– Конечно, он и есть выдумка, – ответила Гунилла и расхохоталась; на её щеках появились ямочки. – Ну, а если он не выдумка? – хитро спросил Малыш. – Но ведь он в самом деле выдумка! – вмешался в разговор Кристер. – А вот и нет! – закричал Малыш. И не успел он обдумать, стоит ли попытаться разрешить этот спор словами, а не кулаками или лучше сразу стукнуть Кристера, как вдруг из шкафа раздалось громко и отчётливо: – Ку-ка-ре-ку! – Что это такое? – воскликнула Гунилла, и её красный, как вишня, ротик широко раскрылся от удивления. – Ку-ка-ре-ку! – послышалось снова из шкафа, точь-в-точь как кричат настоящие петухи. – У тебя что, петух живёт в гардеробе? – удивился Кристер. Ёффа заворчал и покосился на шкаф. Малыш расхохотался. Он так смеялся, что не мог говорить. – Ку-ка-ре-ку! – раздалось в третий раз. – Я сейчас открою шкаф и погляжу, что там, – сказала Гунилла и отворила дверцу. Кристер подскочил к ней и тоже заглянул в шкаф. Вначале они ничего не заметили, кроме висящей одежды, но потом с верхней полки раздалось хихиканье. Кристер и Гунилла посмотрели наверх и увидели на полке маленького толстого человечка. Удобно примостившись, он лежал, подперев рукой голову, и покачивал правой ножкой. Его весёлые голубые глаза сияли. Кристер и Гунилла молча смотрели на человечка, не в силах вымолвить ни слова, и лишь Ёффа продолжал тихонько рычать. Когда к Гунилле вернулся дар речи, она проговорила: – Это кто такой? – Всего лишь маленькая выдумка, – ответил странный человечек и стал ещё энергичнее болтать ножкой. – Маленькая фантазия, которая лежит себе да отдыхает. Короче говоря, выдумка! – Это… это… – проговорил Кристер, запинаясь. – …маленькая выдумка, которая лежит себе и кричит по-петушиному, – сказал человечек. – Это Карлсон, который живёт на крыше! – прошептала Гунилла. – Конечно, а кто же ещё! Уж не думаешь ли ты, что старая фру Густавсон, которой девяносто два года, незаметно пробралась сюда и разлеглась на полке? Малыш просто зашёлся от смеха – уж очень глупо выглядели растерянные Кристер и Гунилла. – Они, наверное, онемели, – едва выговорил Малыш. Одним прыжком Карлсон соскочил с полки. Он подошёл к Гунилле и ущипнул её за щёку: – А это что за маленькая выдумка? – Мы… – пробормотал Кристер. – Ну, а тебя, наверно, зовут Август? – спросил Карлсон у Кристера. – Меня зовут вовсе не Август, – ответил Кристер. – Хорошо. Продолжим!.. – сказал Карлсон. – Их зовут Гунилла и Кристер, – объяснил Малыш. – Да, просто трудно поверить, до чего иногда не везёт людям. Но теперь уж ничего не попишешь. А кроме того, не могут же всех звать Карлсонами!.. Карлсон огляделся, словно что-то ища, и поспешно объяснил: – А теперь я был бы не прочь немного поразвлечься. Может, пошвыряем стулья из окна? Или затеем ещё какую-нибудь игру в этом роде? Малыш не считал, что это будет очень весёлая игра. К тому же он твёрдо знал, что мама и папа не одобрят такой забавы. – Ну, я вижу, вы трусы. Если вы будете такими нерешительными, у нас ничего не выйдет. Раз вам не нравится моё предложение, придумайте что-нибудь другое, а то я с вами не буду водиться. Я должен чем-нибудь позабавиться, – сказал Карлсон и обиженно надул губы. – Погоди, мы сейчас что-нибудь придумаем! – умоляюще прошептал Малыш. Но Карлсон, видимо, решил обидеться всерьёз. – Вот возьму и улечу сейчас отсюда… – проворчал он. Все трое понимали, какая это будет беда, если Карлсон улетит, и хором принялись уговаривать его остаться. Карлсон с минуту сидел молча, продолжая дуться. – Это, конечно, не наверняка, но я, пожалуй, смог бы остаться, если вот она, – и Карлсон показал своим пухлым пальчиком на Гуниллу, – погладит меня по голове и скажет: «Мой милый Карлсон». Гунилла с радостью погладила его и ласково попросила: – Миленький Карлсон, останься! Мы обязательно что-нибудь придумаем. – Ну ладно, – сказал Карлсон, – я, пожалуй, останусь. У детей вырвался вздох облегчения. Мама и папа Малыша обычно гуляли по вечерам. Вот и теперь мама крикнула из прихожей: – Малыш! Кристер и Гунилла могут остаться у тебя до восьми часов, потом ты быстро ляжешь в постель. А когда мы вернёмся, я зайду к тебе пожелать «спокойной ночи». И дети услышали, как хлопнула входная дверь. – А почему она не сказала, до какого часа я могу здесь остаться? – спросил Карлсон и выпятил нижнюю губу. – Если все ко мне так несправедливы, то я с вами не буду водиться. – Ты можешь остаться здесь до скольких хочешь, – ответил Малыш. Карлсон ещё больше выпятил губу. – А почему меня не выставят отсюда ровно в восемь, как всех? – сказал Карлсон обиженным тоном. – Нет, так я не играю! – Хорошо, я попрошу маму, чтобы она отправила тебя домой в восемь часов, – пообещал Малыш. – Ну, а ты придумал, во что мы будем играть? Дурное настроение Карлсона как рукой сняло. – Мы будет играть в привидения и пугать людей. Вы даже не представляете себе, что́ я могу сделать с помощью одной небольшой простыни. Если бы все люди, которых я пугал до смерти, давали мне за это по пять эре, я мог бы купить целую гору шоколада. Ведь я лучшее в мире привидение! – сказал Карлсон, и глаза его весело заблестели. Малыш, Кристер и Гунилла с радостью согласились играть в привидения. Но Малыш сказал: – Вовсе не обязательно так ужасно пугать людей. – Спокойствие, только спокойствие! – ответил Карлсон. – Не тебе учить лучшее в мире привидение, как должны вести себя привидения. Я только слегка попугаю всех до смерти, никто этого даже и не заметит. – Он подошёл к кровати Малыша и взял простыню. – Материал подходящий, можно сделать вполне приличную одежду для привидения. Карлсон достал из ящика письменного стола цветные мелки и нарисовал в одном углу простыни страшную рожу. Потом он взял ножницы и, прежде чем Малыш успел его остановить, быстро прорезал две дырки для глаз. – Простыня – это пустяки, дело житейское. А привидение должно видеть, что происходит вокруг, иначе оно начнёт блуждать и попадёт в конце концов невесть куда. Затем Карлсон закутался с головой в простыню, так что видны были только его маленькие пухлые ручки. Хотя дети и знали, что это всего-навсего Карлсон, закутанный в простыню, они всё же слегка испугались; а что касается Ёффы, то он бешено залаял. Когда же Карлсон включил свой моторчик и принялся летать вокруг люстры – простыня на нём так и развевалась, – стало ещё страшнее. Это было и вправду жуткое зрелище. – Я небольшое привидение с мотором! – кричал он. – Дикое, но симпатичное! Дети притихли и боязливо следили за его полётом. А Ёффа просто надрывался от лая. – Вообще говоря, – продолжал Карлсон, – я люблю, когда во время полёта жужжит мотор, но, поскольку я привидение, следует, вероятно, включить глушитель. Вот так! Он сделал несколько кругов совершенно бесшумно и стал ещё больше похож на привидение. Теперь дело было лишь за тем, чтобы найти, кого пугать.