– Иди, Триха, побегай по снежку, – предложил Андрей Максимович, снимая с меня шлейку. С каким же удовольствием я вырвался на свободу из дома на гусеницах. Я вихрем носился по белоснежному полю, валялся в пушистом снегу, словно на мягком матрасе. Люди пили чай возле вездехода, а я так увлёкся разминкой лап, что не заметил, как оказался на одной из сопок. Стоя на самой вершине, я всматривался в окрестности, высеченные солнечным светом. Неожиданно моё ухо само по себе приподнялось, уловив непонятный звук. Это было какое-то странное сочетание звериного рычания и поскуливания, больше похожего на плач. Я побежал на противоположный склон, откуда доносился шум. Приблизившись, я увидел страшную картину, от которой лапы превратились в желе: большая белая медведица, словно обезумевшая, металась вокруг медвежонка. Увидев меня, она свирепо зарычала, отчего шерсть встала дыбом. – Помоги мне, спаси моего малыша, – отчаянно заревела она. Вы же знаете, я не трус. Но, увидев перед собой дикого зверя, честно признаюсь, испугался не на шутку. На трясущихся лапах, едва дыша, я подошёл ближе. Малыш так жалобно скулил, что моё собачье сердце невольно сжалось от боли. Я заметил, как на его передней левой лапе хищно поблёскивал зубьями медвежий капкан. – Ты это… – начал я, с ужасом глядя на медведицу, но так и не успел договорить. – Да не трону я тебя, только помоги мне вытащить моего сыночка, – перебила она меня. Я с сочувствием посмотрел на медвежонка: на его мордочке вдруг отразилась просьба о помощи. Он с трудом приподнимал лапу вместе с железной ловушкой, будто надеялся таким образом от неё избавиться. Медвежонок плакал, как человеческий ребёнок, глядя то на мать, то на меня. В тот момент я понял: без помощи здесь не обойтись. – Нужно позвать людей, – сообщил я ей. – Где их взять? Вокруг ни души. – Она встала на задние лапы во весь рост и осмотрелась. От одного её вида я весь сжался от страха, представив, что будет, если эта зверина ударит меня лапой: моя голова отлетит и покатится по снежным просторам тундры, как колобок. – Я здесь не один, сейчас приведу подмогу! Только ты пообещай, что не тронешь никого, – попросил я. – Если они не причинят вреда моему детёнышу, не трону. Но если пойму, что они хотят похитить его, порву всех, – зарычала она. – Мои люди хорошие, они не тронут твоего сына, гарантирую. Я сейчас вернусь! – крикнул я и со всех лап пустился к месту нашего привала, а когда добрался, громко залаял, привлекая внимание моих спутников. – Триха, ты куда подевался? – в недоумении спросил мой подопечный, когда я приблизился к ним. – Мы тебя заждались. – Ав-ав, ав-ав! – надрывался я что есть сил, то и дело оборачиваясь в сторону сопки. – Пёс, ты чего разошёлся? Что ты там увидел? – поинтересовался Александр Борисович. Я снова отошёл от людей на несколько шагов в ту сторону, откуда только что прибежал, обернулся, продолжая отчаянно гавкать: – Ав-ав, ав-ав! – Он что-то хочет нам показать, – наконец догадался Макаров. «Слава богу, хоть один из вас оказался сообразительным!» – мысленно произнёс я. – Юра, ты забирай Андрея с собой и давай за нами, а мы с Трихой пойдём посмотрим, что так привлекло его внимание. – Александр Борисович помог товарищу забраться внутрь вездехода, а сам направился следом за мной. Я бежал впереди, продолжая лаять и постоянно оборачиваясь на Макарова, следовавшего за мной. – Да бегу, бегу, – успокоил он меня. – Прости, дружище, я не могу так быстро, как ты, я же всё-таки человек. Через несколько минут мы добрались до вершины сопки. – Триха, погоди, дай пару минут дыхание перевести, – произнёс Александр Борисович и, наклонившись вперёд, упёрся руками в колени. Я терпеливо ждал, когда он отдохнёт. Вездеход следом за нами вскарабкался на сопку и остановился рядом с Александром Борисовичем. – Что там, Саня? – выкрикнул Юрий. – Пока не знаю, я так понял, мы ещё не добрались до места, – ответил тот и вдруг резко замолчал. Он приложил указательный палец к губам, призывая всех вести себя тише. С противоположного склона сопки донеслось звериное рычание, следом за ним мы расслышали жалобное поскуливание. – Александр, что там? – поинтересовался мой подопечный в приоткрытое окно вездехода. – Судя по звукам, там медведи, – предположил он и обратился ко мне: – Триха, веди нас, мы за тобой. Александр Борисович забрался в вездеход, и я со всех лап бросился вперёд. Добравшись до места, я остановился. Услышал, как сзади меня затормозила техника. Увидев перед собой медведицу и медвежонка, люди наконец поняли причину моего беспокойства. – Вон оно что! – воскликнул Макаров. – Малыш в капкан угодил, а мать не знает, как ему помочь. – Саня, что будем делать? – спросил Юрий. – Надо как-то освободить детёныша, – задумчиво произнёс Александр Борисович. – Из кабины никому не выходить. А я пойду попробую снять капкан. – Александр, это очень опасно, – заметил мой подопечный. – Понимаю, а что делать? Мы же не можем бросить медвежонка в беде. Макаров открыл дверь и спрыгнул с подножки вездехода в снег. – Триха, ты иди мать отвлекай, а я попробую помочь нашему пленнику. «Да её и не надо отвлекать, она ждёт вашей помощи», – мысленно ответил я. Напуганный взгляд медведицы метался из стороны в сторону, она умоляла людей освободить детёныша. Я приблизился к ней и уверенно произнёс: – Всё будет хорошо, ты не переживай. Мои люди пришли тебе помочь. Но они тебя боятся, ты отойди чуть подальше. – Они точно его не обидят? – усомнилась она. – Точно, – воскликнул я. – Будь уверена, твоего сына никто не тронет. Доверившись мне, медведица убежала подальше, и встала на четыре лапы, и наблюдала за спасательной операцией. Она словно держала нас под прицелом – ни на секунду не отводила глаз. С такой же опаской поглядывая на медведицу, Александр Борисович медленно приблизился к детёнышу. Малыш был настолько обессиленным, что, не проявляя ни малейшей агрессии, полностью доверился человеку. Макаров с огромным усилием отжал дужку капкана. Оказавшись на свободе, мишка не сразу поверил в своё спасение. Он продолжал оторопело сидеть возле железной ловушки, потом тряхнул лапой, и наконец до него дошло: он больше не узник. Медвежонок резко развернулся и смешно затрусил в сторону матери, которая с благодарностью смотрела на нас. Малыш прижался к огромной лапе медведицы и стал с любопытством разглядывать своих спасителей. Александр Борисович вернулся в вездеход, а я задержался ненадолго: когда ещё появится возможность пообщаться с самым большим и опасным арктическим хищником? – Спасибо тебе, собака, – поблагодарила медведица. – Раз с человеком живёшь, значит, у тебя есть имя. Тебя как зовут? – Трисон, – гордо ответил я. – А тебя как? – У белых медведей, живущих в дикой природе, нет имён, – поделилась она. – Они нам не нужны. Мы находим друг друга не по кличкам, а по запаху. Это человек любит давать всем имена. – Это точно, – согласился я, вспомнив, сколько раз мои подопечные меняли мне клички. – Не представляю, что бы я делала, не окажись ты рядом, – вздохнула медведица. – А ты куда путь держишь? – Еду в гости к чукчам со своим подопечным, – сообщил я. – Это ещё кто такой? – Она изумлённо посмотрела на меня. – Я собака-поводырь, – пояснил я. – Помогаю слепому человеку передвигаться. – А-а-а, – протяжно произнесла она. – Среди медведей тоже встречаются слепые. Кто-то от рождения, а кто-то от старости. Хороший ты пёс, Трисон. И люди у тебя хорошие. Спасибо тебе. Если бы не ты, погиб бы мой сынок. – Трисон, – раздался голос Александра Борисовича, – ты чего там застыл? Давай в кабину! Мать с детёнышем развернулись и засеменили в противоположную сторону. – До встречи, – гавкнул я им вслед, уже направляясь к своим спутникам. Макаров выпрыгнул из вездехода, пропуская меня внутрь. – Залезай, герой, – произнёс он и обратился к Андрею Максимовичу: – Ай да поводырь у тебя! Молодец! Если бы не Триха, погиб бы медвежонок. Тропы тут не езженные, здесь редко кого можно встретить. Так что вряд ли медведица дождалась бы от кого помощи. После того, как Александр Борисович в деталях пересказал моему подопечному историю спасения медвежонка, Андрей Максимович подтвердил: – Да, мой Трисон – отважный пёс. Друзья, надеюсь, вы меня не осудите, но я вам честно признаюсь: от слов подопечного меня прямо так и распирало от гордости! Вездеход ещё долго трясся по тундре, всё дальше и дальше увозя нас от цивилизации. Я заметил, что день неожиданно быстро начал клониться к вечеру. Последние лучи солнца слегка золотили вершины сопок, постепенно мрак спустился на землю, и очень скоро все потонуло в нём. – Ну вот и закончился наш короткий полярный день, теперь наступает длинная-предлинная ночь, – произнёс Александр Борисович, обращаясь к моему подопечному, будто он мог видеть наступившую темноту. Через некоторое время фары вездехода осветили несколько конусообразных сооружений, из крыш которых валил густой дым. Наш транспорт остановился возле одного из них. – Мы на месте, – произнёс Юрий.