Когда Глухой вернул Аббана на землю, к ним подбежал мальчик. Он низко поклонился: – Мастер Акас передает, что образцы готовы. Акас руководил кузницами Аббана – чуть ли не важнейшим делом во всем лагере. Он был кузеном Аббана по браку, и платили ему щедрее, чем большинству дама. В его тени хоронился дозорный ха’шарум Аббана, из числа лучших – якобы с целью охраны, но в той же мере, чтобы предотвращать измену или уведомлять о любых намеках на нее. – А, господин наставник, добро пожаловать! – Акасу было за пятьдесят, на голых руках круглились мускулы, как у всех, кто работал в кузницах. Несмотря на возраст и габариты, он двигался с нервным возбуждением, свойственным людям более молодым. Будучи, как Аббан, хаффитом, он не носил бороды, хотя подбородок зарос грубой щетиной. От него разило потом и серой. – Как дела с производством? – спросил Аббан. – Делаем оружие и доспехи для Копий Избавителя, – ответил Акас, указав на палеты, где лежали копейные наконечники, щиты и защитные пластины. – Меченое стекло – неразрушимое, насколько мы можем определить. Аббан кивнул: – А для моей сотни? – В действительности в «сотне» Аббана, выделенной ему Ахманом, было сто двадцать ха’шарумов, а пополняла ряды почти тысяча чи’шарумов. Аббан хотел вооружить их всех и обеспечить лучшей экипировкой, какую можно купить за деньги. Акас поскреб щетину: – С этим возникли… задержки. Керан свирепо скрестил руки, даже не нуждаясь в сигнале Аббана. Акас был крупным человеком, но не настолько глупым, чтобы не понять намека. Он успокаивающе поднял ладони: – Но дело сдвинулось! Идите и посмотрите! Он быстро направился к палетам, на которых, как зеркала, сверкали те самые щиты и наконечники. Выбрав один наконечник, он принес его к приземистой, тяжелой наковальне. – Меченое стекло, – сказал Акас, воздев наконечник. – Посеребренное, как ты велел, чтобы скрыть его истинную природу от случайного наблюдателя. Аббан нетерпеливо смотрел. И ничего нового не видел. – Процесс серебрения ослабляет стекло, – сообщил Акас. – Гляди. Он положил наконечник на наковальню и закрепил кольцевыми клеммами. Затем взял тяжелую кувалду с рукояткой в три фута длиной и весом как минимум в тридцать фунтов. Мастер-кузнец с отработанной плавностью размахнулся, предоставляя весу и инерции кувалды сделать больше, чем его внушительные мышцы. Она опустилась, и звон разнесся по всей кузнице, но Акас не остановился и вложил всю свою силу еще в два замаха. – Зря сделали хаффита из этого человека, – заметил Керан. – Я мог бы превратить его в великого воина. – И не имел бы для него ни оружия, ни доспехов, – кивнул Аббан. – Пусть саги врут о работающих в кузницах калеках, но это тяжелый мужской труд, и он не лишен почета. После третьего удара Акас освободил наконечник и предъявил к осмотру. Аббан и Керан поднесли его к свету, вертя так и сяк. – Вот здесь, – показал Керан. – Вижу, – ответил Аббан, всматриваясь в крошечный дефект в стекле близ места удара. – Еще десять ударов – и будет трещина, – сказал Акас. – Дюжина – и оно разобьется. – Но все равно прочнее обычной стали, – признал Керан. – Любому воину повезет, если обзаведется таким оружием. – Возможно, – ответил Аббан, – но моя сотня не «любые воины». У них величайший наставник на свете, богатейший хозяин, и оснащение должно соответствовать. – Я не спорю, хотя зеркальные щиты имеют некоторое преимущество перед чистым стеклом, – буркнул Керан. – При помощи зеркал мы в Лабиринте сгоняли алагай в стадо. Их легко обмануть собственными отражениями. – По крайней мере, это хоть что-то, – сказал Аббан, вновь оглянувшись на Акаса. – Но ты говорил о подвижках? Акас расплылся в широкой заговорщицкой улыбке: – Я имел вольность изготовить комплект из нового сплава. Сплавом был электрум, редкая природная смесь серебра и золота, имелась она в ограниченном количестве и стоимостью превосходила всякое воображение. Избавитель уже конфисковал весь учтенный металл для исключительного использования его Дамаджах. Аббан обезопасил собственный источник, и агенты искали новые, но, если Дамаджах поймает его на хранении священного металла, последствия не заставят себя ждать. – И? – спросил Аббан. Акас извлек из-под полотнища наконечник и щит. Оба сияли ярко, словно отшлифованные зеркала. – Во всяком случае, они прочны, как меченое стекло. Мы не сумели ни расколоть их, ни расплавить. Но новый сплав обладает… и другими свойствами. Аббан сдержал улыбку, готовую заиграть на губах. – Продолжай же. – Когда мы зарядили оснащение, воины сделали кое-какие поразительные открытия, – ответил Акас. – Щит не только блокировал удары алагай. Он поглощал их. Воин принял на себя полноценный удар хвостом скального демона и ни на дюйм не сдвинулся с места. Керан остро взглянул на кузнеца: – После зарядки алагай не могли даже приблизиться к щиту на расстояние длины копья. Воинам приходилось отводить щит, чтобы ударить. – Если приходится отказаться от защиты, чтобы нанести удар, то это недостаток в той же мере, что и достоинство, – заметил Керан. – Возможно, – сказал Акас, – но бить-то каково! Наконечник расколол чешую скального демона так же легко, как вошел бы в воду. Полюбуйтесь. Он закрепил наконечник на наковальне вертикально острием вниз, воспользовавшись другим зажимом. Затем снова поднял кувалду и с силой ударил. Раздался звучный звон, и Аббан с Кераном разинули рты, глядя, как наконечник на дюйм углубился в железо. Акас ударял еще и еще, с каждым разом все глубже забивая наконечник, словно гвоздь в дерево. На четвертом ударе наковальня раскололась надвое. Керан шагнул к ней, благоговейно потрогал треснувший металл. – Об этом должен услышать андрах. Это должно быть у каждого воина. Победа на Шарак Ка будет за нами! – Андрах уже знает, – солгал Аббан, – как и Избавитель с Дамаджах. Если, Керан, ты дорожишь своей жизнью и уповаешь на Небеса, то никому не заикнешься. Всего одна тонкая полоска этого сплава в стекле стоит дороже дворца дамаджи, и материала не хватит, чтобы вооружить даже часть наших войск. Уголки губ Аббана приподнялись в улыбке, тогда как у Керана, наоборот, опустились. – Но это не означает, что такого оружия не будет у моего наставника и его самых верных командиров. Наставник открыл рот, но не издал ни звука. – Идем, наставник, – пригласил Аббан. – Если так и будешь стоять с разинутым ртом, мы опоздаем на встречу. Наставник Керан шагал в ногу с Аббаном через новый базар, огромный район Дара Эверама, призванный повторить – и превзойти – славу красийского Великого базара. Уже были достигнуты серьезные успехи. Северяне плохо усвоили закон Эведжана, но вникли в торговлю, и в сотнях уличных ларьков и у сотен прилавков работало и отоваривалось столько же чинов, сколько даль’тинг и хаффитов. Аббан чувствовал себя здесь почти как дома, только без вечной жары и пыли. Закон Эведжана мало что значил на базаре, ибо на каждого купца, зычно расхваливающего товары, приходился другой, который шепотом предлагал изделия и услуги, запрещенные либо Эведжахом, либо дама. Азартные игры. Свинину. Кузи. Оружие. Книги. Реликвии эпохи до Возвращения. Имея деньги и зная, к кому и как обратиться, на базаре можно было найти все что угодно. Большинству это разрешалось. На самом деле в числе крупнейших потребителей нелегальных товаров были сами шарумы и дама, и никто не смел арестовывать их. Женщины и хаффиты – менее удачливы, и дама порой карали их в назидание остальным. Керан, который был ростом выше шести футов, вооружен копьем, щитом и одному Эвераму ведомо, каким еще скрытым оружием, все равно чувствовал себя неуютно. Глаза так и зыркали, как будто он постоянно ждал нападения из засады. – Ты разволновался, наставник, – заметил Аббан. – Как же так: ты твердо стоишь во тьме перед алагай, но боишься пройти по улице ясным днем? Керан сплюнул: – Это место – такой же Лабиринт, как и прочие, где ловят алагай. Аббан хохотнул: – Верно, наставник. Базар сооружен для ловли кошельков вместо демонов, но идея во многом та же. Покупатели притягиваются легко, но выход найти труднее. Улицы петляют и кончаются тупиками, а полчища торговцев готовы наброситься на неосторожных. – В Лабиринте понятно, кто враг, – отозвался Керан. – В ночи люди – братья, а алагай не лезут с подарками и не врут. – Он настороженно огляделся и тронул кошель, желая убедиться, что тот на месте. – А здесь враги все. – Только не когда ты со мной, – сказал Аббан. – Тут я – и андрах, и шарум ка. Сейчас люди видят нас вместе. Вернись сюда завтра – и они превзойдут себя, ища твоего расположения, в надежде, что ты скажешь мне доброе слово о них. Керан снова сплюнул: – У меня есть жены, чтобы ходить на базар. Давай покончим с нашим делом и покинем это место. – Уже скоро, – сказал Аббан. – Ты понимаешь свою роль? Керан хрюкнул. – Я ломал мальчишек и строил из обломков мужчин еще до твоего рождения, хаффит. Предоставь это мне. – Никаких лекций о священном черном? – допытывался Аббан. Керан пожал плечами: – Я видел мальчишек. Они расхлябанны. Слабы. Джурим и Шанджат испортили их, стремясь обратить против тебя, и разворачивать их придется твердой рукой. Им предстоит снова почувствовать себя най’шарумами.