– Дай угадаю, – обнимает, голову мне на плечо кладет. Я тут же веник и совок роняю. – Я – придурок? – У тебя же нога болела! – гаркаю и отпихиваю его. – Ты двигаться не мог! – Я крепкий парень. Меня не сломить, – отзывается важно, но руки от меня не убирает. Наклоняется. В шею нежно целует. Вздыхает. Липнет ко мне огромная глыба. Высокий и большой. И пахнет вкусно. До неприличия вкусно. – Помнишь про уговор? Тебя здесь быть не должно… – Какой уговор? – голову поднимает, брови удивленно вздергивает. Лицо до жути невозмутимо. – Не помню, – заявляет нагло. – Ааа, у тебя не только нога сломана, у тебя еще и проблемы с памятью, да? – Представляешь, отшибло. Кивает. Сама серьёзность. Дайте этому парню Оскар. Но я это так не оставлю. Он выполнит все мои условия. – А где Ильюшка? – опять пихаю Антона, в этот раз он отшагивает и его взгляд мгновенно мрачнеет. – Ильюшка?! Тебя сейчас интересует этот мудак?! – Ты его избил! Ему, может, плохо! – Чтобы больше о нем не заикалась, поняла?! – он напряжен. Ладони в кулаках сжимает и отворачивается. – Не поняла, – огрызаюсь. Направляюсь к выходу. Накидываю на плечи теплую кофту. На улице прохладно, уже вечер. – Никуда ты не пойдёшь! Вырываюсь. Нашелся мне тут командир. К дверям шагаю. Кеды достаю. – В порядке твой Мудак! – орет и дергает меня за плечо. К себе разворачивает. – У меня дома он! – У тебя дома? – ошарашенно интересуюсь. – А что он там делает? – Празднует, мля! Ты что, не слышишь? – Не слышу? – переспрашиваю. Отхожу, двери отворяю, ухо подставляю… музыка гундит на весь район. А еще дождик – Кап. Кап. Кап. – Я думала это в моей голове… из-за удара… он… – захлопываю дверь. – Празднует? Он в порядке, значит… он… не заходил ко мне? Не переживает за меня? Это странно… – Заходил, я его еле спровадил. Сказал, если опять зайдет – морду ему набью еще раз. Теперь он дергает Макса каждые десять минут, чтобы тот забегал – проверял. – Ну… морду он тебе тоже неплохо так набил, – ставлю его на место. Ибо нефиг. – Шрамы украшают мужчину, – самодовольно гласит это при… ду… не могу удержаться. Этот придурок. – По-моему, я стал еще краше. Индюк. И даже ведь не поспоришь. Пялюсь на него. Что бы такое сказать, чтобы сбить с лица самодовольную ухмылку? – А ты почему не празднуешь? Нечего праздновать, да? – радостно кидаю в его напыщенное лицо. – Проиграл, бедняжечка. Стыдно, наверное, появляться при всех? Очевидно, я попала четко в цель. Ухмылка сползает. Стоит скалится. Начинает сопеть. Похож на маленького обиженного ребеночка. Маленького обиженного дьяволенка с внешностью Греческого Бога. – А ты пойдешь? – дверь отворяется, на пороге – Макс. – Уж тебе точно есть что отметить. Поворачиваюсь. – Нежная, – приветственно кивает мне, голову на бок склоняет, пробегаясь по мне насмешливым взглядом. Ни капли жалости или лояльности. Скажи мне кто твой друг… и... вот они два друга придурка. И что это еще за новая «кличка?». Антон горло прочищает. – Макс, заткнись. – Алладин, – приподнимаю подбородок и киваю Максу в ответ, наблюдая, как он сваливает на пол несколько пакетов, полных вещей. – Вечеринка в самом разгаре? – Ага, – усмехается. – Пойдем? – Никуда она не пойдет. – Я так понял, теперь не тебе решать, – издевается Макс, с наслаждением расходясь в улыбке и наблюдая за его реакцией. – Антон прав, – приходится признать к собственному негодованию. – Куда я пойду в таком виде? Оком Саурона светить? Пугать народ? – Похоже кстати, – соглашается Макс. – Да и прелесть оставлять жалко, да? –на Антона глазами указывает. Начинаем смеяться. Похоже, мы с Максом снова смогли найти общий язык. После этой игры он опять стал ко мне довольно таки дружелюбным. Глядим на Антона, тот в свою очередь кажется очень оскорблённым. Сдергивает с меня кофту и кидает на комод. – Пойдемте пожрем, – ошарашивает меня. На кухню важно шагает, мы за ним. – Ваше Величество, что Вы такое говорите? Пойдемте трапезничать… соблюдайте приличия! – Было бы чем трапезничать, – бубнит сухо. Это так на него не похоже, он усталый и поникший. Стоит возле дверцы холодильника, заглядывает в святая святых. С надеждой и сомнением. Но там пусто. Гипнотизирует пустые полки. Так ему и надо. Нефиг было мои пельмешки калечить. И Илью. И меня. – Вся живность в этом доме сдохла. Почему у тебя никогда нет еды? Одни приправы, – на полочку с ванилином указывает. – Занюхнуть и выбросить. Макс, будь другом, притащи еды. – Я тебе курьером не нанимался, – спокойно отвечает, на софу садится и ногу на ногу закидывает. – Вещи принес. Достаточно. К тому же еды в твоем доме уже давно нет. Ребята из банды тоже подкатили. А им много времени не надо. – Зачем? – Антон закрывает холодильник и удивленно таращится на Макса. – Так большой день, – тот руки разводит, мол, что непонятного. – Непобедимый проиграл. Они хотели глянуть на Ильюху. Уже приняли его в свои ряды. Обряд посвящения не нужен. Я им рассказал про Варвару, мечтают ее тоже заценить. Я расплываюсь довольной улыбке. Я – звезда. Я – знаменитость. – Меня тоже примут в ряды байкеров без посвящения? Представляю, как классно буду смотреться за рулем мотоцикла Одна. Стильная и… боевая... Оба на меня глядят прищурившись. Я опять глупость сморозила. – Ммм, – отзывается Антон мрачно, наливая чай. – Всем разнес молву, дружище… – Что ты думал, даже учителя пошли отмечать в ресторан, – продолжает сыпать соль ему на рану. – Только Степка отправился домой, видать, хочет поплакать в тишине. У мужика тяжелый выдался день. Тоже сажусь пить чай и прислушиваюсь. Ушки навострила. Настроение потихоньку мечется наверх. Интересно, сколько он собирается прятаться у меня? Уверена, он стесняется. Такой позор! Сдерживаю смешок. – Давайте закажем китайской еды? Я бы не отказалась от рисовых шариков… – предлагаю я. – Антон угощает. Скашиваю на него голодный глаз. У меня просто денег особо нет. Кредитка отца движется к нулевому балансу. Любые мысли и волнения по этому поводу несмело гоню прочь. Нет, не то чтобы я просто забила. Завтра планирую решить этот вопрос и найти папу. Я за него очень переживаю. Антон не возражает, вроде. Чай отхлебывает. Задумался. – Думаю, вечеринка на всю ночь. Большинство затусят у меня дома с ночевкой и в школу не пойдут. Учителя, по-видимому, не против такого расклада. Давайте, и еды закажем, раз малявка хочет, и продуктов пойдемте купим, я сегодня здесь переночую, – сообщает самонадеянно. – Хочу нормально позавтракать утром. – Кто тебе разрешит? И я не малявка. Не отвечает. Уходит, затем, возвращается в черном худи с капюшоном на голове. И мне кидает такой же. Он что, реально думает, что я позволю ему здесь ночевать? – Одевайся. Прогуляешься, свежим воздухом подышишь. – У меня свое есть, я от тебя ничего не приму. – Там очень холодно. Это не подарок, потом вернешь. Молча одеваюсь. Глаз прикрываю. Божее, какой аромат. Этот цитрусовый сладкий шедевр. Спасите меня все. Я утопаю в блаженстве. Это мог бы быть запах моего парня. У меня мурашки. Выходим из дома, и я погружаюсь в пучину музыки и веселья, исходящую из дома Антона. – Почему все так радуются, ведь болели за него? – спрашиваю Макса, подставляя лицо холодным каплям дождя. – Наша школа проиграла, что отмечаем?