— Сиделка спала, — снова вмешалась Джойс, — и больная вместе с ней тоже. Больные всегда думают, что ночами не смыкают глаз. Реймонд Уэст вопросительно посмотрел на доктора Пендера. — Знаете, я сочувствую этому Келвину, — сказал тот. — Мне кажется, это как раз тот случай, когда «дурная слава по дорожке бежит»: Келвин был в заключении. Кроме отметины на шине, которая, без сомнения, слишком примечательна, чтобы быть простым совпадением, за исключением его несчастливого прошлого, против него ничего нет. — Ну а вы, сэр Генри? Сэр Генри покачал головой. — Как всегда, — засмеялся он, — мне кое-что известно по данному делу. Так что, очевидно, пока не следует высказываться. — Так, идем дальше — тетя Джейн, неужели вам нечего сказать? — Минутку, дорогой, — пробормотала мисс Марпл, — собьюсь со счета. Две с накидом, три лицевые, одну снимаем, две с накидом — так, все. Что ты говоришь, дорогой? — Твое мнение? — Тебе мое мнение не понравится, дорогой. Молодежь не любит этого, я заметила. Лучше ничего не говорить. — Глупости, тетя Джейн, выкладывайте. — Изволь, дорогой Реймонд. — Мисс Марпл отложила вязанье и взглянула на племянника. — Я считаю, что следует быть более разборчивым в выборе знакомых. Ты такой доверчивый, дорогой, так легко поддаешься обману. Полагаю, это из-за того, что ты писатель и излишне впечатлителен. Что за история с испанским галеоном! Будь ты постарше да знай жизнь получше, ты бы сразу насторожился. К тому же человека ты знал без году неделю. Сэр Генри вдруг разразился неудержимым хохотом и шлепнул себя по колену. — Вот так вот, Реймонд, — поддразнил он. — Мисс Марпл, вы замечательный человек. Ваш знакомый Ньюмэн, мой мальчик, на самом деле носит другое имя. В настоящий момент он не в Корнуолле, а в Девоншире, в Дартмуре, точнее, в Принстаунской тюрьме. Мы взяли его не по делу о краже слитка, а за ограбление кладовой одного лондонского банка. Затем занялись другими его делами и обнаружили большую часть украденного золота, оно было зарыто в саду Пол-Хауса. Неплохо было придумано. По всему побережью Корнуолла рассказывают истории про крушения галеонов, полных золота. Это объясняло появление водолаза, объяснило бы потом и золото. Но нужен был козел отпущения. Келвин идеально подходил на эту роль. Ньюмэн разыграл свою маленькую комедию очень хорошо, и наш друг, Реймонд, как известный писатель, выступил в роли безупречного свидетеля. — А отметина на шине? — возразила Джойс. — Ох, я сразу поняла, дорогая, хотя ничего и не смыслю в моторах, — начала мисс Марпл. — Люди меняют колеса, вы знаете, я часто такое наблюдала, и, конечно, они могли снять колесо с грузовика Келвина, вытащить его через маленькую дверь в переулок и надеть на грузовик мистера Ньюмэна. Выехать на грузовике через одни ворота на пляж, погрузить на него золото и привезти через другие ворота. Потом они, должно быть, вернули колесо назад и снова поставили на грузовик мистера Келвина, а в это время кто-то связывал мистера Ньюмэна в канаве. Не слишком-то приятно это было для него, и, вероятно, его искали дольше, чем он ожидал. Я полагаю, что человек, который считался садовником, и занимался этим делом. — Почему вы говорите «считался садовником», тетя Джейн? — спросил с любопытством Реймонд. — Как же он мог быть на самом деле садовником! — возмутилась мисс Марпл. — Садовники не работают в Духов понедельник[12]. Это всем известно. — Она улыбнулась и свернула вязанье. — Именно эта мелочь и навела меня на верный след, — объяснила она и взглянула на Реймонда. — Когда будешь иметь свой дом, дорогой мой, и у тебя будет собственный сад, будешь знать и такие тонкости. Кровь на панели — Вот любопытно, — сказала Джойс Ламприер, — не очень-то хочется рассказывать эту историю. Произошла она давно, точнее, пять лет назад. И до сих пор меня преследует. Улыбаюсь безмятежно, а в глубине души все еще таится ужас. И странное дело, в этюде, который я тогда написала, отразилось это состояние. Когда вы видите его в первый раз, перед вами просто набросок крутой корнуоллской улочки. Но если смотреть на него достаточно долго, то появляется в нем что-то зловещее. Никогда не выставляю его на продажу и сама никогда не смотрю на него. Я держу его в мастерской подальше от глаз. Местечко называлось Рэтхоул. Это такая маленькая странная корнуоллская рыбачья деревушка, очень живописная, даже, может быть, слишком живописная. Уж очень сильна в ней атмосфера патриархального корнуоллского Чайного дома. Там сохранились мастерские, где коротко стриженные девушки в блузах пишут красками на пергаменте девизы. Мило, отдает стариной, но так неказисто. — Знаю, знаю, — сказал Реймонд Уэст, тяжело вздыхая. — По-моему, сущее бедствие для автомобилей. Туда ведут плохие и узкие дороги, да и в самой-то этой живописной деревушке ездить опасно. Джойс кивнула: — Действительно, дорога в Рэтхоул узкая, крутая, прямо как стенка дома. Но продолжаю. Я приехала в Корнуолл на две недели порисовать. В Рэтхоуле есть старая гостиница «Полхарвит Армс». Считается, что это единственный дом, уцелевший после обстрела испанцами в тысяча пятьсот каком-то году. — Не было обстрела, — сказал Реймонд Уэст, хмуря брови. — Будьте поаккуратнее с историческими событиями, Джойс. — Неужели? Во всяком случае, они установили пушки где-то на побережье и стреляли, и дома рухнули. Впрочем, дело не в этом. Гостиница — замечательное старинное здание с портиком на четырех колоннах. Я выбрала подходящее место и уже принялась было за работу, как показалась машина. Медленно петляя по холму, она спускалась вниз. И конечно же, она обязательно должна была остановиться у гостиницы, где мне ее больше всего недоставало. Вышли двое — мужчина и женщина. Я их как следует не рассмотрела. На ней были льняное розовато-лиловое платье и такая же шляпа. Мужчина вскоре возвратился и, к моему великому удовольствию, отогнал машину на набережную. Он прошел мимо меня обратно к гостинице. В это время еще одна противная машина, петляя, спустилась с холма. В ней была женщина в ярчайшем ситцевом платье, я такого никогда не видела, все такими алыми цветами, а на голове огромная соломенная шляпа — кубинская, что ли? — и тоже яркая, алого цвета. Женщина не остановилась перед гостиницей, а проехала по улице немного дальше. Когда она вышла из машины, мужчина удивленно воскликнул: «Кэрол, скажите на милость! Надо же встретиться в такой дали! Столько лет не виделись! Да, я здесь с Марджори. Это моя жена. Ты должна с ней познакомиться». Они пошли бок о бок по направлению к гостинице. Я увидела, как другая женщина вышла из дверей и пошла им навстречу. Я успела мельком взглянуть на женщину по имени Кэрол, когда она проходила мимо. Напудренный добела подбородок и ярко накрашенные губы, я подумала — просто подумала, — так ли уж Марджори будет рада этому знакомству. Я не видела Марджори вблизи, но издали она производила впечатление чопорной и не слишком модной женщины. Разумеется, это не мое дело, но, знаете, иногда встречаешься со странными вещами, и потом невозможно удержаться, чтобы не порассуждать об этом. Они остановились недалеко от меня, и я невольно слышала кое-что из их разговора. Мужчина — оказалось, его зовут Деннис — предлагал взять лодку и прогуляться вдоль побережья. По его словам, в миле отсюда находилась известная пещера, которую стоило осмотреть. Кэрол тоже хотела осмотреть пещеру, но она предлагала отправиться туда пешком через скалы. Она сказала, что терпеть не может лодок. В конце концов они остановились на том, что Кэрол пойдет берегом по тропинке через скалы, а Деннис и Марджори возьмут лодку и прогуляются вкруговую. Разговор о купании и у меня вызвал желание освежиться. Утро выдалось на редкость жаркое, работа у меня шла неважно. К тому же я решила, что полуденное солнце будет более эффектно. Так что я собралась и отправилась на небольшой пляж, который облюбовала в противоположном от пещеры направлении. Превосходно выкупалась, позавтракала консервированным языком и двумя помидорами и к полудню возвратилась, полная сил, чтобы продолжить работу. Казалось, весь Рэтхоул спит. Я не ошиблась: полуденное солнце сделало предметы более выразительными. «Полхарвит Армс» была центром моего этюда. Косые солнечные лучи освещали площадку перед гостиницей, создавая весьма любопытный эффект. Я поняла, что купальщики благополучно возвратились, потому что два купальных костюма, один алого, а другой синего цвета, сушились на балконе. У меня не удавался эскиз, на мгновение я наклонилась кое-что подправить. Когда я снова подняла голову, то увидела как из-под земли появившегося человека. Он стоял, прислонясь к одной из колонн гостиницы. Он был одет по-морскому, и я решила — рыбак. У него была большая темная борода, и если бы мне потребовался натурщик для свирепого испанского шкипера, то лучшего не представить. Я принялась работать в лихорадочной спешке, пока он не двинулся с места, хотя, судя по его виду, он готов был подпирать колонну вплоть до скончания века. Когда он все же отошел от колонны, я, к счастью, уже запечатлела то, что хотела. Он подошел ко мне и заговорил. О, что он мне наговорил! «Рэтхоул, — сказал он, — был весьма замечательным местом». Мне это уже было известно, но, скажи я ему об этом, меня бы это не спасло. Он поведал историю обстрела — я хочу сказать, разрушения — деревни, сообщил о том, что хозяин «Полхарвит Армс» был убит последним — заколот шпагой офицера-испанца на пороге собственного дома, — и о том, как кровь его брызнула на плиты панели и никто в течение столетий не смог смыть этих кровяных пятен. Рассказ очень соответствовал тяжелой, навевающей дремоту атмосфере дня. Голос у него был вкрадчивый, и тем не менее в рассказе содержался какой-то пугающий подтекст. Манеры заискивающие, хотя в то же время угадывалось, что он был жесток. Он заставил меня отчетливо представить все ужасы инквизиции и жестокостей, совершенных испанцами. Он рассказывал, а я продолжала писать, как вдруг поняла, что, увлеченная его рассказом, я изобразила то, чего не было. На белой плите тротуара перед входом в гостиницу в ярких лучах солнца у меня отчетливо выделялись пятна крови. Казалось невероятным, что голова могла сыграть такую шутку с руками, но когда я взглянула еще раз на площадку перед гостиницей, то поразилась еще больше. Моя рука просто написала то, что увидели глаза, — капли крови на белой плите тротуара. С минуту мой взгляд был прикован к этому месту. Потом я закрыла глаза и сказала себе: «Не будь же такой глупой, не может там быть никакой крови». Но когда я снова открыла глаза, пятна крови никуда не исчезли. Мне стало не по себе, и я прервала поток красноречия рыбака. «Послушайте, — сказала я, — у меня не очень хорошее зрение. Это что там на панели, пятна крови?» Он посмотрел на меня снисходительно-добродушно. «В наши дни, леди, уже нет никаких пятен. То, о чем я вам рассказал, было почти пятьсот лет назад». «Конечно, конечно, — сказала я, — но сейчас на панели…» И замолчала. Я поняла, я осознала, что он не увидит того, что вижу я. Я поднялась и трясущимися руками стала собирать свои вещи. Пока я занималась этим, в дверях гостиницы появился молодой мужчина, приехавший утром на машине. Он растерянно смотрел по сторонам. На балкон вышла его жена и сняла купальные костюмы. Он направился было к машине, но вдруг повернул назад и, перейдя улицу, обратился к рыбаку: «Скажи, дружище, ты не видел, вернулась ли леди, что приехала на второй машине?» «Дама в платье с цветами? Нет, сэр, не видел. А вот утром она пошла через скалы к пещере». «Знаю, знаю. Мы вместе там купались. А потом она пошла пешком назад, и с тех пор я ее не видел. Не может же она так долго возвращаться. Скалы здесь не опасны?» «Это, сэр, зависит от того, где идти. Лучше всего взять человека, знающего эти места». Он явно имел в виду себя и принялся было развивать эту тему, но молодой человек бесцеремонно оборвал его и помчался к гостинице. «Марджори! — крикнул он жене на балконе. — Кэрол еще не вернулась. Странно, правда?» Я не слышала ответа Марджори, а ее муж продолжал: «Но мы не можем больше ждать. Нам надо поскорее попасть в Пенритар. Ты готова? Я сейчас подгоню машину». Он подогнал машину, и они уехали. А мне не давала покоя мысль, действительно ли я видела кровь или это была игра моего воображения. И как только они уехали, я подошла к гостинице и тщательно осмотрела тротуар. Конечно, никаких пятен крови не было. Никаких, все это было плодом моей возбужденной фантазии. Хотя почему-то мне все это показалось еще более странным. И тут я услышала голос рыбака. «Леди, вы действительно видели здесь кровь?» — спросил он, с любопытством глядя на меня. Я кивнула. «Очень странно, очень странно. У нас здесь существует поверье, леди: если кто-нибудь увидит здесь кровь…» — Он остановился. «И что тогда?» — спросила я. «Говорят, — продолжал он своим вкрадчивым голосом с корнуоллскими интонациями, но свободно и хорошо владея речью без местного акцента и корнуоллских оборотов, — говорят, что если кто-нибудь увидит здесь кровь, то в течение суток произойдет убийство. Кто-то умрет». Какой ужас! Я почувствовала, как по спине у меня побежали мурашки. Он продолжал объяснение: «В церкви, леди, есть интересная доска о смерти…» «Спасибо. Довольно», — решительно сказала я, резко повернулась и пошла по улице к коттеджу, где снимала комнату. Не успела я дойти, как увидела, что вдали по тропинке через скалы идет женщина — Кэрол. Она торопилась. На фоне серых камней она казалась каким-то ядовито-красным цветком. Ее шляпа была цвета крови… Я одернула себя: что это такое, всюду мне мерещится кровь. Затем я услышала шум ее машины. Интересно, подумала я, она тоже направляется в Пенритар? Но она поехала налево, в противоположном направлении. Я видела, как машина взбиралась по холму и исчезла. Почему-то я с облегчением вздохнула. И Рэтхоул, казалось, снова погрузился в крепкий сон. — Если это все, — сказал Реймонд Уэст, когда Джойс остановилась, — то я сразу скажу свое мнение: это объясняется несварением желудка, пятна перед глазами — после приема пищи. — Нет, не все, — сказала Джойс. — Послушайте продолжение. Через два дня я прочитала в газете заметку под заголовком «Трагедия на берегу моря». В ней говорилось, что миссис Дейкр, жена капитана Денниса Дейкра, утонула во время купания неподалеку от бухты Лэндер. Они с мужем проживали там в гостинице. Они собрались идти купаться. Но тут поднялся холодный ветер. Капитан Дейкр заявил, что для купания слишком свежо, и отправился с несколькими постояльцами играть в гольф неподалеку. Однако миссис Дейкр сказала, что ей не холодно, и пошла в бухточку одна. Так как она долго не возвращалась, муж забеспокоился и отправился с приятелями на пляж. Они нашли ее одежду у камня, но не обнаружили никаких следов несчастной леди. Спустя почти неделю было обнаружено ее тело — его выбросило на берег на некотором расстоянии от места происшествия. На голове была глубокая рана, полученная ею до наступления смерти: по официальной версии, она нырнула и стукнулась головой о камень. Насколько я могу судить, смерть ее наступила как раз через сутки после того, как я увидела кровь на панели. — Я протестую, — сказал сэр Генри. — Это не загадочный случай, а сплошная мистика. Мисс Ламприер, очевидно, медиум. Мистер Петерик, как всегда, сначала кашлянул.