Неужели придётся в откровенные разборки ввязываться? Это не совсем в моём стиле, и Лина бы вряд ли оценила... — Ну, отчего же. Есть одна у меня мыслишка... — Какая? — Я товарищ принципиальный. Твой-то отец знает, — насмешливо хмыкнул. — Белоусов звонил мне на мой личный телефон. Откуда только достал... Но такие, как он, всё достанут, если захотят. Так вот: Белоусов Николай просил меня за сына, чтобы я посодействовал успешной учёбе, а я возьми да и откажись! Я же экзамен принимаю у них один. — А твоим коллегам тоже звонок поступал? — Не знаю. Думаю, да. Я переговорю с одним товарищем, узнаю. Он мог и согласиться на взятку— знаю я этого хитреца. — А экзаменов ещё ни у кого не было... — задумался я. — Именно, — подтвердил Иван Ильич. А значит можно всё обернуть не на пользу твоего Пожарского. — Отлично. Посодействуй уж, пожалуйста. — Ради племянника уж посодействую. А отцу привет передавай, — подмигнул. И дядя выполнил своё обещание. Завтра у Бутча тот самый экзамен, по которому гарантия отличной оценки больше не работает. Я сам сообщил ему об этом. С большой радостью и злорадством. Написал ему в «Вконтакте», рассказал что и как, а котяра молча прочитал и вышел из сети. Теперь он либо оставляет Лину в покое, либо препод возвращает деньги и ставит ту оценку, которую Пожарский заслужил. Вряд ли Бутч хорошо подготовлен к предстоящему экзамену, раз давно уже оплатил оценку за него. Надеюсь, это станет весомым аргументом в пользу того, чтобы забыть о Беляевой и тяге портить ей жизнь своим идиотизмом. Я снова и снова обновляю страницу с диалогами, но никаких изменений не вижу. Лина всё ещё ничего мне не ответила и даже в сеть больше не заходила. Тогда я принимаюсь звонить ей, но звонок она мой тоже не принимает. Напряжённые протяжные гудки, и больше ничего. Самое настоящее беспокойство начинает закрадываться в мою голову. Может, пойти в тот самый ближайший магазин? Может, там её встречу? Или по дороге столкнёмся... Не раздумывая больше ни секунды, принимаюсь спешно одеваться. Куртку застёгиваю уже практически на ходу, выходя из квартиры, из подъезда, шурша ботинками по снегу и вдыхая морозный воздух. Я иду, преодолевая метры, подмечая про себя, что на улице уже темнеет. Вынимаю из кармана куртки телефон — там по-прежнему тишина. Звоню — по ту сторону лишь гудки. Сердце радостно и с облегчением застучало о рёбра, когда я узнаю знакомый силуэт впереди, но тут же тревожно сжалось. Потому что вижу, как её насильно удерживает мужская фигура и трясёт за плечи, нависая над Линой угрожающей башней, что готова придавить. Подбегаю, уже понимая, кто этот мужчина, и дёргаю его за шиворот назад, отрывая от Беляевой. Бутч пошатывается, едва не падая, но быстро приходит в себя, прищурив со злостью безумные глаза. — А вот и смельчак припёрся, — цедит он, глядя на меня. Лина, кажется, при моём появлении только ещё больше пугается. Стоит растерянная с приоткрытым ртом и смотрит на нас обоих так, словно прямо сейчас вершится судьба всего человечества. — Уж ты-то, конечно, много знаешь о смелости, — парирую. — Почему на девочку нападаешь, а не на меня? Ведь это я подставу тебя устроил. — Какую подставу? — спрашивает Лина дрожащим голосом. — Слабо по-мужски вопрос решить? — встаёт в стойку Бутч прямо напротив меня. — Слабо завтра экзамен сдать своими силами? — Давай так: если я набью тебе морду, то экзамен я завтра сдаю. А если ты мне (что просто невозможно), то я забываю о вас двоих! — Я тебе уже писал: либо оставляешь Лину в покое и успешно сдаёшь экзамен, либо ты его завтра проваливаешь. — Значит, всё же слабо? — ухмыляется Пожарский и замахивается на меня кулаком. Беляева испуганно охает. Я успеваю увернуться, а затем сразу, пользуясь удобным углом, при помощи ноги и рук опрокидываю Бутча на снег. Сейчас я благодарен тому, что внимательно слушал одного парня в качалке, что хорошо владеет приёмами рукопашного боя, которым он любит всех обучать, как бы между делом. — Ты только ещё не забывай, — говорю, пока котяра встаёт на ноги, — что тебе ещё почти целых два года учиться на кафедре и потом диплом писать. — Как такая сопля, как ты, может быть таким самоуверенным? — Пожарский уже стоит на ногах и изо всех сил старается изображать из себя бесстрашного, но он определённо точно уже успел оценить мою физическую подготовку. — Самоуверенность там, где есть деньги, — выразительно приподнимаю бровь, — или связи, — намекаю уже на себя. — Я набью тебе рожу, рыжий. — Набей. Только помни про два года обучения под надзором моего дяди. И моим, — нагло добавляю. Поворачиваю голову в сторону напряжённой фигурки Лины, застывшей, как ледяная статуя на морозе. Она смотрит на меня в ответ расширенными глазам. — Всё нормально? — спрашиваю у неё. — Да, — выдыхает, косясь на своего бывшего. — А у тебя? — поворачиваюсь к Бутчу. — нормально всё? Как твой завтрашний экзамен поживает? Сдашь его или завалишь? Ответь сейчас. Я должен позвонить дяде и сообщить о твоём решении сегодня вечером. — Всё подвязал уже, смотрю, — огрызается он. Лина вдруг подходит вплотную ко мне и крепко обнимает, глядя на бывшего. Очевидная демонстрация. Словно подтверждая мои слова, она говорит: — Всё бесполезно, Глеб. Я в любом случае не буду с тобой. — Быстро ты разлюбила... — со злой иронией отвечает он ей. — Я не любила. Я обманула всех: тебя, себя, друзей и всех остальных. Я ошиблась. Прости. Она говорит это всё, по-прежнему обнимаю меня за талию обеими руками, и я воспаряю духом, слыша эти слова. — Это правда? — шепчу я ей возле уха. — Да, Мих. Мне просто стыдно было признаться... — говорит тихо, запрокидывая голову и глядя мне прямо в глаза. Где-то на заднем плане фыркает Бутч и что-то ворчит, но нам нет никакого дела до него. Даже в такой странной ситуации я умудряюсь начать плавиться от своих чувств к девушке в моих руках. Мы обмениваемся улыбками понятными только нам. — Эй!, — как сквозь вату врывается голос Пожарского. — Смотреть противно! — Мне всё равно что там тебе противно или приятно, — отвечаю. Беру Лину за руку с полным намерением пойти уже, наконец, ко мне домой. — Звони и говори, что у меня завтра должна быть пятёрка в зачётке! — говорит Бутч с максимальной грубостью в голосе, на которую способен. — Понял, сопля?! Молча киваю. Пусть продолжает считать себя крутым, а у меня есть и более важные дела на сегоднят— и имя им Лина. Глава 49. День рождения новой жизни Лина Я открыла дверь в «Князевскую» кухню. Там всё по-прежнему: хаотичные движения рук, шелест подарочной бумаги, беспокойный шёпот, приглушённые хихиканья и прочая суета, развернувшаяся на кухонном столе. — Почему вы раньше этим не занялись? — шиплю я тихо Ажиновой, её парню и Михаилу. — мне уже надоело развлекать Антона, пока вы тут подарок готовите! В день рождения, блин! — Минуту! — говорит Людмила, не глядя на меня, занятая подрезанием ножницами лишней бумаги. — Подождите ещё одну минуту! — Мы уже не знаем о чём болтать, — вздыхаю. — Или уснём, или весь праздничный стол вдвоём съедим! — А вы о погоде говорили уже? — посмеивается Андрей, которого подруга почти насильно притащила с собой в нашу компанию. — Мы обсудили погоду всех стран мира, — отвечаю. — Давайте быстрей. Закрываю дверь кухни и возвращаюсь в гостиную, где в полном одиночестве на диване восседает виновник торжества. Антон приподнимает брови при виде меня, и я отрицательно качаю головой. Мы оба друг друга поняли, так как уже изрядно утомились ждать начало праздника. Отмечать решили в квартире Михаила, так как она способна вместить больше людей, чем какая-либо из наших. У Людмилы однокомнатная, а в моей Диана, не любящая вечеринки с незнакомыми ей лицами. Вся комната украшена воздушными шарами, стол щедро накрыт едой и питьём. Не смотря на постоянно хмурое лицо Хомякова в последние дни, сегодня он улыбается и выглядит почти обычным. Возможно, дело в постоянных звонках, что поступают ему на телефон. «Спасибо» от него сегодня слышится гораздо чаще, чем какое-либо другое слово. Так или иначе, вечер обещает быть неплохим. — Я бы обиделся, — говорит Антон, пока я сажусь рядом на диван, — не будь вы моими друзьями. — Подарок больших габаритов, и им пришлось обежать несколько магазинов, чтобы найти подходящую упаковку, — защищаю Михаила с Людмилой, а заодно успокаиваю Хомякова. Самой мне было поручено закупить воздушные шары и украсить стену надписью «С днём рождения!». С последним, правда, я не справилась, так как все имеющиеся в магазине были больше похожи на поздравление появления нового человека на свет. Что-то вроде: «С новорожденным!» или «Счастье новой жизни!». Я едва не купила подобную, помня о юморном характере нашего друга, но в последний момент передумала. После провала на любовном фронте Хомяков несколько изменился в настроении, и не известно, как бы он отнёсся к подобной шутке сейчас.