— Я постараюсь. — Хорошо. Скоро вернусь. — Его образ в воде стал бледнеть. — Подумай обо мне перед сном, Диана. Ландар отключился, даже не попрощавшись. В этом весь он — на первом месте стоит его жизнь, дела и потребности. Я посмотрела на погасший дисплей телефона, поднялась с камня, обернулась. Яна в зимнем саду не было, и мне почему-то захотелось кинуть в воду что-нибудь тяжелое. Глава 16 К вечеру я чувствовала себя вымотанной. Пожалуй, я действительно переоценила свои силы, и мне стоило поберечься. Усталость накатила волной, почти сбивая с ног, и я поплелась в свою комнату, упала на постель, отказавшись от ужина. Ион проверил все мои показатели, осуждающе пощелкал языком, но врач как никто знал, что удержать меня в кровати почти невозможно, и потому лишь снова влил в меня жизненную силу и накормил лекарствами. Я завернулась в плед, рассматривая пылинки, пляшущие в тонком луче света. Яна я больше не видела, да и не искала его. Через некоторое время он вернется к своей прежней жизни, пусть и в новом для себя статусе. А я… Я останусь в своей. Мы с ним лишь две пылинки в круговороте мироздания, ну и что с того, что он мог бы стать для меня всем миром? Почти стал. Я одернула сама себя. Не бывает сослагательного наклонения в судьбе. Есть или то, что случилось, или… или то, что не стоит глупых сожалений. Какой смысл изводить себя тем, что могло бы быть, если бы реальность была иной? Она такая, какая есть — жестокая и злая, бьющая порой наотмашь и дразнящая красивой иллюзией сказки. Поэтому я в сказки не верю. Слишком больно потом возвращаться в действительность. И Ян — это тоже сказка. Слишком хорош, чтобы случиться. Все-таки Ландар иногда прав. Человеческая природа — слаба, мы верим в лучшее, даже когда понимаем, что это невозможно. Я не видела дороги, по которой мы могли бы идти с Яном вместе. Князь никогда не допустит этого. «Подумай обо мне перед сном, Диана», — вспомнила я приказ Ландара и усмехнулась. Князь был бы сильно недоволен, узнав, что думаю я не о нем. Хотя и о нем тоже, Ландар был той реальностью, которая убивала мои мечты и разрушала мои иллюзии. И потому думать о нем приходилось, как бы я ни хотела избавиться от этих мыслей… В чем-то князь прав, я действительно перестала его бояться. Его действия возымели обратный эффект, как ни странно. Да и трудно бояться мужчину, с которым связывает… так много. Десять лет воспоминаний, боль и… наслаждение. Не знаю, чего он добивается, но я изо всех сил пыталась не вспоминать тот день в мастерской. Хотя бы потому, что испытывала слишком сложные и смешанные чувства от произошедшего. Ландар не дает возненавидеть его окончательно, всегда ходит по грани, по тонкому краю между моей привязанностью и откровенным отвращением. Для чего он заставлял меня испытывать наслаждение? Почему это было так важно для него? Все же я не понимала. И вновь содрогнулась и сцепила зубы, прогоняя из головы воспоминания. Я словно думала не о себе, словно подсмотрела непристойное действие с чужим участием и теперь изо всех сил пыталась забыть увиденное. Безумие, но я никак не могла совместить в своей голове Ландара-князя, которого боялась и ненавидела, которым восхищалась и боготворила, и Ландара-мужчину, что творил со мной все то… что творил. Когнитивный диссонанс в моей голове мучил и вызывал приступы тошноты. Черт, я ведь действительно не воспринимала Его Светлость как мужчину. Как наставника, опекуна, хозяина или сияющую звезду, но не как мужчину, с которым хотела бы лечь в постель. И даже сейчас это вызывало внутри глухой протест и какую-то обиду. Ландар был для меня богом и дьяволом в одном лице и совсем не тем, с кем я хотела бы заниматься сексом. Я хотела бы держаться от него подальше. Он всесильный Иной — холодный, далекий и, черт возьми, непонятный. Было бы отлично, если бы наши галактики вообще не пересекались. Увы. Устало откинулась на подушки. Надо хоть немного поспать. Мама говорила, что утром все видится иначе, поэтому не стоит думать о проблемах в темное время суток. Так что я подумаю о них завтра. …Какие жадные губы… Чувственные, горячие, слишком умелые… Наверное, они целовали так много женщин, что движения стали схожи с виртуозностью опытного пианиста — заученные, отточенные, совершенные. Мне не надо смотреть, чтобы знать, чьи губы целуют меня. Ландар. Его тяжелое тело придавливало меня к кровати — обнаженное, сильное. Колено давило на ноги, заставляя их раскрыться. Заставляя впустить его, подчиниться. Дать то, что он хочет. — Не смей просыпаться… — он говорит, или голос звучит у меня в голове? — Не смей. Мне надо совсем немного… Он дышит так, словно прошел всю полосу препятствий. Хотя нет. Я видела как-то этот трюк в его исполнении, и вышел он совершенно спокойным, отряхивая свою белоснежную рубашку. А сейчас его дыхание прерывистое и рваное, он весь напряжен… — Не двигайся… Приказывает, прижимает мои ладони к покрывалу. Его желание очевидно, и он не пытается его сдержать. Выдыхает, втягивает в рот мой язык и вторгается снизу. Вбивается мощно, со стоном мне в рот, сразу начинает двигаться. Резко, сильно, приближаясь к своему оргазму, пожирая мой рот и дыхание. — Еще… — он шепчет мне на ухо, зажимает зубами мочку. — Дай мне еще немного, малыш… И это ласковое словечко, которое он говорил мне с детства, разбивает иллюзию, сбрасывает мое оцепенение. Я хватаю ртом воздух и… просыпаюсь. В своей комнате, с рукой, зажатой между ног. Одна. — Сволочь! — в стену полетел стакан с водой, что Римма оставила на столике у кровати. — Ненавижу! Вскочила, в ярости оглядывая комнату, ища, чем бы еще запустить в стену. Рухнула в кресло, сжав виски. Решительно схватила телефон, нажала кнопку. Длинный гудок ударил в ухо. — Слишком быстро, малыш, — ленивый голос Ландара заставил меня снова вскочить, сжимая кулаки. — Я не успел. Мне нравится, когда ты послушна и думаешь обо мне, как я приказываю. Твои мысли были грязными? Что ты представляла? — Не смей. Лезть. В мою голову! — заорала я. От злости мне даже дышать было трудно. То, что он сделал, не укладывалось ни в какие рамки. Мало того, что он брал мое тело, но я не позволю делать то же самое с моим сознанием. Трахать меня в моей собственной голове… черт! Мне хочется его убить. Князь тихо рассмеялся. — Кажется, малыш злится? Прости, в следующий раз я позабочусь о тебе… — Не будет никакого следующего раза, слышишь меня?! — Ты мне угрожаешь, Диана? — голос стал вкрадчивым. — Это отвратительно, Ландар! Отвратительно, как ты не понимаешь?! — Разве? Мне понравилось, — его дыхание стало тяжелее, словно мы все еще были во сне, а он — рядом. У меня закружилась голова. Господи… Если так и есть? Если я и сейчас сплю, а он… продолжает вторгаться в мою голову? Что, если я теперь не смогу отличить реальность от снов? Я ведь чувствовала все. Тяжесть его тела, запах кожи, влажность языка… Так же явно, как в реальности. У меня между ног болит от его вторжения. Сейчас. И я не понимаю, как отличить сновидение от реальности. Как? Стало страшно. Метнулась к столу, выхватила из ящика свой тренировочный нож, резко провела лезвием по ладони. Зашипела от боли, но в голове прояснилось. — Что ты сделала? — голос Ландара стал злым. — Убедилась, что уже не сплю, — огрызнулась я, наблюдая, как на глазах стягиваются края пореза и свертывается кровь. — Больше не делай так, — зло приказал он. — Поняла? Поняла меня? — Если это единственный способ распознать реальность, то сделаю! — заорала я. — Успокойся, — в его голосе те властные нотки, на которые я привыкла реагировать, как дрессированная собачка. — Ты уже не спишь. Успокойся, Диана. Я снова посмотрела на нож. Успокоиться? Не могу… Я внезапно поняла, что чувствуют самоубийцы, прыгающие с крыши в попытке взлететь. Иногда реальность и выдумка слишком близко. — Диана, прекрати! — рявкнул Ландар. В его голосе была злость и что-то еще. Страх? Да неужели. — Слышишь меня? Все закончилось. Сон закончился! Проклятие, ты слишком впечатлительна… — А ты ненормальный. — Рана затянулась, не оставив даже шрама. — Да. — Слово вышло глухим. — Я знаю. Влажный чавкающий звук. Я насторожилась. — Что ты делаешь? — Скучаю по тебе. — Стон. Уже откровенный, чувственный. — Ты слишком быстро проснулась, малыш… а мне так плохо… Иллюзия лучше, чем ничего… Последние слова прозвучали столь тихо, что я засомневалась в их реальности. Послышалось? Вероятно… Я швырнула в стену трубку. Серебристый корпус треснул, дисплей пошел трещинами. Сама же отправилась в душевую, долго стояла под струями воды, пытаясь успокоиться. Ландар сумасшедший. И мои просьбы, угрозы или проклятия для него пустой звук. Люди для него развлечение, сегодня его игрушка — я. И он будет делать со мной все, что захочет, наплевав на мои желания. Я знаю, я видела это неоднократно. После холодной воды я вздрогнула, а ведь даже не заметила, как повернула кран. Черт-черт, так я сама свихнусь скоро. Надо срочно уехать из Башни, здесь моя психика долго не выдерживает. За окнами все еще господствовала ночь, но мысль о том, чтобы снова лечь в кровать и уснуть, вызывала у меня дрожь. Так я начну бояться засыпать, как было в детстве после просмотра фильма о Фредди Крюгере. В мои кошмары приходит мой собственный маньяк, и вряд ли я смогу от него избавиться. Черт, я реально теперь боюсь спать. Просто отлично. Из здания я вышла, кивнув охраннику у ворот. Тот нахмурился, увидев меня. — Госпожа Диана? Куда вы? Ночь ведь… — Прогуляться хочу, — хмуро бросила я. — Или у вас есть другие указания на этот счет? Не удивлюсь, если Ландар вообще запретил меня выпускать. — Нет. Просто будьте осторожны. Если хотите, я выделю вам сопровождающих… — Спасибо, не надо. Я поправила объемный ворот теплого свитера и вышла за ворота. Боюсь, мне теперь постоянно придется носить что-то, закрывающее шею, ибо демонстрировать змею всем и каждому мне совсем не хотелось. За древней каменной стеной, густо заплетенной диким плющом, что окружала эту часть Башни, начиналась тропинка, бегущая к соснам. Я пошла по ней, зная, что впереди холодный родник, а за ним — то место, ради которого я все же приезжала порой в Башню. Воды в роднике было всего по щиколотку, но ледяная настолько, что ноги в шерстяных носках и резиновых сапогах мигом замерзли. Но идти в обход пришлось бы пару километров — неширокий родник огибал довольно обширную территорию. Дальше дорожка пошла в гору, так что на подъеме я успела согреться. Вскоре я уже различала их — плоские камни, поставленные в круг, затянутые туманом. Они всегда были в легкой дымке, отчего казались миражом. Дольмен. Легкий шорох за спиной заставил меня насторожиться. Мой слух, как и зрение, острее человеческого, может, оттого я и уловила его. — Шираон! Волк возник из ниоткуда и ощерился, глядя на заросли. Я резко обернулась. — Как интересно. — Ян приближался неспешно, с любопытством осматривая черного скалящегося зверя. — Кажется, этого волка я уже убивал?