- Будешь верещать - добью, чтоб не мучился. Крик после этого перешел в глухие стоны, перемежающиеся однообразными ругательствами. Диана лежала на спине, ощущая острую боль в затылке и радуясь ей. Та означала, что она все еще жива и в сознании. В поле зрения появилось знакомое лицо, на котором сейчас читалась тревога. -Диана, вы как? Вы ранены? - спросил Карпатский. - Вы меня слышите? Она опустила ресницы, боясь, что голова просто лопнет, если ею кивнуть. Боль нарастала, и теперь уже пугала: не раскроил ли этот гад ей череп? - Голова, - прохрипела Диана, безуспешно пытаясь дотянуться до затылка. Одной рукой он аккуратно подхватил ее под плечи, а пальцами другой придержал за шею, помогая сесть. В ушах сразу зазвенело, и мир принялся кружиться, поэтому Диана наклонилась вперед и уперлась лбом в плечо полицейского, пока тот осторожно ощупывал ее затылок, заставляя морщиться от боли. - Крови нет, так что ничего страшного, просто ушиб, - заверил Карпатский. - Будет шишка, но до свадьбы заживет. На последнее замечание Диана смогла только нервно рассмеяться. Глава 26 27 апреля, вторник Гостиница «Медвежье озеро» В главном холле было тихо и пусто. Юля поймала себя на том, что уже с минуту стоит неподвижно и пялится на закрытые двери по-прежнему неработающего лифта. Среди всех ужасных событий последних дней ее радовало одно: возвращение Артема было всего лишь дурным сном, ночным кошмаром. Он не вернулся и не вернется. Никогда. Усилием воли она оторвала взгляд от неподвижных дверей и направилась в коридор с помещениями для персонала, на ходу занося в список дел новый пункт: «Подключить лифт». Влад был в комнате. Ему удалось освободить еще пару дней, поэтому он не уехал в понедельник, за что Юля была ему благодарна. Перспектива снова остаться здесь одной пугала ее. В голову даже закралась крамольная мысль бросить проект. Законсервировать все и выставить на продажу. Кто-то другой начал это, пусть кто-то третий закончит. Она знала, что Влад не будет против, несмотря на все убытки - понесенные и предстоящие. Однако против была сама Юля. Уйти легко, а остаться и довести дело до ума, то есть вывести проект в прибыль, - сложно, но необходимо. Иначе она не сможет уважать саму себя. Через дверь было слышно, что муж разговаривает по телефону. Ему названивали с утра понедельника то с одним вопросом, то с другим. Когда-то он разговаривал спокойно, даже весело, когда-то раздражался и повышал голос, так что ей самой хотелось втянуть голову в плечи и не попадаться ему на глаза. Сейчас, судя по интонациям, разговор был позитивным, поэтому она рискнула войти. - ...Да, Димыч, спасибо за скорость. С меня причитается... А это не слишком ли круто за такую услугу? Собеседник, видимо, ответил что-то забавное, потому что Влад рассмеялся. - Ладно, согласен. Хорошо, сочтемся. Давай, пока. Он сбросил звонок и чуть повернулся в кресле, стоявшем за письменным столом, молчаливо приветствуя ее. Юля подошла ближе, положила руки ему на плечи и уточнила: - Это Логинов? Ответ и так был очевиден, ведь в их окружении только одного человека называли Димычем - третьего мужа ее мамы, полицейского эксперта. Она, конечно, звала его Дмитрием. - Да, он уже провел первичный осмотр и исследования найденных нами останков. Подтвердил, что им чуть больше века, они принадлежат молодой рожавшей женщине двадцати пяти - тридцати лет. Она была убита выстрелом в спину, предположительно из охотничьего ружья. Влад потянул ее за руку, заставил обойти кресло и сесть ему на колени. Юля и не сопротивлялась: когда он обнимал ее, все становилось не так страшно и печально. - Значит, дело раскрыто? - улыбнулась она, обвивая руками его плечи и скользя взглядом по лицу. Глаза Влада, по обыкновению, смотрели в пустоту. - По крайней мере, мы можем более или менее точно предположить, что тогда произошло. Молодая жена при не таком молодом муже заскучала и влюбилась в соседа по летнему дому. Скорее всего, приезжего. Если бы он жил здесь постоянно, его личность соотнесли бы с обгоревшим трупом. А так они созванивались, возможно, встречались не только летом, но здесь у них было больше возможностей, поскольку муж часто оставался в городе. - Но он все равно узнал, - подхватила Юля. - И в припадке ревности и злости застрелил жену. Потом испугался того, что сделал, и решил спрятать тело. - В свежей могиле Горлова. Так что мы даже знаем примерное время трагедии: конец июля девятьсот первого года. - А записи - это послание не сумевшей обрести покой души убитой? - Очевидно. Думаю, это то, что она слышала незадолго до смерти, плюс попытка объяснить, что произошло. Полагаю, муж гнался за ней. Возможно, она пыталась спрятаться в том доме, где от своего преследователя пряталась и Диана. Или в доме, который тогда стоял на том месте. Скорее всего, его снимал ее любовник, который в тот вечер по той или иной причине отсутствовал. Не понимаю только, почему записи так влияли на женщин? Почему они вынуждали их уйти в озеро? - Диана сказала, что там была еще одна запись - тринадцатая, скрытая. Возможно, призыв содержался в ней. Погибшая женщина была капризной, своенравной, склонной к скуке, она привыкла окружать себя подругами и родственницами... Может быть, даже после смерти она сохранила эти качества? Вот и звала гостей, так сказать, окружала себя компанией таких же невинно убиенных. - Логично, - кивнул Влад. - А основное послание предназначалось ее любовнику, который должен был вывести убийцу на чистую воду. - И он его получил. Нашел оригинальный цилиндр? - Нет, думаю, все же оригинальный цилиндр уничтожил убийца. Горничная не слышала звуков, но он мог услышать и понять, что они означают. А потом записи возникли на другом цилиндре. Возможно, наш неизвестный любовник через год снова приехал в съемный дом, возможно, у него тоже был фонограф и цилиндр с голосом возлюбленной. Но вместо прижизненной записи могло воспроизвестись ее посмертное послание. Возможно, мужчина не разгадал его до конца, но понял, что случилось, и решил разобраться с мужем сам. - Но тот его убил, дом сжег, а цилиндр закопал в ту же могилу, что и жену, потому что понял, что его нельзя уничтожить. - Именно, - грустно улыбнулся Влад. - Не знаю, почему записям понадобилось без малого девяносто лет, чтобы зазвучать вновь. Этого, я думаю, нам уже не узнать. - Зато теперь я понимаю, почему ты нарисовал Диану, - вздохнула Юля. - Это было косвенное указание на ее друга-убийцу. - Было бы лучше, если бы я нарисовал его, - проворчал муж. - Но тому, кто рисует моей рукой, явно нравятся загадки. Юля прикрыла глаза и промолчала. Об этом - о той силе, что влияет на Влада, когда он рисует, - ей думать не хотелось. Она прижалась лбом ко лбу мужа, погладила его по щеке, коснулась большим пальцем губ, чувствуя, как они снова кривятся в улыбке. - Ты уедешь завтра? - тихо поинтересовалась она. - Вечером, да. Прости, в четверг у нас важная встреча, необходимо мое присутствие. - Понимаю... Она действительно все понимала, но все равно не хотела, чтобы он уезжал. - Я вернусь в пятницу вечером, обещаю. Выходные снова проведу здесь. Ее лицо просияло, и Юля наклонилась к его губам, чтобы поцеловать. * * * 27 апреля, вторник Медвежье озеро - Прежде всего, ваш друг никогда не был женат. Он говорил о жене и настаивал на секретности, потому что знал, чем закончатся отношения, и не хотел, чтобы кто-то мог связать его с жертвой убийства. Диана слушала объяснение Карпатского, неторопливо шагая рядом с ним по тропинке, идущей вдоль озера. Погода прояснилась, дождей не было с ночи понедельника, но она все равно зябко ежилась, натягивая рукава худи на пальцы. Капюшон тоже надела, но по другой причине: он прижимал волосы и помогал прятать за ними огромный синяк, расплывшийся по ее правой скуле. - Он следовал этой схеме по меньшей мере последние десять лет начиная со своей третьей жертвы. Думаю, первые две для него самого стали сюрпризом. К первому убийству он вовсе не был готов, при втором все еще плохо себя контролировал, а начиная с третьего стал осторожен. Менял способы и орудия убийства, но все равно имел склонность к ножу, имитировал ограбление. Возможно, для вас три года назад он тоже готовил что-то отличное от других случаев. - Например, хотел утопить, - предположила Диана. Ее голос прозвучал безразлично, отстраненно, словно они обсуждали не слишком захватывающий фильм. - Поэтому напоил. Никто не связал бы утонувшую по пьяни девчонку с другими убийствами. Смерть вообще могли счесть несчастным случаем. - Возможно, - сдержанно согласился Карпатский. Она почувствовала его взгляд, остановилась, повернулась и посмотрела полицейскому в глаза. - Его посадят? Пожалуйста, скажите, что его посадят до конца жизни! Потому что, если он однажды выйдет, я не знаю, что буду делать. Не знаю, как буду жить, зная, что однажды это случится... Карпатский выдержал ее взгляд, но его собственный ничего не обещал. - Будет непросто. Признания мы не добьемся, и у него есть деньги на хороших адвокатов. Мы можем предъявить обвинение в нападении на вас, и, вероятно, генетическая экспертиза свяжет его с одним из убийств. В остальном... как повезет. Теперь, когда мы знаем, где искать, постараемся найти подтверждения его отношениям с другими жертвами, суд может учесть ваши показания, но... Я посадил человека за одно из убийств. Я могу признать свою ошибку, но система не очень-то любит это делать. - А если я скажу, что он признался мне во всем? Если заявлю, что он рассказал мне о Кате и других убийствах подробно? Карпатский едва заметно улыбнулся и вопросительно приподнял брови. - Он действительно рассказал вам об Осиповой и остальных? - А вам не все равно? - с вызовом поинтересовалась она. - Вы же выбили из того парня признание, заставили его оговорить себя. Его лицо вмиг помрачнело. - Ничего я не выбивал, не имею такой привычки. Да, я был уверен, что убийца он. Да, я надавил на него. Но он признался сам. Довольно быстро. Не знаю почему. Испугался или может, чувствовал свою вину перед девушкой. Но я его пальцем не трогал. Может, я плохой опер, но я не нарушаю закон. Диане стало неловко, и она тихо пробормотала: - Простите, я не это имела в виду.