– Мне не понравился твой взгляд. Если ты намерен докучать мне расспросами, то не стоит. Пойди куда-нибудь. – С удовольствием. Добуду-ка я себе еще кусочек пирога. – С этими словами я подхватил свою чашку с блюдцем и отправился на кухню. Там я и провел остаток вечера – болтал с Фрицем, пока около одиннадцати он не отправился спать. Тогда я заглянул в кабинет, чтобы запереть сейф и пожелать Вулфу спокойной ночи, после чего поднялся к себе в комнату. Обычно после рабочего дня я укладываюсь в постель довольный собой и своими трудами, но не в этот вечер. Я не сумел узнать судьбу мороженого. У меня не было ни единой догадки о том, какое отношение имеет это мороженое к делу. Я не знал, при чем тут окно смерти, хотя знал, какую роль оно сыграло зимней ночью двадцать лет назад. Одной из благороднейших задач любого мужчины является спасение хорошеньких девушек от лап миллионеров, а я палец о палец не ударил, чтобы остановить Эрроу. Да и вообще, дело это какое-то никчемное, вряд ли нам удастся выжать что-то сверх тысячи баксов, ведь вся наша работа сводится к принятию решения – вызывать полицию или нет! Куда ни кинь – все плохо. Чаще всего я засыпаю через десять секунд после того, как голова коснется подушки, однако в ту ночь я ворочался в постели целую минуту, прежде чем наконец отключился. Утро одним плохо: оно наступает, когда человек еще спит. Для меня все как в тумане, пока я умываюсь, одеваюсь и бреду на кухню. Там я первым делом вливаю в себя апельсиновый сок, и это немного помогает, но только после четвертой оладьи и второй чашки кофе я просыпаюсь окончательно. Но в этот четверг все происходило в ускоренном темпе. Протягивая руку к стакану с соком, я сумел разобрать сквозь туман, что Фриц собирает на поднос еду, и посмотрел на часы. – Бог мой, – сказал я, – ты припозднился. Сейчас четверть девятого. – Не беспокойся, – ответил он. – Завтрак мистеру Вулфу я уже отнес. А это для Сола. Он наверху с мистером Вулфом. Он сказал, что позавтракал, но ты же знаешь, как он любит мою сырокопченую колбасу. – Когда он пришел? – Около восьми. Мистер Вулф просил, чтобы ты тоже поднялся к ним, когда поешь. Фриц взял поднос и ушел. И все, сон как рукой сняло. Да только в раннем пробуждении тоже нет ничего хорошего, потому что оно помешало мне насладиться завтраком. Колбасу-то я съел, но совершенно забыл почувствовать ее вкус, а потом забыл намазать медом последнюю оладью и спохватился, когда от нее оставалось уже меньше половины. Передо мной был разложен утренний выпуск «Таймс», и я делал вид, что читаю, но на самом деле читать не мог. Было всего 8:32, когда я допил кофе, отодвинул стул, прошел через прихожую и поднялся на этаж, где обитал Вулф. Дверь в его комнату была открыта, и я вошел. Вулф, в желтой пижаме и босой, сидел за столом у окна, а Сол, поедающий оладьи и колбасу, расположился напротив. Я встал перед ними. – С добрым утром, – холодно поздоровался я. – Начистить ботинки? – Арчи… – произнес Вулф. – Да, сэр. Отпарить костюм? – Утро не лучшее время суток для тебя, знаю, но мне нужно, чтобы ты этим занялся. Собери их всех, включая доктора Буля. Постарайся, чтобы они были здесь в одиннадцать, а если это невозможно, то к полудню. Скажи им, что я пришел к решению и хочу огласить его. Если доктор Буль заупрямится, скажи ему, что это решение и ход моих рассуждений будут интересны ему с профессиональной точки зрения и что я очень хотел бы, чтобы он присутствовал. Если ты позвонишь ему немедленно, то сможешь застать его до начала рабочего дня. Начни с него. – Это все? – На данный момент все. Мне нужно еще закончить с Солом. Я оставил их. Глава 7 Было без двадцати двенадцать, когда по внутреннему телефону я сообщил Вулфу о том, что все собрались. Вулф спустился в кабинет, прошел к своему столу, поприветствовал пришедших и сел. В телефонной беседе с доктором Булем мы, после оживленной дискуссии, столковались на половине двенадцатого, но он опоздал на десять минут. Дэвиду как старшему представителю семьи я выделил красное кожаное кресло. Доктор Буль, Пол и Таттлы уселись в ряд перед столом Вулфа, причем Пол был посажен на ближайший ко мне стул. Я хотел, чтобы он был у меня под рукой на тот случай, если Джонни Эрроу затеет очередную потасовку. Эрроу и Энн оказались в дальнем ряду, за креслом доктора Буля. Сол Пензер пристроился у большого глобуса в одном из желтых кресел. Ноги он поставил на носки и задвинул под сиденье – он всегда так сидит, даже когда мы играем в карты. Вулф остановил взгляд на Дэвиде. – Меня наняли, – начал он, – чтобы изучить обстоятельства смерти вашего брата и решить, обращаться ли в полицию с просьбой о расследовании. Я даю утвердительный ответ. Это действительно дело для полиции. Последовал обмен восклицаниями и взглядами. Пол развернулся и грозно уставился на Джонни Эрроу. Луиза Таттл протянула руку к мужу. Доктор Буль заявил авторитетным тоном: – Возражаю! Как лечащий врач, я хочу услышать ваши основания для такого решения. – Разумеется, доктор, – кивнул Вулф. – Ваше требование справедливо. Полиция тоже захочет узнать, чем я руководствовался, интересно это и всем, кто здесь сидит. Считаю, что проще всего будет, если я прямо сейчас, в вашем присутствии продиктую письмо инспектору Кремеру из отдела убийств и свое заключение. – Он обвел всех взглядом. – Убедительно прошу не перебивать меня. Если возникнут вопросы, я отвечу на них, закончив диктовку. Арчи, твой блокнот, пожалуйста. Сначала письмо мистеру Кремеру. Я крутанулся на стуле, чтобы взять блокнот и ручку, крутанулся в обратную сторону, закинул ногу на ногу и устроил блокнот на колене. Так я мог писать, не упуская из виду наших гостей. – Готово, – сказал я Вулфу. – Уважаемый мистер Кремер, считаю необходимым обратить ваше внимание на смерть человека по имени Бертрам Файф, который скончался в ночь на прошлую субботу в апартаментах отеля «Черчилль тауэр». В подтверждение своего мнения прилагаю запись бесед с семью лицами – с указанием имен и контактной информации, а также заключение по результатам расследования, проведенного мною. С уважением. – Он направил на меня палец. – Подготовишь записи бесед и личные данные. Из заключения тебе будет понятно, что нужно включить, а что не нужно. Заключение напиши на моем бланке, в обычном формате. Все ясно? – Все. Вулф откинулся в кресле и сделал глубокий вдох: – Заключение. Поскольку трое из причастных к делу лиц, включая усопшего, носят одну и ту же фамилию Файф, я буду использовать их имена. Подозрения Пола относительно подмены морфина можно отбросить, как мне кажется. Крайне маловероятно, что кто-то из тех, кто находился в тот день в апартаментах, принес с собой некие смертельно опасные таблетки, столь схожие по виду и форме с таблетками морфина, что он смог произвести подмену, а опытная сиделка не заметила этого. Один человек, а именно Таттл, владелец аптеки, в принципе мог или иметь подобные таблетки, или приобрести их, или изготовить, но даже в таком случае пришлось бы допустить, что он предвидел возможность подмены, а это также маловероятно. – Это просто смешно, – заявил доктор Буль. – Любое ядовитое вещество, упомянутое в Фармакопее, оставило бы след, который я обязательно заметил бы. – Сомневаюсь, доктор. Это преувеличение, и не советую вам повторять его со свидетельского места. Я просил не перебивать меня. Арчи? Ему требовались три последних слова из продиктованных, и я напомнил ему: – «Это также маловероятно». – Угу. После проверки, проведенной мистером Гудвином, я признал версию о махинациях с морфином химерой воспаленного воображения Пола. Я бы счел химерой и все это дело, если бы не одна загвоздка – грелки. Абзац. Я пришел к выводу и уверен, вы согласитесь с ним, учитывая все обстоятельства, что грелки были уже пустыми, когда Пол заметил их в кровати брата. Меня это озадачило. После ухода сиделки в течение ночи кто-то вынул грелки из постели, опорожнил их и положил обратно. Что может быть причиной столь странных действий? Нельзя было просто отмахнуться от этой загадки. Она беспокоила меня. Я послал мистера Гудвина в Маунт-Киско, чтобы он расспросил родственников покойного о морфине, но этот опрос был простой формальностью. Нужно было как-то объяснить пустые грелки. Я рассматривал их со всех возможных точек зрения, примерял их ко всему, что рассказывали мне участники событий, и в конце концов нашел объяснение, опираясь на две подсказки. Первая – это ответ на вопрос: какой цели могли служить пустые грелки в постели больного человека? А вторая – это тот факт, что отец Файфов также умер от пневмонии, после того как кто-то открыл окно и впустил в комнату зимний холод. Открыл окно смерти, так сказать. Этот вопрос и этот факт натолкнули меня на одну мысль. Абзац. Я сделал три телефонных звонка… нет, четыре. Сначала я позвонил управляющему магазина «Шраммс» на Мэдисон-авеню и спросил у него, как они упакуют две кварты мороженого в жаркий летний день для покупателя, которому еще предстоит довольно долгая поездка на автомобиле. Он сказал, что мороженое кладут в контейнер из плотной бумаги, а контейнер помещают в картонную коробку с сухим льдом на дне и потом еще обкладывают крошками сухого льда с боков и сверху. По словам управляющего, такова их неизменная практика. Потом я связался с доктором Волмером, который живет на одной со мной улице, и по его совету затем позвонил представителю фирмы, которая производит сухой лед, и от него узнал, что, во-первых, несколько фунтов сухого льда, помещенные под одеяло на грудную клетку больного пневмонией, существенно понизят температуру тела такого больного, возможно даже до критических значений; во-вторых, только контрольный эксперимент покажет, станут ли эти критические значения летальными; в-третьих, если сухой лед прижать к телу – обнаженному или через ткань одежды, – он обожжет кожу и останутся заметные следы; в-четвертых, чтобы избежать ожогов, идеальной прокладкой между льдом и телом могут послужить резиновые грелки. И наконец, я позвонил… – Это же какая-то фантастика! – возмутился доктор Буль. – Чистая фантастика. – Согласен, – ответил ему Вулф. – Мне и надо было объяснить нечто фантастическое. Наконец, я позвонил Дэвиду Файфу и пригласил его прийти ко мне. Моей следующей задачей было выяснить, что стало с мороженым. Гипотеза, которую я строил, оказалась бы беспочвенной, если бы мы узнали, что в воскресенье упаковка с мороженым оставалось нетронутой. Когда мистер Гудвин позвонил мне из Маунт-Киско, я попросил его уточнить этот вопрос. Он задал его Полу, мистеру и миссис Таттл, мисс Горен и мистеру Эрроу, и все они заявили, что ничего не знают об этом. Еще он… Высокий пронзительный голос Луизы Таттл заставил его замолчать. – Это неправда! Я сказала ему, что в воскресенье видела мороженое в холодильнике! – Вы сказали ему, что видели большой бумажный пакет и предположили, что в нем лежит мороженое. Вы не заглядывали внутрь пакета. Вы не видели сухой лед. – Вулф не сводил с нее внимательного взгляда. – Или видели? – Не отвечай, – вдруг сказал жене Таттл. – Вот как? – Вулф приподнял брови. – Неужели мы достигли той стадии, когда на вопросы нельзя давать ответы? Так видели вы лед, миссис Таттл? – Нет! Не видела! – Тогда я продолжу. Арчи? Я напомнил ему: – «…этом. Еще он…» – Да. Еще он заехал в апартаменты и осмотрел холодильник. Мороженого там не было. Дэвида я сам спросил о мороженом, и он сказал, что ничего о нем не знает. Итак, моя гипотеза обретала плоть и кровь. Кто-то действительно что-то сделал с мороженым и скрывал это. Если сухой лед использовали так, как я предположил, то есть чтобы убить больного пневмонией, то доказать это будет невозможно, ведь сухой лед не оставляет никаких следов, а значит, мое предположение так и осталось бы предположением. Нужно было зайти с другой стороны, что я и сделал, задав определенные вопросы Дэвиду Файфу и вызвав Сола Пензера. Сола Пензера вы знаете. Абзац. Из прилагаемых записей видно, что беседы с участниками событий подталкивали ход наших мыслей в верном направлении. Берта Файфа подозревали в убийстве отца, судили и оправдали. Ему не понравились показания сестры и братьев во время суда, а главным пунктом его защиты было алиби, предоставленное его другом Винсентом Таттлом. Таттл заявил тогда, что они с Бертом играли в карты в пансионе, где оба снимали комнаты. Как сказал мистер Эрроу, Берт приехал в Нью-Йорк вовсе не по делам, а потому, что, говоря словами мистера Эрроу, ему не давало покоя прошлое. Сам Эрроу не может быть объектом для подозрений, так как ночь с субботы на воскресенье провел в полицейском участке. Вы не пропустите и другие значимые моменты, самым показательным из которых я считаю то, что Берт не только посетил пансион, где снимал комнату двадцать лет назад, но и, узнав, что бывшая хозяйка этого пансиона поселилась в Покипси, поехал туда специально ради встречи с ней. Как вы увидите из записи моего разговора с Дэвидом, состоявшегося днем ранее (я дам тебе эту запись, Арчи), Берт прожил в ее пансионе совсем недолго, около двух месяцев, и вряд ли за этот период успел так привязаться к владелице, чтобы настойчиво искать ее двадцать лет спустя. Логично допустить, что им двигала иная цель. Абзац. Во время вчерашней беседы с Дэвидом я получил еще одну подсказку. Она прозвучала в его ответе на один из моих вопросов. После смерти его матери отношения отца с детьми не складывались. Он выгнал Берта из дому и велел больше не показываться ему на глаза, с Дэвидом и Полом также не ладил. Он не разрешил дочери выйти замуж за молодого человека по имени Винсент Таттл, в то время работавшего клерком в местной аптеке, и запретил ей встречаться с ним. После смерти отца Луиза и Таттл поженились и позднее купили ту самую аптеку на деньги, полученные в наследство от отца. Из предыдущих бесед мне уже было известно, что после смерти отца имущество было поровну поделено между детьми. – Вулф повернул голову. – Прежде чем я продолжу, мистер Таттл, вы не могли бы ответить на два-три вопроса? Это правда, что за день до того, как Берт слег с пневмонией, он говорил при вас о том, что разыскал миссис Доббс, хозяйку пансиона, где вы оба в свое время снимали комнаты, и побеседовал с ней? Таттл провел языком по губам. – Да вроде бы нет, – хрипло ответил он и, откашлявшись, добавил: – Я ничего такого не помню. – Но он же рассказывал, Винс, и это было при тебе! – воскликнул Дэвид и посмотрел на Вулфа. – Вчера я говорил вам. – Знаю. Я проверяю его память. – Затем Вулф обратился к Полу: – А вы помните это? – А как же. – Пол смотрел на Таттла, хотя обращался к Вулфу. – Еще как помню. А в другой раз Берт говорил, что снова поедет к ней, как только выздоровеет. Вулф хмыкнул. – Вас я не буду спрашивать, миссис Таттл. – И он опять сосредоточил внимание на ее супруге. – Другой вопрос. Где вы были вчера вечером с шести до десяти часов? Это совершенно сбило его с толку. Он не ожидал такого вопроса и был застигнут врасплох. – Вчера вечером? – промямлил он. – Да. С шести до десяти. Чтобы освежить вашу память, напомню, что мистер Гудвин приезжал вчера в вашу аптеку, чтобы спросить у вас и вашей супруги о мороженом, и покинул вас примерно в пять тридцать. – Моя память в порядке, – заявил Таттл. – Но я не обязан отвечать на ваши вопросы. Я не обязан отчитываться перед вами. – То есть вы отказываетесь отвечать? – Вы не имеете права меня расспрашивать! Вас это не касается.