Гисли махнул рукой и зашагал куда-то в темноту. Ханна сочла его жест приглашением следовать за ним. Под весом Гисли дощатый пол хижины отчаянно скрипел. Сам он заполз внутрь наполовину и возился где-то там, в глубине, позади какого-то массивного предмета – Ханна предположила, что это был матрас. Она кинула взгляд в сторону моря, оно было так близко, что сюда долетал его запах. Порывшись в хижине еще немного, Гисли высунул голову наружу. Чтобы разглядеть его в темноте, Ханна прищурилась. – Пропала! – Что пропало? – Моя бутылка! У меня была целая бутылка водки! Полное разочарование. Так вот что это было – бутылка водки! – Парень, который живет у самого глетчера, гонит. Совсем даже недурно получается. У меня была целая бутылка. Оборванец Гисли снова принялся копаться у себя в хижине. Ханна раздраженно отвернулась. Она, понимаете ли, почти вышла на раскрытие преступления, а он тут возится, пытаясь отыскать бутылку самогона. Она зашагала прочь, позади слышно было ворчание Гисли. Надо было все-таки с ним как-то попрощаться. Сама она устала, и промокла и, честно говоря, вовсе не отказалась бы сейчас глотнуть чего-нибудь такого. Даже будь это самогон. У Ханны из головы никак не шел рассказ Гисли. Почему Виктор ничего не сказал о нем? Почему не допросил? Налицо плохая работа полиции. Некомпетентность – вот то качество, которое Ханна сильнее всего ненавидела в других. Его и невежество. Или это одно и то же? Почти у самой дороги надо было обойти небольшую канаву. Ханна, не желая больше попадать в объятия сырой травы, достала мобильник с фонариком. В синевато-белом конусе света она осторожно двигалась вперед, ставя ноги одну практически впритык к другой, как вдруг замерла как вкопанная. Луч света кое-что высветил. Не может быть? Ханна наклонилась. Она почувствовала прилив какой-то странной, едва ли не извращенной радости. Она не смогла удержаться и улыбнулась сама себе. Сняв с шеи платок, она аккуратно завернула в него пустую разбитую водочную бутылку. Вполне определенно, на донышке ее видны были следы крови. 17 – Виктора нет. Маргрет лишь немного приоткрыла дверь. Она смотрела на Ханну, и та не могла понять, чего больше в этом взгляде – раздражения или любопытства. Ханну прямо-таки распирало от желания показать завернутую в платок бутылку или – кто знает? – быть может, завернутое в платок орудие убийства. – Можно мне войти и подождать его? – Я не знаю, когда он вернется. Ханна рассматривала Маргрет. Тон последней был гораздо менее категоричен, чем сказанные ею слова. В доме у нее за спиной царила тишина – по всей видимости, дети уже спали. Ханна даже не представляла себе, в котором часу детей такого возраста укладывают в постель. – Мне кажется, я нашла орудие убийства. Ханна выставила вперед руку со своей находкой. Маргрет с заметным недоверием покосилась на скрываемый платком предмет. – Тора что же, платочком убили? О’кей, вероятно, сарказм и можно отнести к достоинствам, коль скоро ты замужем за полицейским. Ханна немного приоткрыла платок и продемонстрировала донышко разбитой бутылки. Взгляд женщины-вулкана скользнул по бутылке и начал подниматься выше – по руке Ханны, ее плечу, пока глаза обеих женщин не встретились. Что это, ей не показалось? Похоже, в глазах Маргрет мелькнуло нечто похожее на одобрение. Она потянула дверь на себя, впуская гостью в дом. Ханна с облегчением шагнула в прихожую. Осторожно пристроив бутылку на журнальном столике, Ханна утомленно откинулась на спинку коричневого кожаного дивана. Виктор выбирал? Едва ли женщина. – Мягкий, правда? Уродливый, конечно, зато практичный – любую грязь можно стереть тряпкой. Большое преимущество, когда в доме есть дети. Маргрет принесла два бокала красного вина и протянула один из них Ханне, которая взяла его с таким видом, будто внутри было золото. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы с жадностью не опустошить бокал единым махом. Поглаживая рукой мягкую коричневую кожу дивана, Ханна принялась разглядывать устроившуюся в другом углу супругу инспектора, которая также пригубила свое вино. Со стороны они выглядели как две пропащие души в слишком большой для них спасательной лодке. Маргрет извлекла из стоявшей на столе маленькой коробочки пачку сигарет, предложила Ханне, дала ей прикурить и закурила сама. После чего зажгла две гигантских размеров стеариновые свечи. Ханна, мешая во рту вино с табачным дымом, блаженно прикрыла глаза. Когда она их открыла, выяснилось, что Маргрет внимательно ее изучает, как будто никак не может понять, кого же она впустила к себе в дом. – Где ты это нашла? Маргрет кивнула на предполагаемое орудие убийства. – Недалеко от моря. Я там встретила одного бездомного, ну, или почти бездомного, Гисли. Думаю, это его бутылка. – Ты что же, думаешь, это он сделал? Маргрет чуть наклонилась и стряхнула пепел в самодельную пепельницу. Ханна проследила за грациозным и уверенным движением изящной руки. Почему это так ее притягивает? – Нет. У него нет мотива. Бедняга просто лишился своей водки. – Гисли приходилось лишаться и гораздо большего. Губы женщины-вулкана выпустили струйку дыма. – Что ты имеешь в виду? Ханна подалась вперед и потушила сигарету. Она ощущала на себе пристальный взгляд Маргрет, и это придавало ей уверенности. – Когда-то он был профессором в Стэнфорде. Математиком. – И что же произошло? Маргрет пожала плечами. – А что иногда происходит, стоит только уверовать, что все у нас в жизни под контролем? Либо что-то портит нам жизнь, либо мы сами себе ее портим. – Надо же, по его нынешнему виду никогда этого не скажешь. Ханна умолкла, глядя прямо перед собой. Чувствуя настойчивый взгляд Маргрет, она не осмеливалась поднять на нее глаза. Почему? В ее душе что-то шевельнулось. В чем причина? Вино? Наконец она справилась с собой, повернулась к Маргрет и прямо посмотрела в ее сияющие глаза. Что это? Слабая улыбка? Или просто легкое подергивание губ? Что-то непременно должно было случиться, то, над чем Ханна не властна. Она вовсе не была уверена, что это будет благо. Она протянула руку, взяла бокал и освежила рот изрядным глотком вина. – Все мы что-то скрываем. Осушив свой бокал, Маргрет встала и прошла на кухню. Ханна проводила ее взглядом. Секунду спустя супруга полицейского появилась, неся в руке бутылку вина. Снова наполнив бокалы, она продолжала изучать Ханну. – А ты что скрываешь? Ханна мельком взглянула на продолжающую стоять Маргрет. – Слишком много всего. А ты? Ханна пожала плечами. – Не знаю. Может, в душе я писатель криминального жанра. А может, и кто похуже. У Маргрет был такой вид, будто она колеблется. Она присела на диван. Ханна обратила внимание, что теперь они оказались на несколько сантиметров ближе друг к другу, чем раньше. Она наблюдала за тем, как руки Маргрет нервно теребят сигаретную пачку. Тем не менее курить снова Маргрет не стала. Сердце Ханны стучало все сильнее и сильнее, толчками выбрасывая закипающую и растекающуюся внутри нее лаву. Она медленно потянулась к пачке сигарет в руках Маргрет. – Можно? Беря пачку, она видела, как глаза Маргрет неотступно следуют за ее рукой. Пальцы их соприкоснулись. Внутри у Ханны будто, что-то взорвалось. Дыхание у нее перехватило, она не могла себя заставить посмотреть Маргрет в глаза. И сделала это опять. Коснулась своими пальцами руки Маргрет. Ощутила укол совести. Маргрет сидела совсем тихо, неподвижно. Ханна чувствовала, что не может прекратить – это ей нужно, необходимо. Она погладила руку, сжимающую сигаретную пачку. Пальцы ослабли и выпустили сигареты. Ханна взяла Маргрет за руку, их пальцы соединились, переплелись. Сердце в груди у Ханны замерло. Она умерла. Это прикосновение. Весь мир сосредоточился в этом прикосновении. Женщина-вулкан повернулась к Ханне, встретилась с ней взглядом и всем телом потянулась к ней. Когда губы их нашли друг друга, глаза у обеих оставались открытыми. Распахнутыми. Как будто обе женщины пытались убедиться, что им удалось заполучить друг друга. Наконец Ханна закрыла глаза, потянула Маргрет на себя и одновременно скользнула под нее, как будто просто улеглась на коричневый диван. Сердце Ханны отчаянно билось. Маргрет сняла с нее кофточку. Холодно. В комнате стоял холод. Холод пропитал воздух. Однако в каждой жилке ее тела бушевала кипящая лава. Рука ее скользнула под блузу Маргрет и отыскала ее грудь. Лежащая на ней женщина отозвалась стоном. Ханна прильнула к ней, жадно впилась в ее губы, чувствуя, как тяжесть желания все глубже вдавливает их в диван. Страстно целуя мягкие и в то же время упругие губы Маргрет, Ханна попыталась расстегнуть на ней джинсы. Их тела слились настолько плотно, что сделать это ей не удалось; тогда она просунула руку под поясом брюк и заскользила по животу Маргрет все ниже, ниже… В этот момент по потолку комнаты скользнули блики фар подъезжающего автомобиля Виктора. Яркий свет заставил обеих вздрогнуть. Ханна услышала, как машина развернулась и припарковалась у самого дома. – Черт! Маргрет вскочила и, на ходу поправляя одежду, метнулась в прихожую. Подхватив кофту и бюстгальтер, Ханна поспешила в ванную. Вот ведь долбаная банальность! Запереть дверь, хорошенько вдохнуть-выдохнуть, чтобы успокоить пульс, натянуть одежду. Ханна взглянула на себя в зеркало. Какого дьявола? Ханна чувствовала, что злится. Не на себя, не на Маргрет. А на Виктора, который их прервал. Она бы хотела сейчас опрометью кинуться из ванной и снова целоваться с Маргрет. Увести ее с собой к Элле, запереться вместе с ней в своей мансарде и не выходить никогда. Сердце снова заколотилось, она горько усмехнулась внезапно поразившей ее мысли. Блин! А ведь только что, быть может, она уничтожила собственное расследование. Весь свой проект. Может, ей лучше вернуться домой и никогда больше сюда не приезжать? Ладно, пора заканчивать с проклятой театральщиной. Ханна уверенным шагом покинула санузел. – Ну что, он что-то нашел? Виктор удивленно посмотрел на нее. Ханна вдруг поняла, что в прошлый раз в этом доме ей внезапно тоже понадобилось воспользоваться туалетом. Вот черт! Он, наверное, решил, что у нее расстройство желудка, если, конечно, не подозревает в чем-то более серьезном. – Судебный медик. Он нашел что-нибудь необычное при осмотре тела Тора? Ханна сосредоточила свое внимание на Викторе, который в этот момент, стоя к ней спиной, вытаскивал какие-то бумаги из сумки. Маргрет нигде не было видно. – Маргрет сказала… О боже, что же такое сказала Маргрет? – …ты обнаружила что-то и хочешь мне это показать. О-о, какое облегчение! Ханна гордо выпрямилась, решительно взяла с журнального столика разбитую бутылку и подошла с ней к Виктору. Он обернулся и сурово нахмурился, все еще держа в руке бумаги. – Разбитая бутылка? – Не просто бутылка. Виктор внимательнее пригляделся к завернутому в платок предмету в руках Ханны.