– Я думал, появление Карлсона всех обрадует, а не огорчит. Боссе расхохотался: – Хорошая у нас теперь будет жизнь! Без мамы, но зато с Карлсоном и домработницей, которая наведёт здесь свои порядки. – Не пугайте меня, – сказала мама. – Подумайте только, что станет с домработницей, если она увидит Карлсона. Папа строго посмотрел на Малыша. – Этого не будет, – сказал он. – Домработница никогда не увидит Карлсона и ничего не услышит о нём, обещай, Малыш. – Вообще-то Карлсон летает куда хочет, – сказал Малыш. – Но я могу обещать никогда ей о нём не рассказывать. – И вообще ни одной живой душе ни слова, – сказал папа. – Не забывай наш уговор. – Если живой душе нельзя, то, значит, нашей школьной учительнице можно. Но папа покачал головой: – Нет, ни в коем случае, и ей нельзя. – Понятно! – воскликнул Малыш. – Значит, мне и о домработнице тоже нельзя никому рассказывать? Потому что с ней наверняка будет не меньше хлопот, чем с Карлсоном. Мама вздохнула: – Ещё неизвестно, сможем ли мы найти домработницу. На следующий день они дали объявление в газете. Но позвонила им только одна женщина. Звали её фрёкен Бок. Несколько часов спустя она пришла договариваться о месте. У Малыша как раз разболелось ухо, и ему хотелось быть возле мамы. Лучше всего было бы сесть к ней на колени, хотя, собственно говоря, для этого он уже был слишком большой. «Когда болят уши, то можно», – решил он наконец и забрался к маме на колени. Тут позвонили в дверь. Это пришла фрёкен Бок. Малышу пришлось слезть с коленей. Но всё время, пока она сидела, Малыш не отходил от мамы ни на шаг, висел на спинке её стула и прижимался больным ухом к её руке, а когда становилось особенно больно, тихонько хныкал. Малыш надеялся, что домработница будет молодая, красивая и милая девушка, вроде учительницы в школе. Но всё вышло наоборот. Фрёкен Бок оказалась суровой пожилой дамой высокого роста, грузной, да к тому же весьма решительной и в мнениях и в действиях. У неё было несколько подбородков и такие злющие глаза, что Малыш поначалу даже испугался. Он сразу ясно понял, что никогда не полюбит фрёкен Бок. Бимбо это тоже понял и всё лаял и лаял, пока не охрип. – Ах, вот как! У вас, значит, собачка? – сказала фрёкен Бок. Мама заметно встревожилась. – Вы не любите собак, фрёкен Бок? – спросила она. – Нет, отчего же, я их люблю, если они хорошо воспитаны. – Я не уверена, что Бимбо хорошо воспитан, – смущённо призналась мама. Фрёкен Бок энергично кивнула. – Он будет хорошо воспитан, если я поступлю к вам. У меня собаки быстро становятся шёлковыми. Малыш молился про себя, чтобы она к ним никогда не поступила. К тому же снова больно кольнуло в ухе, и он тихонько захныкал. – Что-что, а вышколить собаку, которая лает, и мальчика, который ноет, я сумею, – заявила фрёкен Бок и усмехнулась. Видно, этим она хотела пристыдить его, но он считал, что стыдиться ему нечего, и поэтому сказал тихо, как бы про себя: – А у меня скрипучие ботинки. Мама услышала это и густо покраснела. – Надеюсь, вы любите детей, фрёкен Бок, да? – О да, конечно, если они хорошо воспитаны, – ответила фрёкен Бок и уставилась на Малыша. И снова мама смутилась. – Я не уверена, что Малыш хорошо воспитан, – пробормотала она. – Он будет хорошо воспитан, – успокоила маму фрёкен Бок. – Не беспокойтесь, у меня и дети быстро становятся шёлковыми. Тут уж Малыш покраснел от волнения: он так жалел детей, которые стали шёлковыми у фрёкен Бок! А вскоре он и сам будет одним из них. Чего же удивляться, что он так перепугался? Впрочем, у мамы тоже был несколько обескураженный вид. Она погладила Малыша по голове и сказала: – Что касается мальчика, то с ним легче всего справиться лаской. – Опыт подсказывает мне, что ласка не всегда помогает, – решительно возразила фрёкен Бок. – Дети должны чувствовать твёрдую руку. Затем фрёкен Бок сказала, сколько она хочет получать в месяц, и оговорила, что её надо называть не домработницей, а домоправительницей. На этом переговоры закончились. Тут как раз папа вернулся с работы, и мама их познакомила. – Наша домоправительница, фрёкен Бок. – Наша… домомучительница, – прошипел Малыш и со всех ног бросился из комнаты. На другой день мама уехала к бабушке. Провожая её, все плакали, а Малыш больше всех. – Я не хочу оставаться один с этой домомучительницей! – всхлипывал он. Но делать было нечего, это он и сам понимал. Ведь Боссе и Бетан приходили из школы поздно, а папа не возвращался с работы раньше пяти часов. Каждый день Малышу придётся проводить много-много часов с глазу на глаз с домомучительницей. Вот почему он так плакал. Мама поцеловала его: – Постарайся быть молодцом… ради меня! И, пожалуйста, не зови её домомучительницей. Неприятности начались со следующего же дня, как только Малыш пришёл из школы. На кухне не было ни мамы, ни какао с плюшками – там теперь царила фрёкен Бок, и нельзя сказать, что появление Малыша её обрадовало. – Всё мучное портит аппетит, – заявила она. – Никаких плюшек ты не получишь. А ведь сама их испекла: целая гора плюшек стыла на блюде перед открытым окном. – Но… – начал было Малыш. – Никаких «но», – перебила его фрёкен Бок. – Прежде всего, на кухне мальчику делать нечего. Отправляйся-ка в свою комнату и учи уроки. Повесь куртку и помой руки! Ну, поживей! И Малыш ушёл в свою комнату. Он был злой и голодный. Бимбо лежал в корзине и спал. Но едва Малыш переступил порог, как он стрелой вылетел ему навстречу. «Хоть кто-то рад меня видеть», – подумал Малыш и обнял пёсика. – Она с тобой тоже плохо обошлась? Терпеть её не могу! «Повесь куртку и помой руки»! Может, я должен ещё проветрить шкаф и вымыть ноги? И вообще я вешаю куртку без напоминаний! Да, да! Он швырнул куртку в корзину Бимбо, и Бимбо удобно улёгся на ней, вцепившись зубами в рукав. Малыш подошёл к окну и стал смотреть на улицу. Он стоял и думал о том, как он несчастен и как тоскливо без мамы. И вдруг ему стало весело: он увидел, что над крышей дома, на той стороне улицы, Карлсон отрабатывает сложные фигуры высшего пилотажа. Он кружил между трубами и время от времени делал в воздухе мёртвую петлю. Малыш бешено ему замахал, и Карлсон тут же прилетел, да на таком бреющем полёте, что Малышу пришлось отскочить в сторону, иначе Карлсон прямо врезался бы в него. – Привет, Малыш! – крикнул Карлсон. – Уж не обидел ли я тебя чем-нибудь? Почему у тебя такой хмурый вид? Ты себя плохо чувствуешь? – Да нет, не в этом дело, – ответил Малыш и рассказал Карлсону о своих несчастьях и о том, что мама уехала и что вместо неё появилась какая-то домомучительница, до того противная, злая и жадная, что даже плюшек у неё не выпросишь, когда приходишь из школы, хотя на окне стоит целое блюдо ещё тёплых плюшек. Глаза Карлсона засверкали. – Тебе повезло, – сказал он. – Угадай, кто лучший в мире укротитель домомучительниц? Малыш сразу догадался, но никак не мог себе представить, как Карлсон справится с фрёкен Бок. – Я начну с того, что буду её низводить. – Ты хочешь сказать «изводить»? – переспросил Малыш. Такие глупые придирки Карлсон не мог стерпеть. – Если бы я хотел сказать «изводить», я так бы и сказал. А «низводить», как ты мог бы понять по самому слову, – значит делать то же самое, но только гораздо смешнее.