отыграться. Посмотрим, милейший, так ли вы искусно владеете рапирой, как стаканчиком с костями! — Вы прекрасно видите, что при мне нет шпаги, — сказал англичанин. — Или вам угодно щегольнуть своей храбростью перед безоружным человеком? — Надеюсь, дома у вас есть шпага, — возразил д'Артаньян. — Так или иначе, у меня есть две, и, если хотите, я проиграю вам одну из них. — Это лишнее, — сказал англичанин, — у меня имеется достаточное количество такого рода вещичек. — Прекрасно, достопочтенный кавалер! — ответил д'Артаньян. — Выберите же самую длинную и покажите мне ее сегодня вечером. — Где вам будет угодно взглянуть на нее? — За Люксембургским дворцом. Это прекрасное место для такого рода прогулок. — Хорошо, я там буду. — Когда? — В шесть часов. — Кстати, у вас, вероятно, найдутся один или два друга? — У меня их трое, и все они сочтут за честь составить мне партию. — Трое? Чудесно! Какое совпадение! — сказал д'Артаньян. — Ровно столько же и у меня. — Теперь скажите мне, кто вы? — спросил англичанин. — Я д'Артаньян, гасконский дворянин, гвардеец роты господина Дезэссара. А вы? — Я лорд Винтер, барон Шеффилд. — Отлично! Я — ваш покорный слуга, господин барон, — сказал д'Артаньян, — хотя у вас очень трудное имя. Затем, пришпорив лошадь, он пустил ее галопом и поскакал обратно в Париж. Как всегда в таких случаях, д'Артаньян заехал прямо к Атосу. Атос лежал на длинной кушетке и — если воспользоваться его собственным выражением — ожидал, чтобы к нему пришла его экипировка. Д'Артаньян рассказал ему обо всем случившемся, умолчав лишь о письме к де Варду. Атос пришел в восторг, особенно когда узнал, что драться ему предстоит с англичанином. Мы уже упоминали, что он постоянно мечтал об этом. Друзья сейчас же послали слуг за Портосом и Арамисом и посвятили их в то, что случилось. Портос вынул шпагу из ножен и начал наносить удары стене, время от времени отскакивая и делая плие, как танцор. Арамис, все еще трудившийся над своей поэмой, заперся в кабинете Атоса и попросил не беспокоить его до часа дуэли. Атос знаком потребовал у Гримо бутылку. Что же касается д'Артаньяна, то он обдумывал про себя один небольшой план, осуществление которого мы увидим в дальнейшем и который, видимо, обещал ему какое-то приятное приключение, если судить по улыбке, мелькавшей на его губах и освещавшей его задумчивое лицо. ЧАСТЬ ВТОРАЯ I АНГЛИЧАНЕ И ФРАНЦУЗЫ В назначенное время друзья вместе с четырьмя слугами явились на огороженный пустырь за Люксембургским дворцом, где паслись козы. Атос дал пастуху какую-то мелочь, и тот ушел. Слугам было поручено стать на страже. Вскоре к тому же пустырю приблизилась молчаливая группа людей, вошла внутрь и присоединилась к мушкетерам; затем, по английскому обычаю, состоялись взаимные представления. Англичане, люди самого высокого происхождения, не только удивились, но и встревожились, услышав странные имена своих противников. — Это ничего не говорит нам, — сказал лорд Винтер, когда трое друзей назвали себя. — Мы все-таки не знаем, кто вы, и не станем драться с людьми, носящими подобные имена. Это имена каких-то пастухов. — Как вы, наверное, и сами догадываетесь, милорд, это вымышленные имена, — сказал Атос. — А это внушает нам еще большее желание узнать настоящие, — ответил англичанин. — Однако вы играли с нами, не зная наших имен, — заметил Атос, — и даже выиграли у нас двух лошадей. — Вы правы, но тогда мы рисковали только деньгами, на этот раз мы рискуем жизнью: играть можно со всяким, драться — только с равным. — Это справедливо, — сказал Атос, и, отозвав в сторону того из четырех англичан, с которым ему предстояло драться, он шепотом назвал ему свое имя. Портос и Арамис сделали то же. — Удовлетворены ли вы, — спросил Атос своего противника, — и считаете ли вы меня достаточно знатным, чтобы оказать мне честь скрестить со мной шпагу? — Да, сударь, — с поклоном ответил англичанин. — Хорошо! А теперь я скажу вам одну вещь, — холодно продолжал Атос. — Какую? — удивился англичанин. — Лучше было вам не требовать у меня, чтобы я открыл свое имя. — Почему же? — Потому что меня считают умершим, потому что у меня есть причина желать, чтобы никто не знал о том, что я жив, и потому что теперь я вынужден буду убить вас, чтобы моя тайна не разнеслась по свету. Англичанин взглянул на Атоса, думая, что тот шутит, но Атос и не думал шутить. — Вы готовы, господа? — спросил Атос, обращаясь одновременно и к товарищам и к противникам. — Да, — разом ответили англичане и французы. — В таком случае, начнем! И в тот же миг восемь шпаг блеснули в лучах заходящего солнца: поединок начался с ожесточением, вполне естественным для людей, являвшихся вдвойне врагами. Атос дрался с таким спокойствием и с такой методичностью, словно он был в фехтовальном зале. Портос, которого приключение в Шантильи, видимо, излечило от излишней самоуверенности, разыгрывал свою партию весьма хитро и осторожно. Арамис, которому надо было закончить третью песнь своей поэмы, торопился, как человек, у которого очень мало времени. Атос первый убил своего противника; он нанес ему лишь один удар, но, как он и предупреждал, этот удар оказался смертельным: шпага пронзила сердце. После него Портос уложил на траву своего врага: он проколол ему бедро. Не пытаясь сопротивляться больше, англичанин отдал ему шпагу, и Портос на руках отнес его в карету. Арамис так сильно теснил своего противника, что в конце концов, отступив шагов на пятьдесят, тот побежал со всех ног и скрылся под улюлюканье лакеев. Что касается д'Артаньяна, то он искусно и просто вел оборонительную игру; затем, утомив своего противника, он мощным ударом выбил у него из рук шпагу. Видя себя обезоруженным, барон отступил на несколько шагов, но поскользнулся и упал навзничь. Д'Артаньян одним прыжком очутился возле него и приставил шпагу к его горлу. — Я мог бы убить вас, сударь, — сказал он англичанину, — вы у меня в руках, но я дарю вам жизнь ради вашей сестры. Д'Артаньян был в полном восторге: он осуществил задуманный заранее план, мысль о котором несколько часов назад вызывала на его лице столь радостные улыбки. Восхищенный тем, что имеет дело с таким покладистым человеком, англичанин сжал д'Артаньяна в объятиях, наговорил тысячу любезностей трем мушкетерам, и, так как противник Портоса был уже перенесен в экипаж, а противник Арамиса обратился в бегство, все занялись убитым. Надеясь, что рана может оказаться не смертельной, Портос и Арамис начали его раздевать; в это время у него выпал из-за пояса туго набитый кошелек. Д'Артаньян поднял его и протянул лорду Винтеру. — А что я стану с ним делать, черт возьми? — спросил англичанин. — Вернете его семейству убитого, — отвечал д'Артаньян.