– Нет, ты с Фордом ладишь лучше, чем я, поэтому пойду я. Детектив бросил последний взгляд на группу людей в масках и направился к двери. – Волк, – сказал ему вдогонку Форд, – не оплошай. Билл в ответ на его просьбу вежливо улыбнулся, пожал плечами, посмотрел на Финли и вышел. Когда он спустился на первый этаж, позвонил Эдмундс и рассказал о том, что ему удалось узнать об Эшли Локлен. – Она согласна говорить только с тобой, – добавил молодой коллега. – Я занят, – ответил Волк. Выйдя из здания посольства, детектив не успел еще и шагу ступить, как к нему ринулась целая толпа журналистов. Он тут же пожалел, что не послал вместо себя Финли. Не обращая на них внимания, он поднырнул под ленту полицейского ограждения и сквозь плотный строй стал пробираться вперед, туда, где раздавались скандирующие голоса. – Это для нас очень важно, – настаивал Эдмундс, – ведь Эшли Локлен может пролить свет на то, что вас всех связывает, и тогда у нас появится реальная возможность очертить круг подозреваемых. – Ну хорошо. Пришли мне смс с ее номером. Я позвоню, как только освобожусь. Волк дал отбой. Вокруг возмутителей спокойствия образовалось обширное пустое пространство. Вблизи их маски казались еще более зловещими: из-под неподвижных лиц доносились злобные голоса, за темными отверстиями в пластике полыхали бешеные глаза. На голове одного из них, самого устрашающего как по виду, так и по поведению, красовалась маска волка с разинутой пастью. Он поднял высоко над головой плакат и стал кружить вокруг остальных, агрессивно скандируя излюбленный лозунг. Волк обратил внимание, что буян слегка прихрамывает, наверняка из-за резиновой пули, недавно отскочившей от его филейной части. Стараясь держаться подальше от этого воинственного типа, детектив подошел к женщине в акульей маске, по-прежнему державшей у рта мегафон, выхватил его из рук и швырнул о стену за спиной, где он разлетелся вдребезги с пронзительным электрическим визгом. Обличающие телекамеры жадно следили за каждым его шагом. – Эй! Вы не имеете пра… Погодите-ка, вы ведь тот самый детектив? – спросила женщина, переходя на более женственный тон представительницы среднего класса. – Что вы здесь делаете? – спросил Волк. – Протестуем, – пожала плечами она. Волк почувствовал, что лицо под маской акулы расплылось в самодовольной улыбке, но остался совершенно бесстрастным. – Да расслабьтесь вы, боже правый! – воскликнула женщина, снимая маску. – Если честно, я и сама не знаю, что мы здесь делаем. Как и остальные. Есть один сайт, там помещают объявления о всевозможных флешмобах, приглашают девчонок изображать у отелей фанаток для рекламы молодежных рок-групп и все такое прочее. Сегодня там появилось предложение организовать протест. – Что за сайт? «Акула» протянула детективу листок с координатами. – Такие флаеры раздают у нас в колледже. – Вам за это платят? – Конечно, иначе на кой нам этим заниматься? – Когда вы говорили в мегафон, ваши слова звучали весьма убедительно. – Это называется актерской игрой. На самом деле я читала по бумажке. Волк прекрасно понимал, что толпа журналистов жадно ловит каждое их слово. Если бы мир был идеален, ему не пришлось бы задавать ей вопросы в прямом эфире. – Каким образом вам заплатили? – Наличными, в сумке, по пятьдесят фунтов на человека, – расспросы детектива ей, похоже, наскучили. – На следующий вопрос отвечу сама, не дожидаясь, когда вы его зададите. Встреча была назначена у могилы на Бромптонском кладбище. Сумка уже ждала нас там. – Вы можете ее описать? – Что? Сумку? – Да нет, могилу! – Там похоронена девочка, ее имя я сегодня уже произносила – Аннабель Адамс. Волк и виду не подал, что этот ответ его удивил. – Я конфискую у вас все это барахло, – заявил он, пнув лежавшую на асфальте сумку, – как улики по делу об убийстве. Ее товарищи заулюлюкали и стали ругаться, но строгому приказу все же подчинились и побросали в грязную кучу плакаты, транспаранты и шпаргалки. – Маски тоже! – нетерпеливо рявкнул Волк. Протестующие по очереди неохотно стащили с себя маски. Двое из них тут же прикрыли лица капюшонами, чтобы их нельзя было узнать, хотя чисто теоретически никто из них не сделал ничего плохого. Волк повернулся к последнему бунтарю, который до этого начисто игнорировал его предписания. Тот хоть и запыхался, но продолжал кричать, наворачивая круги по периметру, который сам же и определил, будто зверь, метящий свою территорию. Волк преградил ему путь. По иронии судьбы волчья маска на голове выглядела вполне дружелюбно – карикатурный зверь облизывался, из его пасти текла слюна. Ее обладатель чуть не врезался в детектива и пошел на следующий круг. – Отдай! – закричал Волк, показывая на плакат с уже знакомым всем слоганом, который человек в маске держал над головой. Детектив собрался с духом и вновь преградил ему путь, приготовившись к худшему. Противник принадлежал к той категории людей, которые как раз и откликаются на подобного рода объявления: спрятаться под маской, вооружиться анонимностью, воспользоваться огромной толпой и усиленными мерами безопасности, а потом совершить злодейство в виде насилия, вандализма или кражи. Волк сомневался, что сможет арестовать этого головореза, остановившегося буквально в паре дюймов от его лица. В жизни ему нечасто приходилось стоять вот так перед врагом, выпрямившись и стараясь не казаться ниже его ростом, поэтому он, учуяв подспудный, пробивавшийся из-под пластика запах гниения и лекарств, слегка отпрянул. Странно, но устремленные на него светло-голубые глаза, казалось, действительно принадлежали хищнику. – Плакат, живо! – рявкнул детектив тоном, способным напугать каждого, кто хотя бы немного знал его противоречивое прошлое. Волк упорно смотрел в глаза. Бунтарь отвел взгляд, будто настоящий зверь, вдумчиво оценивавший нового противника. Детектив спиной чувствовал нацеленные на него камеры, которые наслаждались напряженной ситуацией и молили Бога об эскалации конфликта. Вдруг головорез швырнул транспарант на асфальт. – Маску тоже, – сказал Волк. Противник и не думал повиноваться. – Маску, – повторил полицейский. На этот раз он сам агрессивно подался вперед, чуть не уткнулся в пластмассовый нос, а когда их дыхание смешалось, ощутил зловонный запах. Они простояли так мучительные десять секунд, но тут враг, к удивлению Волка, неожиданно поднял свои бледные глаза на верхний этаж посольства. Толпа, проследив за его взглядом, охнула и хором закричала. Волк повернулся. По крыше неуверенным шагом шел Форд. Финли, высунувшись из окна, призывал его вернуться обратно. Оказавшись вне досягаемости детектива, Эндрю, будто скверный канатоходец, двинулся к трубе. Толпа затаила дыхание. – Нет! – прошипел Волк. – Нет! Нет! Он отпихнул злобного бунтаря в сторону и, расталкивая толпу, ринулся вперед. Из окон посольства стали высовываться бойцы Службы охраны диппредставительств. – Не смей, Эндрю! – заорал Финли, встав на подоконник и навалившись грудью на шаткую крышу. Плитка черепицы сорвалась, рухнула вниз, пролетела, казалось, целую вечность и разнесла вдребезги ветровое стекло полицейской машины. – Стой на месте, Финли! – заорал Волк, выныривая из человеческого моря. – Не двигайся! – Волк! – заорал Форд. Детектив застыл как вкопанный и поднял глаза на человека, спутанные волосы которого развевались на ветру, здесь, внизу, даже не ощущавшемся. Вдали послышалось завывание мчавшейся к ним по городу пожарной машины. – Не оплошай! – вновь крикнул Форд, но на этот раз Волк понял, что он имел в виду. – Если ты это сделаешь… Если ты умрешь, он выиграет! – заорал Финли. Вниз опять полетели куски черепицы и он отчаянно схватился за оконную раму. – Нет. Это не он, это я выиграю! Форд выпустил из дрожащих рук дымоход и осторожно развел их в стороны, пытаясь балансировать. Уличное движение почти замерло, водители выходили из машин, чтобы вживую поглазеть на зрелище, которое потом покажут телеканалы всего мира. Не считая репортеров, взволнованно передающих в редакции срочные сообщения, толпа хранила молчание. Пожарная машина была от них всего в паре кварталов. Финли нерешительно замер на полпути между безопасным окном и дымоходом. Когда Форд чуть не потерял равновесие, зрители внизу в ужасе закричали. Эндрю закрыл глаза и неуверенно двинулся дальше по коньку, все так же разведя в стороны руки. – Всякое бывает… – сказал он так тихо, что кроме Финли его больше никто не услышал. И рухнул вниз. Финли из последних сил пополз вперед, преодолел большую часть разделявшего их расстояния, но дотянуться до Эндрю все равно не смог. Волку, как и двумстам зевакам на улице, не оставалось ничего другого, кроме как беспомощно смотреть, как Форд молча пролетел мимо окон, затем исчез из виду за спинами зрителей и с глухим стуком упал на ведущую в подвал лестницу. На какое-то мгновение все замерли, затем армия репортеров ринулась вперед и смела на своем пути горстку полицейских в отчаянном стремлении первыми показать жуткую картину трагедии. Волк рванул к лестнице, перелетел шесть ступеней и в мгновение ока оказался рядом с Фордом. Склонившись над телом, неестественно скрючившимся от удара о мостовую, он вдруг осознал, что стоит в луже крови, обильно сочившейся из проломленного затылка Эндрю. Не успел детектив пощупать у него пульс, как тени столпившихся вокруг свежего трупа людей загородили от него солнце. Волк привалился к стене посреди лужи крови, которая становилась все больше и больше, и стал дожидаться помощи. О том, что он фактически позирует для очередной культовой фотографии, Билл, потрясенный до глубины души, даже не подумал. Три минуты спустя мостовую заполонили полицейские и врачи «скорой помощи». Волк встал, взобрался по лестнице наверх, поднял глаза на крышу и увидел, что пожарные бросились на выручку Финли, который, спасая свою жизнь, схватился за дымоход. На ступенях, где детективу пришлось дожидаться замешкавшегося тучного коронера, остались окровавленные отпечатки его ног. Волк засунул руки в карманы, недоуменно нахмурился, вытащил клочок бумаги, аккуратно его развернул и увидел посреди мятой страницы кровавый отпечаток пальца. Он перевернул бумажку и прочел короткое, нацарапанное почерком убийцы послание: С возвращением