Этот вопрос он адресовал Финли, вероятно, из вежливости, как старшему по возрасту, потому как хорошо знал, что отвечает за операцию Волк. – Мы обратились в Службу защиты свидетелей, – ответил Финли, вытирая мокрым рукавом лицо, – они что-нибудь придумают и вступят в игру, когда смогут гарантировать его полную безопасность. – Тогда я оставляю его в надежных руках, – прокомментировал его слова Уокер. – Прошу вас, располагайтесь, будьте как дома. – Я хотел бы с ним поговорить, – сказал Волк, когда коллега направился к двери. Тот ответил не сразу, по-видимому, подыскивая слова, которые бы не прозвучали оскорбительно. – Детектив-сержант Коукс, вы у нас что-то вроде знаменитости, – начал он. Волк вопросительно посмотрел на коллегу, не понимая, к чему он клонит. – Никоим образом не желая выказать к вам неуважение, должен заметить, что к этой истории вы были причастны с самого начала, не так ли? – Что вы имеете в виду? – То, что господин Рэна, сегодня утром топчась у дежурного, пребывал в подавленном состоянии духа. Хотел, чтобы в это дело не впутывали его жену и детей, что, с учетом обстоятельств, вполне объяснимо. Затем и вовсе раскис и стал стенать по поводу покойного брата. – Все ясно, – сказал Волк, до которого, наконец, дошло, почему Уокер ведет себя так сдержанно. Детектива это раздосадовало, хотя он и понимал, что старший инспектор лишь делает свою работу. – Раньше я не только никогда не встречался с Виджеем Рэной, но даже не слышал о нем. Моя единственная цель состоит в том, чтобы сохранить ему жизнь. На мой взгляд, если кто-то из нас двоих во время этого разговора и будет нуждаться в защите, то это, скорее, я. – В таком случае вы не станете возражать, если я тоже поприсутствую на вашей встрече, – ответил на это Уокер. – Так я буду чувствовать себя в полной безопасности, – беспечно бросил Волк. Уокер проводил его в заднюю часть здания, где располагались камеры предварительного заключения. Там в напряженном ожидании томились еще трое полицейских, осведомленных о положении дел. Старший инспектор представил каждому из них Волка и Финли, после чего попросил офицера, стоявшего на часах у двери, ее отпереть. – Мы посадили его в самую дальнюю камеру, подальше от других постояльцев, – сообщил им Уокер. Дверь тяжело распахнулась, явив взорам замызганный туалет, голубой матрас и подушку, лежавшие на деревянных нарах и составлявшие собой все убранство узилища. Рэна сидел, обхватив руками голову, промокшую куртку с капюшоном он с себя так и не снял. Когда за ними громко щелкнул замок, Уокер медленно подошел к задержанному. – Господин Рэна, эти двое полицейских позаботятся о… Рэна поднял взгляд, его глаза остановились на Волке и тут же налились кровью. Он спрыгнул с нар и бросился вперед. В этот момент Уокер и Финли схватили его за руки и оттащили назад. – Скотина! Скотина! Двум опытным полицейским не составило труда утихомирить Рэну, человека невысокого и довольно тучного. На его багровом лице неровными ошметками торчала трехдневная щетина. Крик, казалось, лишил его сил, он упал на кровать и зарыдал. А когда немного успокоился, Уокер и Финли его отпустили. Напряжение постепенно спало. – По поводу брата прими мои соболезнования, – ухмыльнулся Волк, и Рэна вновь устремил на него взгляд бешеных глаз. – Что ни говори, а он был натуральный кусок дерьма. – Скотина! – опять закричал Рэна, а Уокер и Финли схватили его за запястья, не давая встать с нар. – Билл, черт бы тебя побрал! – жалобно вскрикнул Финли, когда ему в пах врезалась острая коленка. – Повторите что-либо подобное, Коукс, – зло бросил Уокер, – и я даже пальцем не пошевелю, чтобы его остановить. Волк покаянно поднял руку, отошел на несколько шагов назад и прислонился к стене. Когда Рэна успокоился, ему обрисовали сложившуюся ситуацию: о том, что он сдался, знает лишь очень узкий круг лиц; в ближайшее время его передадут на попечение Службы защиты свидетелей; он правильно поступил, что сам пришел в полицию, и теперь будет в безопасности. Когда Виджей получил достаточно информации и проникся к полицейским некоторым доверием, Финли, как его когда-то учили, с ходу переключился на допрос – спросил, знает ли он кого-то еще из убийственного списка, велел назвать имена людей, которые могли бы желать ему зла, и поинтересовался, не было ли в последнее время подозрительных телефонных звонков или других инцидентов. – Могу я задать вам несколько вопросов по поводу брата? – спросил Финли с такой обходительностью, которой Волк от него в жизни не слышал. Он постепенно подводил Рэну к теме, которая, по их общему мнению, была для него больным местом. Волк, чтобы ничем не провоцировать ситуацию, отвел глаза в сторону и, не отрываясь, смотрел на дверь. – Зачем? – спросил Рэна. – Затем, что между фигурантами списка и его жертвами должна быть какая-то связь, – мягко объяснил ему Финли. Волк закатил глаза. – Спрашивайте, – сказал Рэна. – Когда вы в последний раз виделись с братом? – Году в две тысячи четвертом… может, в две тысячи пятом… – неуверенно протянул Виджей. – Значит, на суде вы не присутствовали? – Нет, не присутствовал. – Почему? – спросил Волк впервые за последние пять минут. Уокер подскочил к Рэне, чтобы удержать на месте, но тот даже не дернулся, хотя и на вопрос тоже не ответил. – Хочешь я скажу, почему ты ни разу не явился на процесс над собственным братом? – продолжал Волк, напрочь игнорируя сердитые взгляды Уокера и Финли. – Ты заранее знал, что он виновен! Рэна промолчал. – Ты давно знал, что он будет делать, поэтому заранее сменил имя, чтобы от него отгородиться! – Я понятия не имел, что он задумал… – Знал! – крикнул Волк. – И даже пальцем не пошевелил, чтобы его остановить. Сколько лет твоей дочурке? – Коукс! – завопил Уокер. – Сколько? – заорал в ответ детектив. – Тринадцать, – пробормотал Рэна. – Твой братец, не останови я его, мог бы сжечь заживо и твою дочь! Она его знала и, вероятно, доверяла. Как, по-твоему, смог бы он устоять перед такой легкой добычей? – Прекратите! – закричал Виджей, будто ребенок, закрывая руками уши. – Прекратите, прошу вас! – Ты, Виджей Халид, мой должник! – заорал Волк, брызгая слюной. С этими словами он забарабанил в дверь камеры, предоставив Финли и Уокеру право утешать хнычущего Рэну. В пять минут восьмого вечера Волку позвонили, пообещав прислать кого-нибудь в половине одиннадцатого. Служба защиты свидетелей все еще подбирала опытных сотрудников, проводила инструктаж и подыскивала подходящий дом с учетом нависшей над Рэной угрозы. Эту новость Волк сообщил Уокеру и его людям, которые даже не попытались скрыть, что он и без того уже злоупотребил их гостеприимством. Утомившись от их косых взглядов, он решил купить какой-нибудь еды для себя, Финли и задержанного (в виде меры предосторожности запретив напарнику кормить Рэну чем-либо другим). Детектив великодушно предложил купить всем чипсов – не оттого, что считал себя чьим-то должником, а лишь из опасений, что с пустыми руками его обратно не пустят. Волк натянул влажный плащ, и один из полицейских открыл перед ним бронированную дверь. Тяжелая железная плита гасила звуки бушующей на улице грозы. Волк побежал в направлении проспекта, ныне безлюдного и пустынного, стараясь соизмерять свои шаги с мини-цунами, накатывавшими каждый раз, когда по глубокой луже проносилась машина. Найдя забегаловку быстрого питания, он перешагнул порог и ступил на мокрый, забрызганный грязью пол. Когда он закрыл за собой дверь и отгородился от оглушительного дождя, у него в кармане зазвонил телефон. – Волк, – ответил он. – Привет, Билл, это Элизабет Тейт, – произнес глубокий, с хрипотцой, голос. – Чем могу быть полезен, Лиз? Элизабет Тейт была жестким и решительным адвокатом. Вот уже тридцать лет она выступала на переднем крае защиты задержанных (от пьяниц до убийц), неспособных самостоятельно нанять адвоката, и была единственной, кто поддерживал всех отчаявшихся и оказавшихся в изоляции. Помимо этого она предоставляла целому ряду полицейских участков в центральной части Лондона услуги дежурного юрисконсульта, и хотя их мнения по самым разным вопросам значительно расходились, Волк Элизабет любил. Там, где другие законники врали без зазрений совести, не ради клиентов, вина которых не вызывала сомнений, но лишь в угоду собственному эго, Элизабет защищала своих подзащитных в дозволенных законом рамках, но не более того. Несколько раз, когда женщина искренне верила в невиновность клиента, им доводилось ссориться. В таких случаях она сражалась неутомимо и страстно, как и полагается одному из лучших адвокатов города. – Я так думаю, ты сейчас охраняешь господина Виджея Рэну, – сказала она. – Рубленая ветчина и чипсы, две порции, пожалуйста, – заказал за его спиной чей-то голос. Волк определился с ответом и прикрыл трубку телефона ладонью. – Не знаю, о чем ты… – Брось, мне звонила его жена, – сказала Элизабет, – в прошлом году я уже представляла его интересы. – В деле об уклонении от уплаты налогов? – Без комментариев. – Значит, уклонение от уплаты налогов. – Я уже говорила с Симмонсом, он согласен, чтобы я встретилась с подзащитным вечером. – Это невозможно. – Ты хочешь, чтобы я прямо по телефону зачитала тебе выдержку из Уголовно-процессуального кодекса? Только что я двадцать минут втолковывала точно то же самое твоему боссу. Господин Рэна не только находится под защитой полиции, он еще арестован по обвинению в совершении преступления. И ты, и я прекрасно знаем: все, о чем он расскажет в ближайшие два дня, может еще больше усугубить его вину, что явно не будет способствовать справедливому рассмотрению дела в суде. – Я сказал нет. – Если решишь обыскать меня, я возражать не буду, равно как и против иных мер предосторожности, которые ты сочтешь нужным. – Нет. Элизабет вздохнула.