— Подождите! Вы что-то путаете! — истерично засмеялась я, — Джеймс сын моего мужа и моей сводной сестры Джанет. — Я знаю, я уже все выяснил. Джанет встречалась с ними обоими. И забеременела она от моего брата. Ваш муж либо не знает об этом, либо хранит это в тайне. — Если мой муж не отец Джеймса, то как он узнал о Линдси? Это не логично. Он встречался с ними обеими в разные периоды времени. И они оба родили от него. — Тогда остается вариант, что ваш муж знал, что не является отцом Джеймса. Выяснил, кто он, с кем мог встречаться, есть ли у него дети и вышел на Линдси. Возможно, он был с ней знаком ранее. Почему-то внутренний голос подсказал, что все так и было. Такой Тони больше похожи на Тони настоящего, чем семяизвергающий направо, налево самец. — Мы можем сдать тест на ДНК и проверить. То, что мой биоматериал идеально подошел уже может указывать на наше родство. — Да, я думаю, надо сдать тест. Джеймс сейчас здесь, на процедурах. Мы можем сделать это сегодня. — Я хотел бы познакомиться с племянником. — Конечно! Вы его донор. Пойдемте, мистер Норман. Четырехлетний малыш уже знал такое слово, как донор. Мой сын понимал, что он нужен нам, чтобы поправить его здоровье. И когда я представила мужчину, Джеймс очень обрадовался. У них сразу же завязались дружеские отношения. И даже внешне они были похожи. Не видя в нем ничего от Тони, я полагала, что Джеймс похож на Джанет. Но теперь было понятно, кто же на самом деле его отец. — Он очень похож на моего брата в детстве, — мистер Норман словно прочитал мои мысли. — Можно, я сфотографируюсь с ним и отправлю родителям. — Конечно, давайте, я вас сфотографирую, — я взяла его телефон и щелкнула пару раз. Я оставила их вдвоем в саду клиники, чтоб они могли сами пообщаться и познакомится поближе. Сама же села на скамейку и наблюдала за ними издалека. «Жду в домике в восемь» — отправила сообщение Тони. Предстоял серьезный разговор, и лучше было провести его в тихом месте, не отвлекаясь на близнецов. «Лечу» — был ответ. Доктор Бишоп сообщил, что операцию можно будет провести уже через месяц. И мне необходимо сообщить об этом Тони, так как он должен подписать все необходимые документы. — Позволите, если я и завтра встречусь с Джеймсом? — Разумеется. Завтра у нас нет лечения. Приезжайте к нам на ужин в поместье Кроу в Хейли. Познакомьтесь со всей нашей семьей, — предложила я. — Непременно! Я протянула ему ладонь чтобы попрощаться. Но он не просто пожал, а поцеловал внешнюю ее сторону, чем вызвал у меня смущение. Тони не позволял своим друзьям даже дотрагиваться до меня. Единственный, кому когда-то удалось поцеловать мою руку, так это был Сэм. Я живу в Хейли вдали от светских тусовок и вообще от других людей. Все мое общение это родители, дети, Мария, Софи, конюх, ветеринар врачи клиники и мой муж, мой мир, мое все. И мне кажется, что Тони на’ руку держать меня вдали ото всех. Я не жалуюсь. Я этого сама хочу. Но появление нового человека, немного сбивает с толку. **** — Ты уже готова, моя тигрица! — Тони стрях дождевик от капель дождя и повесил его на крючок. Я сижу за столом и пью приготовленный травяной напиток. Самое то в такую дождливую и прохладную погоду. — Скажи, Тони, когда ты узнал, что Джеймс не твой сын? — решила сразу задать вопрос в лоб. Он замер, уставившись на крючок. Видимо, проверял, не послышалось ли ему. — Появился донор и он брат биологического отца Джеймса. — Правда? — развернулся и смотрит на меня. — Правда! И я тоже хочу знать правду! Тони глубоко вздохнул, отодвинул стул и сел напротив. — Это замечательная новость, малыш! Сын Линдси не подходит для донора, у него какая-то врожденная патология. Ничего страшного, но для донорства противопоказана. — Да, очень замечательная новость! Если ты подпишешь все документы, то операцию проведут через месяц. — Разумеется, я подпишу все, что необходимо! — пересаживается ко мне поближе и тянется, чтобы обнять. — Не трогай меня! — отталкиваю его и вскакиваю со стула, — Ты так и не ответил на мой вопрос! — Любимая! Я не обманывал тебя, просто ждал подходящего момента, чтобы все рассказать. Пойми, это тема, которую я не хотел никогда затрагивать, мне тяжело было говорить с кем-либо об этом. Я не хотел взваливать эту тяжесть и на тебя. То, что я переживал в те дни, когда потерял тебя, когда не хотел жить на этом свете, та пустота, что образовалась во мне… Я не смогу без всего этого объяснить тебе свой поступок. Мне надо вернуться в то время, когда не стало тебя, но появился Джеймс. Он стал словно моим искуплением. Я хотел дать этому ребенку все, что не дал тебе. Но ведь все не получится. Невозможно сравнить любовь к женщине с любовью к ребенку, даже к родному. Я сделал тест сразу же, как он родился, только для того, чтобы удостовериться, что с Джанет не было никакого прокола и с Линдси не было. Просто так получилась, что они встречались в разные время с одними и теми же мужчинами, со мной и отцом Джеймса. Ева, — он берет меня и за руку и притягивает к себе, затем обхватывает за пояс, прижимая голову к моему животу, — пойми, я умирал от горя по тебе, а родители по мне. Джеймс стал лучиком света в нашем темном царстве скорби. Я не хотел никому говорить правду, чтобы в один день эта правда не вылезла наружу. Чтобы Джеймс никогда об этом не узнал. Не хотел взваливать на тебя эту ношу. Ты меня понимаешь? — он поднял взгляд на меня. — Понимаю Тони, — глажу его волосы, — Но ты взял меня в жены, чтобы делить со мной свою ношу. — Нет, Ева, с тобой я делю только постель. Больше я ничего не делю. Ты всецело принадлежишь мне, а я тебе. Дети наше общее и неделимое богатство. Все твое и мое имущество принадлежит тебе и нашим детям. Мне нечего делить. Все что у меня есть, все твое! Но проблемы и заботы - это только моя головная боль. Твоя задача - быть рядом со мной, с детьми и делать нас счастливыми. — Тони, я прошу тебя, никогда ничего от меня не скрывай! — Клянусь! Больше нет никаких тайн! Я чист перед тобой как белый лист бумаги, — улыбается хитро,— Иди ко мне, — сажает на колени,— где моя любимая родинка, — шустро расстегивает пуговицы на блузке. — Тони, не надо! Не сегодня! Поехали домой! — Не понял?! — У меня месячные. Пришли первый раз за все эти месяцы, наверно, потому что совсем перестала кормить малышей грудью. Надо начать пить таблетки. Еще одну тройню я просто не вынесу. Хочу встать, но он не дает мне это сделать. Поднимает на руки и несет на наше любимое ложе -шкуру медведя. — Я уже настроился на сегодняшний романтический вечер. — Ты всегда настроен! — Это только с тобой! Ты знаешь. — У меня тоже есть, то что происходит только с тобой. — И что же?— он избавляет меня от блузки. — Когда ты до меня дотрагиваешься, я вся таю, как мороженое на солнцепеке, а с другими становлюсь деревянной. — Ничего не понял, — занят своим делом избавления меня от остальной одежды кроме трусов. — Ну, сегодня этот донор поцеловал мою руку и мне совсем не было приятно. Тони замер. На шее распухли вены, а глаза резко покраснели. Мне конечно не надо было об этом ему говорить. Но мы же договорились, что между нами не будет никаких секретов. А это прям как секрет. — А нахрена ты ему руку дала? — вопрос века. — Тони, ради приличия! Я не в лесу живу! Знаю, что люди подают друг другу руки, когда здороваются, или договаривался, или прощаются. Но я не ожидала, что он поцелует. Растерялась, говорю же, стала деревянной. Потом пошла и помыла руки, не переживай! — Не переживай?! Мне что, на северный полюс тебя отвезти, чтобы не переживать? — А, значит, ты меня прячешь ото всех? — А что, тебе не нравится в Хейли? — Ладно, Тони! Давай забудем об этом! — я уже триста раз пожалела что сказала, — Хочешь, я сделаю, то что ты хочешь? — хитро улыбаюсь ему, в попытке переключить его. — После всего услышанного, ты только этим и должна будешь заниматься сегодня! Но я не знаю, как-то настрой уже пропал. — Брось, Тони! — сама валю его на шкуру и взбираюсь на него, — Сейчас мы вернем его, твой настрой, — целую в губы, а пальцы живо расстегивают его рубашку, — Ты знаешь, я твоя и мне никто не нужен, — целую ключицу. — Подумаешь, руку поцеловал. Линдси твои яйца гладила, а ты ее зад, я же молчу — целью грудь и спускаюсь вниз — Это я, а это ты! — хватает за плечи и возвращает меня вверх, — Больше никаких поцелуев, рукопожатий и разговоров с посторонними, я сам теперь буду с ним общаться. Поняла! — Поняла! — Можешь продолжать! Настрой возвращается! — Это хорошо, что возвращается. Сейчас станет, вообще, превосходно-потрясающим! — Да, уж постарайся, малышка! Сделай так, чтоб папочка все забыл. Особенно поцелуй в руку. **** Тони лежал с таким видом, словно забыл все. Даже имя свое. Теперь, я знаю способ, как стирать его память. — Тони! — Ммм — наконец-то отреагировал он на свое имя. — Ты не будешь злится, если я скажу, что пригласила мистера Нормана, то есть донора, завтра на ужин? — наконец-то я задала свой вопрос, который уже минут десять меня мучает, пока Тони находится в прострации.