Динка отскочила в сторону и опять понеслась по кругу. Но теперь за ней никто не побежал. Савва медленно поднялся, сначала покосился через плечо на болтающийся клок, потом внимательно посмотрел на собаку, а потом зажмурился и заплакал. Ребята обступили Савву. — Там внутри марля, — радостно сообщил Щегол. — Иди отсюда! — сердито сказал Коля. Дядя Саша подошел и испуганно оглядел Савву. — Укусила? Савва отрицательно мотнул головой. — Тогда ничего страшного, — сказал дядя Саша. — Нужно отпороть подкладку, зашить мех и будет незаметно. Иди домой. Друзья медленно двинулись к дому. Впереди, спотыкаясь, шел Савва. Сзади, поддерживая валенками вырванный клок, следовал Коля. Остальные смотрели им вслед и оживленно спорили. — Она подумала… — говорил кто-то. — Нет, просто не узнала… …Света, как и обещала, прибежала из больницы. Она еще не успела открыть ключом дверь квартиры, как услышала в подъезде Саввин рев. — Что с тобой? — испуганно спросила она, когда Савва с Колей вынырнули из-за перил. Савва, глотая слезы, ничего не отвечал. — Его Динка не узнала и за шубу укусила, — объяснил Коля. — Он вот так стоял, а она вот так. Потом как схватит за шиворот, так все и оторвала. А валенки целые — вот они. При этих словах Савва с новой силой заревел. — Горе луковое! — расстроенно сказала сестра. — Ты зачем шубу надел? — И-ы-и! — плакал Савва. — Не плачь, — пропуская ребят в квартиру, сказала Света. — Когда высохнет, я ее зашью. — Не надо зашивать! Лицо Саввы от шубы измазалось черной краской. — Не надо, и-ы-и! — Почему? — не поняла сестра. — Не надо зашивать, она плохая! Света недоуменно посмотрела на Колю, но тот только пожимал плечами. — Почему плохая? — сердясь, сказала Света. — Она же тебе нравилась… — Ы-и! Она Динке не нравится. Она… она меня в ней не любит. Она со мной не играет! — Ах, вот оно что! — наконец сообразила сестра. — Ну ладно, пока снимай, а там посмотрим… — И наконец захлопнула за собой входную дверь. Три вальса Второй класс Савва начал довольно удачно. Ему нравилось учиться. Каждый день, боясь опоздать, он просыпался чуть свет и до ухода в школу сидел на кухне, листая учебники или тетради. А если уроки были сделаны, он, что-то бормоча себе под нос, резал бумагу, клеил какие-то кривые дома с кармашками вместо окон и потом рассаживал по этим кармашкам страшных человечков… Утренние бдения однако не всегда спасали Савву от опозданий. Когда нужно было выходить из дому, оказывалось, что он еще не умыт или не одет. Вера Федоровна говорила, что Савва старается, неплохо соображает, но медлителен. И еще учительница жаловалась на чистописание. Когда Савва писал, брызги чернил летели не только на тетради и на самого Савву, они веером разлетались в разные стороны и садились на окружающие предметы. Света, как могла, боролась с этими недостатками, тормошила брата по утрам, заставляла умываться до выполнения письменных заданий и после. — Савва, ну что это такое! — почти плакала она. — Посмотри на себя и на свои тетради. Все вокруг перемазал. Тебя надо сажать под стеклянный колпак! — Они сами летят, — возражал Савва. — Но ведь у меня не летят, а я пишу не меньше твоего. — Значит, ты не стараешься, — убежденно говорил Савва. — Нам Вера Федоровна велит с нажимом писать. — Вот приедет Анфиса Антоновна, я ей все про тебя расскажу! Со дня на день они ждали толстейшую и добрейшую сестру отца Анфису Антоновну, но тетя что-то задерживалась. — Анфиса Антоновна добрая, — защищался Савва, — не то, что ты. В прошлом году она за меня уроки делала. Я ее научил. Света жаловалась на Савву маме с папой в письмах. Но Савва все места, где его ругали, просматривал бегло, зато описания того, что мама с папой видят в тайге или горах, помногу раз прочитывал вслух всем своим друзьям. В музыкальной школе дела в общем и целом тоже шли неплохо. В скрипичном классе появился талантливый мальчик Вова Гусаров, успехи которого заставляли подтягиваться и всех остальных. Теперь Савва брал скрипку без напоминаний и иногда подолгу играл гаммы и упражнения, которые он вообще-то не жаловал. О том же самом рассказывала Свете и мать Славы Топорова, друга и одноклассника Саввы. — Моего Славку прямо не узнать! — недоверчиво восхищалась она. — Сам играет! Не все сразу уладилось с уроками по «обязательному фортепиано» — второму инструменту скрипачей и виолончелистов. — Нет расписания, — разводил руками Савва. Света сама пошла в школу и все выяснила. Расписание было, но его повесили слишком высоко. * * * Просторный класс с большим окном и широким пыльным подоконником, на котором лежал забытый кем-то карандаш, после яркого солнца улицы казался прохладным и темным. Серые глаза новой, совсем молоденькой учительницы Милы Лутовны смотрели серьезно, а кудряшки на голове торчали в разные стороны. Мила Лутовна быстро познакомилась с Саввой и перешла к делу. — Так, Марков, что ты играл на экзамене в прошлом году? — спросила она, рассматривая ученика. Савва, смущаясь оттого, что на него так серьезно смотрят, потыкал в скважину для ключика пальцем и сказал: — Гаммы, этюд и «Три вальса». — Понятно, — протянула Мила Лутовна. Савва посмотрел на нее и пояснил: — «Три вальса» — это не три вальса, а пьеса такая. Я ее все время играю. Папа говорит, что у нас от этого Буратино сдох, то есть умер. — Кто сдох? — не поняла учительница. — Буратино. Оттого, что я «Три вальса» уже два года играю. Я знаю, что он умер, а надо говорить «сдох», потому что он кот, а не человек. Так вот, он сдох, а котята остались. — Не говори глупостей, — поморщилась Мила Лутовна. — Сыграй мне, пожалуйста, свою пьесу. Я хочу послушать, как ты играешь. Савва с готовностью, но не торопясь, сполз со стула, чтоб доставать ногой до педали, и, наморщив прозрачную кожу на выпуклом лбу, задумался. — Забыл, — сказал он. — Помню, как в конце играть, а как в начале — забыл, — и, пользуясь минутной заминкой учительницы, вставил. — Я вам принесу одного, а то у нас их три. Носятся как угорелые, а мы все время на них наступаем. Не нарочно, конечно. Да еще скоро Анфиса Антоновна приедет, смешная такая, толстая… — Сейчас урок. Про котят потом. Сыграй, пожалуйста, «Три вальса» по нотам. Савва покусал ноготь, повертел головой, соображая, что делать, дотянулся до папки, порылся в ней и достал ноты.