«Богиня луны! — воскликнула Диана. — А давайте устроим сегодня вечером дикий загул. Маскарад! Выйдем сюда при лунном свете и совершим обряд Астарты». Меня неожиданно передернуло, и Эллиот, двоюродный брат Ричарда, тут же обернулся. «Вам это все не нравится, да, святой отец?» — спросил он. «Да, — ответил я с достоинством, — не нравится». Он посмотрел на меня с любопытством: «Но это же только дурачество. Дик[7] не может знать, священная эта роща на самом деле или нет. Это просто выдумки, ему нравится так думать. И даже если бы…» «Если бы?» «Ну, — он принужденно засмеялся, — вы же не верите во всякое такое, правда? Вы ведь священник». «Почему это если я священник, то не должен верить в это?» «Но к таким вещам никто всерьез не относится». «Не уверен. Я знаю одно: по натуре я человек не очень впечатлительный, но стоило мне зайти в рощу, как у меня возникло необычное ощущение, ощущение опасности, предчувствие несчастья». Эллиот неловко оглянулся. «Да, — сказал он. — Действительно, что-то не то. Я знаю, понимаю, что вы имеете в виду, но мне кажется, что это лишь игра нашего воображения. А что вы скажете, Саймондз?» Доктор помолчал с минуту. Затем невозмутимо ответил: «Мне здесь не нравится. Объяснить почему — не могу. Но все равно мне здесь не нравится». В этот момент ко мне подошла Виолетта Маннеринг. «Мне здесь неприятно! — закричала она. — Неприятно! Прошу вас, уйдемте отсюда». Мы пошли обратно. Только Диана Ашли замешкалась. Я оглянулся: она стояла перед святилищем и внимательно разглядывала скульптуру внутри его. День был прекрасный, необычно жаркий, и предложение Дианы Ашли было единодушно принято. И тут началась подготовка: как всегда, перешептывание и смех, как всегда, костюмы изготавливались втайне, и вот, когда все заявились на обед, началось настоящее веселье. Роджерс с женой были пещерными людьми эпохи неолита (это объяснило исчезновение ковриков от камина). Ричард Хейдон назвался финикийским моряком, а его двоюродный брат был главарем бандитов, доктор Саймондз — шеф-поваром, леди Маннеринг — сестрой милосердия, а ее дочка — пленницей-черкешенкой. Я сам нарядился чересчур тепло — монахом. Диана Ашли вышла последней и несколько разочаровала нас всех. Она просто завернулась в черное бесформенное домино. «Незнакомка, — кокетливо провозгласила Диана, — вот кто я. А теперь, ради бога, давайте обедать». После обеда мы вышли на улицу. Стоял прекрасный вечер, теплый, спокойный, тихий. Всходила луна. Мы прогуливались и болтали, время шло быстро. Наверное, только через час мы обнаружили, что с нами нет Дианы. «Разумеется, она не пошла спать», — сказал Ричард Хейдон. «Я видела, как она около четверти часа назад пошла в том направлении», — Виолетта Маннеринг показала в сторону рощи, которая при лунном свете выглядела черной и мрачной. «Интересно, что она задумала? — сказал Ричард Хейдон. — Какие-нибудь проделки, клянусь. Пойдемте посмотрим». Заинтригованные тем, что задумала мисс Ашли, мы поспешили за ним. Однако мне очень не хотелось заходить в эту темную, не предвещавшую ничего хорошего рощу. Казалось, нечто сильнее меня удерживает, заставляет не идти туда. У меня возникло совершенно определенное убеждение, что это место особенно опасное. Я думаю, что не я один почувствовал то же самое, но как-то неудобно было в этом признаваться. Деревья стояли настолько плотно, что лунный свет почти не проникал сквозь них. Вокруг слышались тихие звуки, шепот, вздохи. Было крайне жутко, и, не сговариваясь, мы держались все вместе. Мы вышли на открытую поляну посреди рощи и остановились как вкопанные в изумлении: на пороге святилища стояла чья-то фигура, полностью укутанная в прозрачный газ, рогатый полумесяц поблескивал в темной массе ее волос. «Бог мой!» — сказал Ричард Хейдон, и пот заблестел у него на лбу. Но Виолетта Маннеринг оказалась наблюдательнее. «Так это же Диана! — воскликнула она. — Что это с ней случилось? Ой, она на себя не похожа!» Фигура в дверном проеме подняла руки, ступила вперед и заговорила монотонным голосом: «Я жрица Астарты. Осторожно, ко мне не приближаться — в моих руках смерть». «Не надо, дорогая, — стала умолять ее леди Маннеринг. — Нам страшно, на самом деле страшно». Ричард кинулся к ней. «Бог мой, Диана! — закричал он. — Ты великолепна!» Действительно, как сказала Виолетта, Диана была совсем другой. В ее глазах появился какой-то жестокий блеск, на губах — незнакомая улыбка, я такой у нее не видел. «Осторожно! — крикнула она. — Не приближайтесь к богине. Если прикоснетесь ко мне — смерть!» «Ты великолепна, Диана! — закричал Хейдон. — Но, пожалуйста, прекрати. Мне что-то это совсем не нравится». Он пошел к ней, и она вскинула руку в его направлении. «Стой! — крикнула она. — Еще шаг — и я убью тебя магией Астарты». Ричард Хейдон посмеялся и пошел еще быстрее, как вдруг случилась странная вещь. Он замер на мгновение, затем как будто оступился и упал. Он лежал ничком и не собирался подниматься. Тут раздался истерический хохот Дианы. Его жуткое звучание нарушило безмолвие поляны. С проклятиями Эллиот кинулся вперед. «Это невыносимо, — кричал он, — поднимайся, Дик, поднимайся, дружище!» Но Ричард Хейдон продолжал лежать. Эллиот Хейдон подбежал к нему, опустился перед ним на колени и осторожно перевернул его. Он склонился над Ричардом и всмотрелся ему в лицо. Потом резко поднялся на ноги и встал, слегка покачиваясь. «Доктор, — позвал он. — Доктор, ради бога, сюда. Я… я думаю, он мертв». Саймондз бросился вперед, а Эллиот размеренными шагами вернулся к нам. Он стал как-то странно рассматривать свои руки. В этот момент раздался дикий вопль Дианы. «Это я его убила! — закричала она. — Боже мой! Я не хотела, но я убила его!» И, потеряв сознание, она упала в траву. «Давайте же скорее выбираться из этого страшного места! — закричала миссис Роджерс. — С нами тут бог знает что может произойти! Какой ужас!» Эллиот крепко сжал мне плечо. «Это невозможно, — отчетливо прошептал он. — Я вам говорю, этого не может быть. Человека нельзя так убить. Это… это противоестественно». Я попытался его успокоить. «Это можно как-то объяснить, — сказал я. — Вероятно, у вашего брата было слабое сердце, а об этом не знали. Испуг, потрясение». «Вы меня не понимаете, — перебил он меня, протянул свои руки, и я увидел на них красные пятна. — Дик умер не от потрясения, его закололи в сердце, а оружия нет». Я с сомнением пристально посмотрел на него. В этот момент Саймондз, осмотрев тело, поднялся и подошел к нам. Он был бледен и весь дрожал. «Мы что, с ума все сошли? — произнес он. — Что это за место? Почему тут происходят такие вещи?» «Значит, это правда?» — спросил я. Он кивнул: «Рана такая, как будто ее нанесли длинным тонким кинжалом, но кинжала там нет». Мы посмотрели друг на друга. «Этого не может быть, — горячился Эллиот Хейдон. — Он, наверное, упал. Должно быть, валяется где-то на земле. Давайте посмотрим». Мы безрезультатно обыскали все вокруг. Виолетта Маннеринг вдруг заявила: «Диана что-то держала в руках. Что-то вроде кинжала. Я видела. Видела, как он сверкнул, когда она им грозила». «Ричард не приблизился к ней и на три ярда», — возразил Эллиот Хейдон, покачав головой. Леди Маннеринг склонилась над распростертой на земле девушкой. «У нее в руках сейчас ничего нет, — заявила она. — И на земле ничего не видно. Ты не ошибаешься, что видела его, Виолетта? Я не видела». Доктор Саймондз подошел к мисс Ашли. Доктор Пендер, извинившись, прервал рассказ и огляделся. — Теперь благодаря огромному количеству детективов, — сказал он, — мы все хорошо знаем, что тело надо оставлять там, где его обнаружили. Каждый уличный мальчишка теперь это знает. Но мы в то время таких вещей не знали и отнесли тело Ричарда Хейдона в его гранитный дом и положили на кровать. Дворецкого отправили на велосипеде за двенадцать миль вызвать полицию. Затем Эллиот отвел меня в сторону.