– Что-то насчет дочери Жаклин, Софии, – ответил Бернард. – Я так и не понял. Вообще-то весь этот магазинный бизнес представляется мне довольно сомнительным. Наверное, стоит попробовать еще разок пообщаться с Софией. Расспросить ее про этот магазин и насчет их новой партнерши. – Пожалуй, – кивнула Ханна. – Не хочешь вернуться в отдел? Можем вместе оформить белую доску по этому убийству. – Думаю, поеду-ка я лучше домой – может, проведу оттуда кое-какие исследования и хотя бы пяток минут пообщаюсь со своими детишками, пока они еще не залегли спать, – ответил Бернард. – Тогда ладно, – сказала Ханна. – Поехали. * * * Как только Бернард вошел в дверь, его дочь Джина бросилась к нему с криком: – Папа, папа! На ней был ее балетный наряд, пара крылышек феи и плавательные очки ее брата. Он подхватил ее на руки и поднял над головой. – И кто эта прекрасная сказочная принцесса? – умильно поинтересовался он. – Я не сказочная принцесса, – обиженно отозвалась она, явно потрясенная его дремучим невежеством. – Я королева пикси-птиц! – Королева пикси-птиц… Ну да, точно. – Бернард прошел в комнату. – Джина! – крикнула Кармен. – Возвращайся к столу и доешь свою еду! – Эта еда вонючая! Это какашки! – завопила Джина в ответ. Рори, младший сын Бернарда, радостно расхохотался. Обрадованная таким обожанием своего верного поклонника, Джина добавила: – Это писи-миси. За этой остроумной репликой последовал еще один неудержимый смех. – Джина! – сердито рявкнула Кармен. – Мы не говорим такие вещи о еде. Джина посмотрела на нее, а потом на Бернарда, который попытался напустить на себя как можно более суровый вид. – Эта еда мне не по вкусу, – наконец произнесла она, повторяя фразу, которой ее неоднократно учили. – Съешь еще пять кусочков, а потом папа искупает тебя. – Папе вообще-то надо еще поработать… – начал было Бернард. – Папа искупает тебя, – еще раз повторила Кармен, стиснув зубы. Голос ее был натянут, как скрипичная струна, за чем явно стояло напряжение от недосыпа и кошмарного дня. Бернард мудро решил, что убийцы из Гленмор-Парка вполне могут подождать, пока дети не уснут. – Еще пять кусочков, и тогда папа искупает тебя, – сказал он Джине. Джина запихнула себе в рот сразу пять кусочков омлета со своей тарелки, едва не подавившись. Пока Кармен спасала ей жизнь, Бернард улыбнулся своему старшему сыну Тому. – Ну, как прошел твой день? – спросил он у девятилетнего мальчишки. – Нормально, – ответил сын, пожав плечами. – Как дела в школе? – Нормально. – На дом чего-нибудь задали? – Нет. – Видел что-нибудь интересное по телику? – Нет. Бернард вздохнул. И, наконец, с трепетом в сердце спросил: – Ну а с покемонами есть сегодня какие-то успехи? – О, вау, я поймал сегодня две Раттаты, так что у меня хватило конфет, чтобы превратить одну из моих Раттат в Ратикейта, и я почти поймал Пикачу, но у меня не вышло, а вот у Кайла уже есть два Пикачу, и он сказал, что поймал второго в Баттермир-парке, а еще сказал, что, может, его папка отвезет нас в Баттермир-парк на этих выходных, чтобы попробовать поймать еще одного Пикачу, что было бы круто, даже если у меня будет только один, а потом я ходил в спортзал – помнишь, я тебе про него рассказывал? Тот, что в самом конце квартала, и у моего Пиджи было сто семьдесят четыре бэ-эс, так что я побил одного из Раттат Кайла, что было круто, потому как Кайл обычно выигрывает… Сын продолжал сыпать этой своей тарабарщиной в адрес Бернарда, который лишь кивал, время от времени вставляя «Ого!» или «Правда?». Его мысли уже вернулись обратно к делу, к семье экстрасенсов и насильственной смерти, которая вторглась в их жизнь. – Джина, наверх с папой! – распорядилась Кармен. – Том, ты тоже, мне нужно все это убрать. Имелся в виду адский ландшафт из разбросанных и размазанных остатков еды на обеденном столе. Бернард отнес Джину наверх, наполнил ванну. Затем последовали обязательные переговоры относительно мытья волос. – Нет! – отрезала Джина. – Тебе нужно вымыть голову, милая. – Она чистая. – Я вижу на ней сыр и песок! – Нет, не видишь. – Я быстренько – ты даже не заметишь. – Еще как замечу! Будет больно. Королевы пикси-птиц не моют волосы! Бернард вздохнул, после чего принялся намыливать Джине голову. Он точно не знал, какие ингредиенты содержит шампунь, но, если ориентироваться на вопли Джины, это была смесь кислоты и расплавленной лавы. Тут у него зазвонил телефон. Взглянув посреди всей этой свистопляски на дисплей, он увидел, что это Ханна, и ответил на звонок. – Алло? – Бернард? Слушай, я только что говорила с Мэттом и… что это за жуткий шум? – Это моя дочка. – Ты что, режешь ее? Могу позвонить чуть позже. – Я мою ей волосы. Сейчас все в порядке. – Итак, я только что разговаривала с Мэттом и Энни. Во-первых, они уже провели вскрытие. – Быстро же они, – заметил Бернард. – Ненавижу тебя! – взвизгнула Джина. – Да, Энни сказала, что неделя относительно спокойная. Причиной смерти стала потеря крови. Одна из пуль попала в сердце. Оно продолжало перекачивать кровь, вызывая обширную кровопотерю, и Энни сказала, что после этого жертва умерла очень быстро. Она нашла обе пули и считает, что они выпущены из девятимиллиметрового ствола. – Как и у «Ругера», который предположительно был у жертвы, – заметил Бернард. – Точно, – сказала Ханна. – Пистолет пропал, так что не исключено, что ее убили из ее собственного ствола. – Пожалуй. – Глаза жгет! – Джина схватилась за личико, словно то было готово растаять. – Мэтт прислал мне схему места убийства, которую составила Вайолет. Убийца стоял возле кухонного стола, когда стрелял в Мьюн. Мэтт отправил образцы крови и осколки стекла на анализ ДНК, но предупредил, что может уйти очень много времени, пока мы не получим какой-то ответ. – Отпечатки пальцев? – Как они нам уже сказали, дверная ручка черного хода и металлическая застежка сумочки были протерты, равно как и кран на кухне. А так вообще-то в доме полным-полно всяких отпечатков. Жаклин принимала много народу. Сейчас проверяем их через КОДИС[2], но, учитывая ее район, наверняка получим великое множество совпадений. – Это да. – Мамочка! Я хочу к мамочке! – Ого, Бернард, в следующий раз, когда нам понадобится признание, просто вымой подозреваемому голову, – сказала Ханна. – Я не виноват, она постоянно вертится. Джина! Постой-ка спокойно минутку, и папа вытрет тебе глазки. – Он вытер ей лицо полотенцем. Трехлетнее дитя смотрело на него со смесью гнева и обиды.