— Что именно вы хотите сделать? — Очень простую вещь. Снять щит, отсоединить провода и подключить к новому. Делается за десять минут. Я еще немного подумал и покачал головой. — Меня и нынешний щит устраивает. — Так ведь у вас старая модель! — Ну и пусть будет старая. — Как же это? — Он задумался. — Понимаете, тут не так все просто. Из-за вас могут люди пострадать! — Каким образом? — Распределительные щиты у всех подключены к главному компьютеру на станции. И вот от вас одного станут приходить не такие сигналы, как от других. Вы понимаете, что тогда начнется? — Понимаю. Надо увязать железо и программы, да? — Хорошо, что понимаете. Может, позволите войти? Сдавшись, я открыл дверь и впустил его. — А зачем мне в квартире распределительный щит? — поинтересовался я. — Почему бы ему не висеть в каком-нибудь служебном помещении? — Так повелось, — сказал монтер, тщательно изучая кухонную стену в поисках щита. — Кстати, распределительные щиты всех раздражают. В хозяйстве их не приспособишь, да и громоздкие они. Я покивал. Он залез в носках на стул и стал обследовать потолок. Ничего у него не находилось. — Кладоискательство какое-то! — пожаловался он. — Вечно так запихают, что и не догадаешься, куда. Наказание одно. Или еще какое-нибудь пианино дурацкое придвинут и куклу в коробке поставят, чтобы загородить. Придумывают всякое… Я не спорил. Придя к выводу, что на кухне щита нет, монтер отправился в большую комнату. — Вот я недавно в одной квартире был, — говорил он, открывая дверь. — Так они свой щит в такое место засунули… Уж на что я… Слова застряли у него в горле. На огромной кровати в углу, оставив мою середину пустой, лежали две одинаковые девчонки, до подбородков накрытые одеялом. Секунд пятнадцать ошарашенный гость не мог издать ни звука. Девчонки тоже молчали. Я должен был что-то сказать. — Это монтер… Он нам телефон починит. — Очень приятно! — сказала та, что справа. — Милости просим! — добавила та, что слева. — Ага, — сказал монтер. — Спасибо… — Он нам распределительный щит поменяет, — сказал я. — Распределительный щит? — Это что еще такое? — Это устройство, которое управляет телефонной линией. — Непонятно! — сказали обе. Я переложил объяснение на монтера. — Ну, — сказал он, — одним словом… Там собрано несколько проводов… Как бы это объяснить… Скажем так: есть мама-собака, и у нее несколько щенков. Это вам понятно? — ? — Непонятно! — Да как же… Ну вот: мама-собака, у нее щенки, она их кормит. Если мама-собака умрет, то щенки умрут тоже. И когда мама-собака уже готова помереть, мы эту маму берем и меняем на новую! — Какая прелесть! — Просто чудо! Мне тоже понравилось. — Именно для этого я сегодня и пришел. Очень сожалею, что помешал вашему сну. — Ничего страшного. — Интересно будет посмотреть. В облегчении монтер вытер полотенцем вспотевший лоб и оглядел комнату. — Теперь надо щит искать. — А чего его искать? — сказала правая. — Он в стенном шкафу, — добавила левая. — За доской, ее отодрать надо. — Эй, откуда вам это знать? — удивился я. — Таких вещей даже я не знаю! — Так ведь это распределительный щит! — Кто ж его не знает? — Вы меня доведете, — сказал монтер. Минут за десять работа была сделана. Близняшки сдвинулись вплотную и все это время о чем-то шушукались и хихикали. Это сбивало монтера с толку — ему несколько раз пришлось начать сначала. Когда он закончил, девчонки зашуршали под одеялом, натягивая футболки и джинсы, а потом отправились на кухню варить всем кофе. Я предложил монтеру остатки датских булочек. Он страшно обрадовался и принялся их уминать. — Спасибо. А то я с утра ничего не ел. — Что, жены нету? — спросила 208. — Почему нету, есть. Только ее в воскресенье не добудишься. — Ничего себе! — 209. — Будто это я сам придумал по воскресеньям работать! — Может, вам яиц отварить? — спросил я в порыве сочувствия. — Да нет, не надо… Что вы будете из-за меня… — Почему из-за вас? Мы и себе заодно сварим. — Эх, уговорили! В мешочек, пожалуйста… Монтер чистил яйцо и продолжал разговор. — Я за двадцать один год в разных квартирах побывал. Но такое впервые вижу. — Что именно? — спросил я. — Ну, как… Чтобы кто-то спал сразу с двумя, да еще и с близнецами. А это… По мужской-то части тяжело, наверное? — Не тяжело, — ответил я, прихлебывая кофе из второй по счету чашки. — Правда? — Правда. — Он у нас молодец! — сказала 208. — Зверь просто! — 209. — Доведете вы меня, — сказал монтер. Похоже, мы его действительно довели. Иначе бы он не забыл у нас старый распределительный щит. А может, это он так расплатился с нами за завтрак. Как бы там ни было, девчонки играли этим щитом целый день. Одна превращалась в маму-собаку, другая в щенка — и обе беседовали о какой-то абракадабре. Не обращая на них внимания, я решил посвятить вторую половину дня взятым на дом переводам. Наши студенты сдавали сессию, им было не до подстрочников, поэтому работы накопилась целая гора. Поначалу дело шло резво, но часов с трех темп начал падать, словно во мне сели батарейки, — а уж к четырем я иссяк окончательно. Не мог продвинуться ни на строчку. Облокотившись на покрытый стеклом стол, я выпустил струю сигаретного дыма в потолок. Дым медленно клубился в мягком свете, как эктоплазма. Под стеклом лежал календарик из банка. «Сентябрь, 1973»… Сон какой-то. Я даже и не знал, что может существовать такой год, «семьдесят третий». Сама мысль о таком годе почему-то казалась неимоверно смешной.