Глядя на сокрытый мраком горизонт, Адэр поднял бутылку: — С новым годом, Малика! *** Тяжёлое ночное небо прижималось к морю. Буря выдыхалась и на исходе сил выплёскивала остатки злобы. Якорь надёжно вгрызался в дно. Шхуна уверенно противостояла волнам и ветру. Иштар еле держался на ногах от усталости, и моряки отправили его в трюм. В большом помещении было холодно и тихо. Ещё недавно здесь теснились триста человек. Их дыхание согревало воздух, тихие голоса наполняли трюм жизнью. Сейчас в дальнем углу, подальше от люка, спали, зарывшись в одеяла, несколько стариков. Сбоку от трапа в умирающем свете единственной керосиновой лампы сидела Малика. Прижимая ноги к груди, куталась в пледы и покачивалась из стороны в сторону. — Рядом с тобой свободно? — спросил Иштар. Малика слабо улыбнулась: — Как видишь. Иштар опустился на пол, кивком указал на ориентов: — Почему ты не с ними? — Я с ними. — Хорошо. Почему они не с тобой? — Мне не хочется балагурить. — Это ведь не твой народ. Верно? — Мой. — С тобой никто, кроме двух стариков, не разговаривал. — Тебя здесь не было. — Это не твой народ, — повторил Иштар. — Почему ты здесь? Малика посмотрела на него измученно: — Я слишком плохо о тебе думала. — И слишком хорошо о себе. Если бы я захотел отогнать корабли в Ракшаду, ты бы мне не помешала. Мне бы никто не помешал. Малика уткнулась лбом в колени: — Я хочу спать. Иштар прислонился спиной к стене и мгновенно провалился в сон. — Иштар… Он открыл глаза: — Я храпел? — Иштар… Мне плохо, — простонала Малика. — Меня сейчас вырвет. — Не вырвет. Желудок пустой. — Хочу на воздух. — Тебе там не понравится. — Мне плохо, — повторила Малика и поползла к трапу. Иштар вытащил её на палубу, вдавил в фальшборт. Малика вцепилась в планширь и согнулась пополам. Её трясло как в лихорадке, а Иштар смотрел на далёкие огни. — Где снег? — спросила Малика. — Зачем он тебе? — Хочу, чтобы пошёл снег. Или дождь. — Не надо. Малика стянула с головы платок, вытерла лицо: — А если выпить морскую воду, что будет? — Не знаю. Принести кружку? — Это морская болезнь? — Наверное. Посмотри на горизонт — станет легче. Малика опустила руки на планширь, прижалась к ним лбом: — Я сейчас умру. Пенный гребень окатил её с головой и сорвал платок. Иштар дождался, когда шхуна опустится на подошву волны. Подхватив Малику, спустился в трюм и подтолкнул к спящим в тесном кружке ориентам: — Забирайся в середину. Малика клацнула зубами: — Они согрелись, а я в мокром. Иштар прислонил её к стенке: — Не упадёшь? — Постараюсь. — Раздевайся. — Сухих вещей нет. Я уже смотрела. — Быстро! Пока она снимала пальто, Иштар рылся во влажных тряпках, разбросанных по днищу. Нашёл свои кожаные штаны. Поглядывая на Малику, переоделся: — Никогда не видела голого мужчину? — Не видела, — пробубнила она, уткнувшись лбом в стенку. — Снимай одежду. — Ещё чего! Иштар бросил ей штаны с утеплителем и свою куртку: — Живо! — Отвернись. — Тебя не видно. — Ты сам говорил, что я ничего не знаю о ракшадах. А вдруг ты видишь в темноте. Иштар усмехнулся: — Было бы неплохо. Переодевайся. Расстелив в углу несколько одеял, уселся на комки сбитой ваты и накинул на плечи плед: — Чего так долго? — Не могу застегнуть пуговицы. Пальцы не гнутся. — Иди, застегну.