— Не смейтесь, друг мой, — вскричал д'Артаньян, — во имя самого бога, не смейтесь, потому что, даю вам честное слово, тут не до смеха! Он произнес эти слова таким серьезным тоном и с таким неподдельным ужасом, что смех Атоса оборвался. — Вы так бледны, друг мой… — сказал он, схватив его за руки. — Уж не ранены ли вы? — Нет, но со мной только что случилось ужасное происшествие. Вы один, Атос? — Черт возьми, да кому же у меня быть в эту пору! — Это хорошо. И д'Артаньян поспешно прошел в спальню Атоса. — Ну, рассказывайте! — сказал последний, затворяя за собой дверь и запирая ее на задвижку, чтобы никто не мог помешать им. — Уж не умер ли король? Не убили ли вы кардинала? На вас лица нет! Рассказывайте же скорее, я положительно умираю от беспокойства. — Атос, — сказал д'Артаньян, сбросив с себя женское платье и оказавшись в одной рубашке, — приготовьтесь выслушать невероятную, неслыханную историю. — Сначала наденьте этот халат, — предложил мушкетер. Д'Артаньян надел халат, причем не сразу попал в рукава — до такой степени он был еще взволнован. — Итак? — спросил Атос. — Итак… — ответил д'Артаньян, нагибаясь к уху Атоса и понижая голос, — итак, миледи заклеймена на плече цветком лилии. — Ах! — вскричал мушкетер, словно в сердце ему попала пуля. — Послушайте, — сказал д'Артаньян, — вы уверены, что та женщина действительно умерла? — Та женщина? — переспросил Атос таким глухим голосом, что д'Артаньян едва расслышал его. — Да, та, о которой вы мне однажды рассказали в Амьене. Атос со стоном опустил голову на руки. — Этой лет двадцать шесть — двадцать семь, — продолжал д'Артаньян. — У нее белокурые волосы? — спросил Атос. — Да. — Светлые, до странности светлые голубые глаза с черными бровями и черными ресницами? — Да. — Высокого роста, хорошо сложена? С левой стороны у нее недостает одного зуба рядом с глазным? — Да. — Цветок лилии небольшой, рыжеватого оттенка и как бы полустертый с помощью разных притираний? — Да. — Но ведь вы говорили, что она англичанка? — Все называют ее миледи, но очень возможно, что она француженка. Ведь лорд Винтер — это всего лишь брат ее мужа. — Д'Артаньян, я хочу ее видеть! — Берегитесь, Атос, берегитесь: вы пытались убить ее! Это такая женщина, которая способна отплатить вам тем же и не промахнуться. — Она не посмеет что-либо рассказать — это выдало бы ее. — Она способна на все! Приходилось вам когда-нибудь видеть ее разъяренной? — Нет. — Это тигрица, пантера! Ах, милый Атос, я очень боюсь, что навлек опасность ужасной мести на нас обоих… И д'Артаньян рассказал все: о безумном гневе миледи и ее угрозах убить его. — Вы правы, и, клянусь душой, я не дал бы сейчас за свою жизнь и гроша, — сказал Атос. — К счастью, послезавтра мы покидаем Париж; по всей вероятности, нас пошлют к Ларошели, а когда мы уедем… — Она последует за вами на край света, Атос, если только узнает вас. Пусть уж ее гнев падет на меня одного. — Ах, друг мой, а что за важность, если она и убьет меня! — сказал Атос, — Уж не думаете ли вы, что я дорожу жизнью? — Во всем этом скрывается какая-то ужасная тайна… Знаете, Атос, эта женщина — шпион кардинала, я убежден в этом. — В таком случае, берегитесь. Если кардинал не проникся к вам восхищением за лондонскую историю, то он возненавидел вас за нее. Однако ему не в чем обвинить вас открыто, а так как ненависть непременно должна найти исход, особенно если это ненависть кардинала, то берегитесь! Когда вы выходите из дому, не выходите один; когда вы едете, будьте осторожны — словом, не доверяйте никому, даже собственной тени. — К счастью, — сказал д'Артаньян, — нам надо только дотянуть до послезавтрашнего вечера, так как в армии, надеюсь, нам не придется опасаться никого, кроме вражеских солдат. — А пока что, — заявил Атос, — я отказываюсь от своих затворнических намерений и буду повсюду сопровождать вас. Вам надо вернуться на улицу Могильщиков, я иду с вами. — Но, как это ни близко отсюда, — возразил д'Артаньян, — я не могу идти туда в таком виде. — Это правда, — согласился Атос и позвонил в колокольчик. Вошел Гримо. Атос знаком приказал ему пойти к д'Артаньяну и принести оттуда платье. Гримо также знаком ответил, что превосходно все понял, и ушел. — Так-то, милый друг! — сказал Атос. — Однако же вся эта история отнюдь не помогает нам в деле экипировки, ибо, если не ошибаюсь, все ваши пожитки остались у миледи, которая вряд ли позаботится о том, чтобы вернуть их. К счастью, у вас есть сапфир. — Сапфир принадлежит вам, милый Атос! Ведь вы сами сказали, что это фамильное кольцо. — Да, мой отец купил его за две тысячи экю — так он говорил мне когда-то. Оно составляло часть свадебных подарков, которые он сделал моей матери, и оно просто великолепно! Мать подарила его мне, а я, безумец, вместо того чтобы хранить это кольцо как святыню, в свою очередь подарил его этой презренной женщине… — В таком случае, дорогой мой, возьмите себе это кольцо: я понимаю, как вы должны дорожить им. — Чтобы я взял это кольцо после того, как оно побывало в преступных руках! Никогда! Это кольцо осквернено, д'Артаньян. — Если так, продайте его. — Продать сапфир, полученный мною от матери! Признаюсь, я счел бы это святотатством. — Тогда заложите его, и вы, бесспорно, получите около тысячи экю. Этой суммы с избытком хватит на ваши надобности, а потом из первых же полученных денег вы выкупите его, и оно вернется к вам очищенным от прежних пятен, потому что пройдет через руки ростовщиков. Атос улыбнулся. — Вы чудесный товарищ, милый д'Артаньян, — сказал он. — Своей неизменной веселостью вы поднимаете дух у тех несчастных, которые впали в уныние. Идет! Давайте заложим это кольцо, но с одним условием. — С каким? — Пятьсот экю берете вы, пятьсот — я. — Что вы, Атос! Мне не нужно и четверти этой суммы — я ведь в гвардии. Продав седло, я выручу как раз столько, сколько требуется. Что мне надо? Лошадь для Планше, вот и все. Вы забываете к тому же, что и у меня есть кольцо. — Которым вы, видимо, дорожите еще больше, чем я своим; по крайней мере, так мне показалось. — Да, потому что в случае крайней необходимости оно может не только вывести нас из затруднительного положения, но и спасти от серьезной опасности. Это не только драгоценный алмаз — это волшебный талисман. — Я не понимаю, о чем вы говорите, но верю вам. Итак, вернемся к моему кольцу или, вернее, к вашему. Вы возьмете половину той суммы, которую нам за него дадут, или я брошу его в Сену. А у меня нет уверенности в том, что какая-нибудь рыба будет настолько любезна, что принесет его нам, как принесла Поликрату.[32] — Ну хорошо, согласен! — сказал д'Артаньян. В эту минуту вернулся Гримо и с ним Планше; беспокоясь за своего господина и любопытствуя узнать, что с ним произошло, последний воспользовался случаем и принес одежду сам. Д'Артаньян оделся. Атос сделал то же. Затем, когда оба друга были готовы, Атос знаком показал Гримо, что прицеливается. Гримо тотчас же снял со стены мушкет и приготовился сопровождать своего господина. Они благополучно добрались до улицы Могильщиков. В дверях стоял Бонасье. Он насмешливо взглянул на д'Артаньяна. — Поторапливайтесь, любезный жилец, — сказал он, — вас ждет красивая девушка, а женщины, как вам известно, не любят, чтобы их заставляли ждать. — Это Кэтти! — вскричал д'Артаньян и бросился наверх. И действительно, на площадке перед своей комнатой он увидел Кэтти: бедная девушка стояла, прислонясь к двери, и вся дрожала.